котором ничто не умирает, но перерождается все в новых вариациях. Потому для природы важнее философ и ученый, а также воин и революционер. Первые, философы и ученые, создают условия или способы изменить мир, а воины и революционеры его непосредственно изменяют – все они просто необходимы для природы, они выполняют ведущую роль в природе и являются ее двигателем в человеческом сообществе. Каждое утро в бункере, кстати, начиналось всегда одинаково. Кого еще вечером не записали на занятия, те оставались в залах и, проснувшись, начинали утро с горячего чая или кофе. Затем здоровенный мужчина, белорус, начинал всех звать на завтрак. Этого белоруса, с которым мы познакомились еще в Молькино, назначили старшим по раздаче еды. Почему? А потому что он был ответственный и все быстро организовывал, а нас здесь аж сто человек, и справиться с таким количеством может только человек подготовленный, серьезный, каким и был этот белорус. Представьте себе сто взрослых детей, которым от 35 до 55 лет, но все равно это дети. Все мужчины, когда собираются вместе и когда жены от них далеко находятся, превращаются в детей. И вот этот детсад, если его не накормить вовремя, сразу и не поймет, что не поел, и потому потом реветь будет. И здесь необходим хороший воспитатель детям. А ввиду того, что этот белорус являлся майором армии Белорусии в отставке, то и воспитателем он был превосходным. У белоруса этого и два помощника было, и еще людей ему по какому-то списку в наряды расписывали. Еда всегда оставалась и после завтрака, и после обеда, и после ужина, и часто потом можно было услышать громкий командный голос белоруса: «Кому еще хлеба и чая? Кашу доедайте и масло берите! Печенье разбирайте!» Кормили хорошо, сытно.
Про детей заговорил я здесь… Да, мужчины, когда они вместе собираются, детьми становятся. Вот один раз возвращаюсь в наш бункер, уже стемнело. Открываю дверь, ведущую на лестницу, и там два часовых стоят с автоматами, как и положено. Только на касках у них выше лба прикреплены фонарики, как у шахтеров, только совсем маленькие фонарики, и ранее я таких часовых с фонарями и не видел никогда здесь у бункера. Так вот, прохожу на площадку перед спуском вниз, а они не отходят по сторонам, и таким стальным голосом эти артисты меня спрашивают:
– Назовите цель вашего прибытия, идентифицируйте себя, назовите ваше имя.
Тут я не удержался и начал улыбаться. Спускаюсь уже вниз и слышу за спиной продолжение игры:
– Проходите… Цель вашего прибытия… идентифицируйте себя, назовите свою планету и ваш номер, – разносится металлический голос теперь где-то вверху, на лестнице. Ну и кто они, если не дети? А мужикам-то этим было по сорок пять лет, не меньше. Пишу эти строки, вспоминаю все это и по-доброму улыбаюсь.
Да, вспомнил еще про цыган. Так вот, ни с того ни с сего, цыгане вдруг заявили о том, что, видите ли, «не царское это дело, стоять на постах», а потому они отказываются выходить на дежурства. Они обосновали это тем, что воевать приехали сюда, а не на постах стоять или там работой какой еще заниматься. Понятно, ребята эти требовали, чтобы им патрончики подносили, а они только постреливать будут. Вопрос с ними решили очень быстро и просто, раскидав всю их команду по другим подразделениям, стоявшим здесь на бывшем заводе. В боевых условиях такие выкрутасы пресекались вплоть до расстрела. Одним словом, табор был расформирован, а его участники распределены для познания культурных традиций государствообразующего народа.
Вечером 9 декабря нас поздравил командир батальона с Днем героев Отечества и сказал, что все, кто здесь находится сейчас, и есть те самые настоящие герои. Нам раздали картонные коробки, в которых имелся стандартный набор, состоявший из большой плитки шоколада, орехов, печенья и конфет. Было все же приятно получить это, и не потому, что хотелось печенья и конфет, а потому, что кто-то там не забыл нас поздравить. Хорошо.
Мы все чаще рассуждали о том, куда нас после ротации отправят. В Красный Лиман или еще куда, где может быть горячо? Странно, но я стал скучать по обычным пайкам, по обычным консервным банкам с говядиной или рисом, скучал по маленькой плитке шоколада и по романтике сухого горящего спирта, на котором я готовил себе чай и кофе в условиях, далеко не мирных.
Чувствовалось однако, что скоро в путь, тем более приходили командиры в бункер и начинали формировать списки по составу Меня записали к Леснику, которого назначили старшим группы. Кстати, потом его, за день до нашего отъезда отсюда, сняли с этой должности, так как он был ранен и не долечился, а его ранение мешало ему быть старшим. Затем меня к себе приглашал Юст, хотел записать, но я уже стоял в списках Лесника. Потом приходил Сухов и сразу подошел ко мне, чтобы в свой список вставить меня, но я ему сказал, что уже определен в другую группу. Кстати, Сухов все же без своего личного состава останется, его людей куда-то перекинут, а он потом мне скажет, что с облегчением выдохнул, когда командирских обязанностей не стало. Если одним словом – началось. И вот как-то вечером нам объявили сбор, пришел Саратов, который теперь стал замполитом батальона. Собрались все в первом зале, который был сразу у входа в бункер. Кому не хватило места в зале, стояли и слушали в проходе. Саратов объявил нам, что мы все выдвигаемся на днях в Курдюмовку. Он попросил по прибытии в Курдюмовку поддерживать там порядок.
– Да, Курдюмовка взята нашими штурмом, теперь она наша, но противник стоит рядом совсем, а состав в Курдюмовке совсем расслабился. Как прибудете туда, всем соблюдать порядок, дисциплину. Помните, что вы на войне! Карать за спиртное и другие просчеты будут жестоко. Хохлы там вплотную стоят к нам. Всем быть в готовности, – сказал нам замполит и ушел.
О погрузке на «Уралы» нам объявили часам к четырем вечера. Все правильно, доехать мы должны были до места нашей высадки из машин к полной темноте. В идеале ночью. Начали собираться. Попрощался я с Самбо и пожелал ему скорого выздоровления и возвращения домой.
Ночь. Уже темно. Наша машина наконец-то остановилась, и до нас сразу доходит, что это конечная остановка. Да, так часто бывает, что сам организм угадывает ситуацию. И здесь также. Объясню. Вы можете проехать в закрытом кузове, к примеру, хоть пять километров, и за эти
