Старик не отвечал. Встав на колени у Шереметьева, он ощупал его холодеющее лицо и заплакал.
Закончив подъём щита, Импи ещё послушала, как гудят самолёты, полюбовалась на грохочущий водопад, хлынувший через открытый водоспуск. Потом сказала:
— Пора!
Взяла лыжи Пекко, взяла автомат Шереметьева. Затем принесла с мельницы длинную доску и положила её над водопадом, чтобы перейти на ту сторону. Доска была крива, сколота с одного конца и Импи крикнула старику:
— Дед, иди сюда, подержи доску, чтобы я не упала… Я должна уйти, чтобы снова вернуться!
Старик тяжело, на четвереньках, подполз к краю плотины, нащупал конец доски и крепко ухватил его корявыми, узловатыми пальцами.
Импи, нагружённая лыжами и оружием, ступила на доску и пошла на ту сторону потока, через водоспуск. Доска гнулась под её тяжестью. Водопад грохотал внизу.
— Импи! — крикнул вдруг старик.
Убийца оглянулась.
И в этот момент слепец, почувствовав, что она запнулась, рывком дёрнул доску в сторону и повернул на ребро. Ноги Импи скользнули вниз. Она взмахнула руками, выпустив ношу, и рухнула в водопад. Тугая вода подбросила её, перевернула, ввергла в бучило и стала толочь в пене, как в ступе.
После этого на старого карела нашёл словно припадок безумия. Он заметался, набрал каких-то стружек, старого сена и поджёг мельницу. Смолистые брёвна загорелись бурно, свирепо. На дым и пламя этого пожара и явились наши лыжники.
Первым, кого они там увидели, был слепой карел. Он сидел в свете пожара прямо на снегу и, прижимая к себе принесённое из дома кантеле, пел хриплым голосом:
Так погибла злая Импи —
Дикий выродок из рода.
Вы скорей летите, птицы,
Прилетайте, тьму развейте
Над страною Калевалы!..
Это было не сумасшествие. Он слагал новую северную руну о событии, страшно поразившем его простую душу.
Это была уже концовка его руны. Старик успел сочинить много строф при шуме пожара. Карельские сказители — замечательные импровизаторы. Мы, когда зашли в гостиницу, как раз застали эту концовку.
Можно попросить старика, и он споёт вам всю песню. Она длинная, в ней много драматических моментов.
* * *
Девушка, рассказывавшая нам эту историю, вдруг улыбнулась и взглянула куда-то поверх наших голов. И мы увидели в её серых глазах чудесные лучи, озарившие лицо ласковым тёплым светом. Мы обернулись. Позади нас стоял высокий лётчик с красивым открытым лицом.
Увлечённые рассказом, мы и не заметили, как он мягко ступил за порог в своих меховых унтах.
Он молча снял меховую куртку, поглядывая на нас с усмешкой.
— Не правда ли, страшноватая история? — спросил он. — Попробуйте написать, — не поверят. А у нас еще сохранилось доказательство. Вот посмотрите, это след финского ножа!
Мы увидели на спине его плотной куртки зашитый крепкими нитками прорез.
— Меня врачи вот так же заштопали. Рана была как раз напротив сердца. Чуть-чуть не достала!
— А эта девица с кошачьими глазами, как её там, Импи, утонула?
— Нет. Выбралась из потока на тот берег. Пыталась уйти. Но мороз крепчал, и она так вмёрзла в мокрый комбинезон, как ящерица в лёд. Едва её отогрели.
— А как же самолёты?
— Пришлось ускорить заправку и взлететь, не медля ни минуты. Лёд гремел, точно стреляли из орудий, трескался и опускался… Страшновато было, но обошлось благополучно. Удар по базе в К. удался блестяще. А потом выбрали другое озеро…
— Дорого вы заплатили за свою доверчивость! — сказал я Шереметьеву.
Лётчик потупился и ответил:
— Да, но излечился на всю жизнь. Теперь уж меня никто не проведёт.
— А что же было в сундуке с музыкальным замком?
— Белые халаты, которые Импи выстирала и выгладила к приходу диверсантов. Она их засунула туда, когда мы постучались. Тогда и послышался звон музыкального замка…
Все помолчали, обдумывая сложные судьбы людей этого сурового края, попавшего когда-то под власть финских нацистов и теперь навсегда освобождённого…
— Да, мы живём в такое время, что всегда и везде нужно глядеть в оба.
— Глядим! — улыбнулся лётчик, поглаживая шов на меховой куртке.
* * *
Вот какую историю узнали мы в ту северную полярную ночь…
Рассказали нам её два боевых летчика, ныне пилоты гражданской авиации, счастливые супруги, известные на Севере как «экипаж Шереметьевых».
Кантеле — струнный музыкальный инструмент.
Пьексы — обувь с загнутыми носками для ходьбы на лыжах.
