и ракетами по нам бить будут, а не из советских минометов и пушек. Возможно, и натовские войска вступят с нами в войну. Мы должны подготовиться к такому повороту событий. И значит, мы также должны создать развитую промышленность и начать выпуск новейшего оружия. Необходимы новые системы массового поражения, чтобы наши ребята не штурмами брали их точки, а сначала чтобы их сжигали ракетами или другими зарядами, и всех сжигали на точке, а затем уже мы спокойно эту точку без потерь занимали бы. Живем в двадцать первом веке, а воюем как в каких-нибудь 1970-х годах, – рассказываю я о своих мыслях Агаме.
– Это да, а почему думаешь, нет нового оружия? По телевизору показывают, как самолет сжигает все внизу ракетами. Показывают залпы реактивного оружия. Я здесь ничего такого не видел, – отвечает мне Агама.
– Так и я не видел. Похоже, что наверху все всех устраивает. Чтобы начать производить новое умное и сильное оружие, необходимы научные коллективы, которые будут создавать его сначала на бумаге и полигонах. Затем эти разработки должны вводиться в производство. Необходимы большие промышленные активы, это заводы. А у нас даже нет собственного станкостроения, все станки завозятся или из Китая, или немецкие, или американские. А те, кто вывозит наш газ, нефть и другие природные ископаемые, ввозят в страну товары, которые производятся в том же Китае, Германии и в США. Мы воюем, а они торгуют. Нам победить надо, а для того, чтобы победить, строить собственную промышленность – промышленность военную и гражданскую, и строить армию новую на новых принципах. А прообразом новой армии может быть наш «Вагнер». Чтобы выиграть большую войну, нужна развитая промышленность, это как закон войны. Там же, где возникает развитая промышленность, там возникает и средний класс, который всегда будет стремиться к установлению своей диктатуры в обществе через свои общественные и политические организации. А средний класс для либерального сообщества, лицом которого является сейчас Чубайс, опасен. Да, стране нужна сейчас промышленная партия нам во власти, суть партия русская национал-демократическая. Такая партия и должна создавать всю промышленность здесь. Спекулянты не могут создавать промышленный потенциал.
– Демократия? – спрашивает Агама.
– Да, нам нужна демократия. Знаешь, что такое демократия? Демократия – это не про свободы и волю вольную. Нельзя понимать демократию, как ее объясняют, подают народу всякие там Чубайсы. Чубайс враг, как и многие те, кто с ним рядом находится, и политическое движение его – это движение проамериканское. Это наши враги. Есть враг там, в окопах, который в нас стреляет, а есть враг внутри страны. Тот враг, что внутри страны находится, в разы опасней внешнего врага, так как он может влиять на политику всего государства, – объясняю я Агаме свое видение ситуации в стране.
В один из дней мы ходили, также разбившись на группы, смотреть устройство АГС и противотанковых систем. Когда я смотрел на противотанковую систему, которая состояла с виду из толстого ствола с лафетом, с четырьмя ручками по бокам и с колесиками, – конструкция советских времен, то подумал, что воевать этим оружием мы можем еще лет пятьдесят.
«Способы разведки изменились, это да. Карты теперь на электронике, и это да. Удобные рации, и это да. А все остальное мы решили из советских складов использовать? У нас даже птичек не хватает, а противник использует их вовсю, как расходники. Минометы 82-е и 120-е, оружие прошлого века. Почему наши берут людьми украинские точки, если эти точки необходимо просто сжигать с воздуха или ракетами, или другими системами массового поражения. В свое время, в 1969 году на Даманском могли жечь противника, теперь же работа делается штурмами. Хотя «Грады» тоже устарели…» – так я размышлял в тот момент. Я много об этом думал и потом.
Иногда мне не хотелось спать, и я лежал на спальнике с закрытыми глазами, думал. Думал о разном. Например, думал о словах Сухова, когда он сказал мне, что война выкашивает лучших. Мне это умозаключение казалось слишком громким и красивым для истины. В реальности в мире идет естественный отбор, природа не устает производить все новые формы жизни, она этим занимается постоянно. У природы свои мотивы оставить одних жить, а других отправить на переплавку, чтобы они обрели новую форму в этой жизни. Да, если начинается смертельная борьба между двумя стаями, то вперед выходят альфа-самцы, сильнейшие, чтобы встретиться с такими же альфа. В этом смысле, да, гибнут лучшие. Однако даже в борьбе лучших выживают лучшие из лучших. И потому Сухов прав только частично. Он по краю истины в своих рассуждениях ходил, но не все так просто… Есть и те в обществе, кто не собирается сражаться вообще, если даже враг оказался бы под Ростовом. Таких только с помощью угроз можно загнать в военкоматы. Эти хотят, чтобы их кто-то защищал, а они будут жить и поменьше платить за свою мирную жизнь. Есть те, кто хотел бы устраниться от этого мира в свою нишу, в которой тихо, спокойно и хватает еды и секса, да еще и есть, кем командовать в этой нише. Они создали для себя такой рай на Земле, в котором имеются маленькие радости и маленькие неприятности. Эти, создавшие для себя уютные гнезда, часто возмущаются тем, что их могут втянуть, пусть даже косвенно, в военные события или в какие-либо роковые события в стране. Эти «реалисты» больше похожи на фантазеров. Если подойти ко всему этому более серьезно, то их мир выдуманный и очень хрупкий, ведь они не поняли одного, а именно того, что все в мире нашем взаимосвязано. И потому и их тихая гавань, с их едой, с их сексом, с их маленькой доминантностью над кем-то, тоже маленьким, и их фантазии про права и свободы являются всего лишь производной от мира политической борьбы и кровавых сражений за блага. Мир борьбы может и не заметить, если вдруг повернет свое тело неосторожно вправо или влево, как снесет нечаянно все их тихие гавани. Кто борется в этой жизни, тот не гость здесь, а хозяин, пусть даже он погибнет в кровавой схватке за блага этого мира. Тихий обыватель же, мечтающий или стремящийся провести все свои годы в своей тихой нише, стремящийся спокойно дожить до своей кончины, для природы совершенно не интересен. Для природы важны только те, кто меняет формы материи, бросает эти формы в горнило самой природы, чтобы эти формы вновь и вновь оживали в новом своем обличье. Природа – это вечное колесо жизни, в
