поскольку знаком с их устройством. В итоге мы разминировали ЛБС под шквалом огня. Нас, конечно, прикрывали снайпера и пулемётчики. Снайпер двоих тогда снял. И как только разминировали, через десять минут наши начали перебираться на ту сторону ЛЭП малыми группами. С ходу заняли первый окоп. Захватили два блиндажа. А третий, он же последний на этих позициях, — не удалось. У них он был хитро совмещён с бойницей. Потому не смогли быстро закрепиться, и нас начали брать в окружение. Причём у них были преимущества в виде высоты и наличия тепловизоров. Только голову высунешь, через секунду бьют точно туда. Пришлось, отстреливаясь, отступить обратно.
— Слушай, а когда пленных брали, как общались с ними, о чем говорили?
— Нормально, по-человечески, — говорит кременчанин. — С вэсэушниками нормально. Не все там так уж и стремились на эту войну. Многие не добровольно. «Азовца» однажды допрашивали. Сказал, что они тех же вэсэушников на мясо кидают. Списывают в утиль. Например, если украинские войска сдают населённый пункт, то при отступлении «азовцы» оставляют там человек тридцать-пятьдесят обычных солдат и наводят туда орудия. Наши прорываются, завязывают бой, и нацики начинают уничтожать квадрат тяжёлой артиллерией вместе со своими же братьями-украинцами.
— И чего «азовец» этот, идейный или как? — интересуюсь поведением военнопленного нациста.
— Да, весь в крестах.
— И даже не раскаивался? — уточняю я.
— Нет, — мотает головой Кот. — Мы спрашивали за его предков. Дед его до Берлина дошёл. Спрашивали, не стыдно ли ему сейчас под свастикой воевать?.. Не каялся.
Нам говорят, что за нами с оператором подъехала машина. Идём к ней с багажом положительных впечатлений и прекраснейшего материала для будущих репортажей. На расслабоне братаемся с Котом, он хочет сделать со мной селфи, но вдруг в 25 метрах от нас шумно вздымается земля: дыщ, дыщ. Дыщ, дыщ, дыщ! Вражеские «воги» падают в поле. Всего около десятка. Срисовали нас с беспилотника, ударили при подходе к машине, но немного промахнулись. Это точно «не день Бекхэма», вернее не день ВСУ! Сегодня определённо везунчики мы! Но не испытывая фортуну на прочность, прыгаем в кузов нашей почти «полуторки» и мчимся в сторону тыла. Страна ждёт хороших новостей.
«Охота вам рисковать жизнью ради контента!» — то ли спросил, то ли резюмировал один человек, который впервые нас увидел. Проскакивают и среди моих подписчиков комментарии в духе: «ну, вы и адреналинщики!», «да, ими движет уже адреналин». Я не считаю нужным вступать в интернет-дискуссии и тратить своё время. За меня давно говорят мои дела и работа. Но мысленно я задаю этим людям такой вопрос:
— Вы реально не понимаете, ЗАЧЕМ МЫ ЭТО ДЕЛАЕМ?
Контент, острые ощущения никогда не стоят риска для жизни и здоровья! Не стоят переживаний родных людей и их слёз, в случае, не дай бог, трагедии! Вы в своём уме такое писать?! Даже не мелькает мысль в голове, что есть вещи куда важнее и выше грёбаного контента и личных удовольствий? Есть вообще-то у нас у всех с вами Родина, страна, наши люди, честь, в конце концов! Сейчас для России один из сложнейших моментов истории, когда на кон поставлено, быть может, само её существование. И мне не важно, кто эту войну затеял: капиталисты, американцы, украинцы или марсиане! Я знаю только то, что сейчас моя Родина права и ей нужна помощь! А в первую очередь тем, кто там сегодня воюет, по большей части добровольно, кто гибнет там на СВО. За адреналин или деньги, что ли?!
Как-то на одной из съемок оператор Кирилл Пикторинский спас меня от подрыва на американской мине. Успел отвести в сторону, когда я, заболтавшись с бойцом, уже занёс ногу над ней. Американская мина на русской земле Донбасса!! Такое разве должно быть в принципе? Нет.
Вот ради этого и работаем, ради этого и воюем…
Получил одну из главных журналистских наград от Союза журналистов России на конкурсе «Золотое перо». Пришлось потерпеть несколько часов торжественной церемонии. Ведь я так отвык от цивильного костюма, этих светских банкетов и был будто не в своей тарелке. К тому же не подготовил речь, и пришлось в спешке придумывать её перед самым выходом на сцену. Волновался. Речь вышла так себе. Но сама награда для меня ценнейшая. Пожалуй, пока самая высшая в моей карьере. И теперь я могу с полным правом называть себя одним из лучших журналистов России, хе-хе! Статуэтка, конечно, не только моя. Но и тех операторов, продюсеров, с кем мне выпала честь работать во время СВО. А главное, это заслуга моей любимой Мариты, которая направляет меня в творчестве и жизни. Помогает понять окружающий мир и раскрывает новые грани моего репортерского таланта, когда, казалось бы, для меня после 18 лет работы на телевидении не оставалось ничего нового. Сколько сил и нервов было потрачено ей, чтобы я стал тем, кем являюсь, а не загнулся где-нибудь в питерской подворотне от пьянства и наркотиков. Но то история для отдельной книги.
Марита. Моя муза. Мой ангел-хранитель. Моя путеводная звезда. Моё любимое существо.
— Доедем? — спрашивает оператор Кирилл Пикторинский водителя пыльных стареньких «Жигулей», в которые мы втиснулись впятером, да еще в бронежилетах и шлемах.
— Да куда она денется, — отвечает с улыбкой водитель Рома из 374-го ОСБ.
Мы снова едем к передовой на кременском направлении. Боевой «жигулёнок» — это некогда красный ВАЗ 2106, перекрашенный в маскировочный зеленый цвет, а сверху защищенный еще одним слоем, но уже грязи и пыли, так что машина полностью сливается с окружающей средой. Дырки от осколков в бочине, вспученный, словно пожёванный великаном, капот:
— И под минами была несколько раз, и БТР через неё едва не переехал, — рассказывает Роман. — Вся в дырочку, но ещё с прошлого лета ездит.
Вот что значит советский автопром на войне! Надежный, блин, как швейцарские часы. А если серьезно, то становится грустно, глядя на то, на чём ездят наши подразделения. Минобороновских «Тигров» и «уазиков» на всех, конечно, не хватает. Бойцы скидываются и покупают подобные подержанные «корыта». Но такие гражданские легковушки на фронте расходный материал. Поэтому в ЛНР их можно купить только по завышенным ценам. Но что делать…
Машину оставляем в посадке, дальше идем пешком с командиром роты Князем. Минуем подбитый танк.
— Это наш танк, на мину наехал, — говорит Князь. — Кумулятивная мина сработала, прожгла обшивку и подорвала боекомплект. Один из
