лицу было видно, что ужасная боль в теле достигла верхней точки, но он не мог выдавить из себя и звука. А удары сыпались практически непрерывно, как град с небес на землю, и уже трудно было предположить, жив ли он.
Габис избивал несчастного с пронзительными криками, которые леденили душу капитана. Он бросился вперёд, чтобы защитить лейтенанта ценой собственной жизни, но… Два боевика, наблюдавшие за ним со стороны, оказались проворнее. Они заломили руки Болотникову назад и в одно мгновение поставили на колени. И вдруг…
Осыпаемый ударами лейтенант выпрямился. Габис всё ещё с остервенением избивал его, но… У юноши словно открылось второе дыхание. Слёзы катились по его окровавленному, распухшему, искалеченному лицу, но он не кричал и не молил о пощаде. Лейтенант даже попытался встать, но боевики крепко удерживали его. Тогда он поднял голову и… улыбнулся.
Улыбка не сошла с его лица и тогда, когда боевики отпустили его, и он упал, уткнувшись лицом в пол.
– Всё, подох, – хмыкнул боевик, заломивший Болотникову левую руку. – Такого убоя не выдержал бы никто.
Габис отошёл. Его трясло, как будто он наступил на оголённые электропровода босыми ногами. Он часто и глубоко дышал, лицо покрылось крупными каплями пота. Повинуясь его кивку, боевики отпустили руки капитана.
– Теперь ты видел, что тебя ждёт, если умрёт господин Вахид, собака? – прохрипел главарь боевиков, облизнув губы кончиком языка. – Так вот, ты больше ни на минуту не отойдёшь от его постели ни ночью, ни днём. И всегда помни, что твоя жизнь в твоих же руках. Умрёт наш гость, я буду лично резать тебя живым на крохотные кусочки.
6
Жестокую расправу Габиса над молодым лейтенантом Алихан не видел. Его мысли были заняты другим. Он стоял у сарая и внимательно разглядывал со стороны дом, который построили его прадеды, в котором родился и вырос его отец, в котором родился и вырос он сам, в котором…
Большой каменный дом из восьми комнат был украшением когда-то существовавшего аула. Когда Алихан женился, он привёл сюда молодую жену. А до того была война, депортация… В аул, кроме него, никто больше не вернулся. Кто-то умер в далёком Казахстане, кто-то осел в Грозном…
В этом доме родились и выросли два его сына и четыре дочери. В нем он прожил счастливую жизнь. Но счастье не может длиться вечно…
Шли годы, жена умерла, дочери повыходили замуж и разъехались. Оба сына погибли. Один, выполняя «интернациональный долг» в Афганистане, другой, работая в милиции, пал от удара ножа преступника. И остался Алихан один в своём огромном доме. Так он прожил несколько лет, пока к нему не переехала из Грозного овдовевшая дочь Лиза.
Самая большая из комнат служила и залой, и столовой. Посередине стоял квадратный стол, над которым висела старинная люстра. В углу, у окна, стоял секретер, на котором были расставлены фотографии родственников, детей и альбомы с фотографиями многочисленных знакомых. К гостиной примыкала комната, которую как спальню использовала дочь Лиза. С ней рядом находилась комната самого Алихана. В неё не заходил никто, кроме него самого.
А сейчас дом нагло, бесцеремонно заняли боевики. В комнатах, где когда-то дружно жили славные предки Алихана, его родители, братья, сёстры – теперь заселили шайтаны. В его комнате расположился сам амир бандитов Габис. В спальне дочери поселили раненого араба, возле которого посадили на цепь захваченного в плен русского хирурга. В остальных пустующих комнатах расселились остальные бандиты. Гордый вайнах не мог выселить вооружённых до зубов боевиков из дома и выставить их со двора и потому чувствовал себя глубоким старцем, бессильным, беспомощным и не способным ни на что…
На улице темнело. Медленно и уверенно спускалась на землю ночь. С тяжёлыми мыслями в голове Алихан вошёл в дом. Боевики, сытно поужинав, спали, разойдясь по комнатам, и старику ничего не оставалось, как сесть в гостиной за стол.
Спать ему не хотелось. Он уже не чувствовал себя хозяином в собственном доме, превращённом боевиками в хорошо укреплённый бастион. Странно, но они чувствовали себя спокойно и уверенно. Неужели надеются, что федералы не заглянут сюда? Всё может быть. Ну а если заглянут, тогда получат жёсткий отпор.
«И всё же, почему они ведут себя так самоуверенно? – спрашивал себя Алихан. – Почему они не уходят, пока есть время? Неужели они собираются рискнуть жизнями ради раненого араба, которого нельзя переносить? Возможно, но… Они бы непременно решились бы на этот шаг, если бы…»
Алихан даже вздрогнул от страшной мысли, пришедшей в голову. Он вспомнил о подземном ходе, через который можно тайно покинуть дом. Когда предки строили дом, они использовали имеющийся в скале проход, через который можно было пройти сквозь гору и выйти в долину с другой стороны. Планируя дом, они учли выгодные возможности прохода и построили дом так, что вход в него оказался в подвале.
Построили и забыли. Проходом никто и никогда не пользовался, не было необходимости. А когда однажды его обнаружили дети, во избежание несчастных случаев, проход решили заложить камнем. Алихан вспомнил, что когда-то давно он рассказал внуку о проходе, но не указал место, где он находится. И… Арса больше никогда не спрашивал у него про проход, но, видимо, в его памяти отложилось то, что он существует, а это может означать только одно… Внук проболтался бандитам про существование прохода, вот потому они чувствуют себя спокойно и самоуверенно.
«Ну нет, прохода вам не найти, пока я сам не укажу, где он, шайтаны, – со злорадством подумал Алихан. – А из меня признания раскалёнными клещами не вытянете. Мало ли что сказал вам мой глупый внук. Хоть весь фундамент сломайте, но входа в проход никогда не обнаружите…»
Открылась дверь спальни Лизы, и из неё вышел внук с керосиновой лампой в руке. Увидев сидящего за столом в полной темноте Алихана, он поставил на стол лампу и сел.
– Дед, – тихо сказал он, – там русский хирург воду просит.
– Возьми и отнеси, – так же тихо ответил Алихан. – Ты что, не знаешь, где в доме вода находится?
– Я знаю, – вздохнул юноша. – Только ему горячая понадобилась. Раненому арабу плохо, он в любую минуту умереть может.
– Подохнет пёс, никому от этого хуже не станет, – ухмыльнулся Алихан. – Мы его в свой дом не приглашали, и нет нужды заботиться о нём.
– Но-о-о… Он союзник в нашей борьбе! – прошептал взволнованно юноша. – Он приехал в Ичкерию, чтобы поддержать нас в борьбе с…
– Он сам выбрал этот путь, который привёл его к смерти, – с полным равнодушием возразил Алихан. – Собираясь к нам, он знал, что не в здравницу едет, вот и нашёл, «что искал». А для нас его смерть – невеликая потеря.
– Нет, потеря будет
