— Видите ли, господин рейхсмаршал, в какой-то степени этот замок является и моим родовым гнездом; как-никак я ведь тоже, как и фельдмаршал Рупрехт[91], принадлежу к баварской королевской династии…
— Позвольте, так вы?…
— Оберштурмфюрер Отто Виттельсбах, — вежливо напомнил комендант замка.
— То есть речь идет не об однофамильце императора?
— Мой отец был офицером личной охраны короля Баварии Людвига III Виттельсбаха[92], хотя, при определенных обстоятельствах, тоже мог претендовать на трон.
— Как и вы, — явно льстил оберштурмфюреру арестованный Геринг, еще недавно точно так же претендовавший на «трон» всей Германии.
— Мое скромное воинское звание, как и не менее скромная должность, — вам известны, — молвил комендант, встречаясь взглядом с Герингом, И тот понял: начинается выгодный для них обоих торг.
— При том, что вы являетесь родственником фельдмаршала Рупрехта? — тотчас же принялся набивать себе цену рейхсмаршал.
— Мне потому и пришлось надеть мундир офицера СС, что слишком уж пристально в гестапо и СД следили за каждым из нашего рода, считая его родом сепаратистов.
«А ведь этот офицер способен помочь мне вырваться отсюда! — осенило Геринга, всегда с ненавистью отзывавшегося о баварских, саксонских и австрийских сепаратистах. — Надо только наладить более доверительные отношения с ним».
— Как только завещанная фюрером власть в рейхе перейдет ко мне, — молвил рейхсмаршал, входя в сопровождении оберштурм-фюрера в одну из комнат на втором этаже замка, в которой стояли высокие, наполненные старинными книгами полки, — мы сразу же вернемся к вопросу о вашем чине и вашем положении в послевоенной Германии.
— Не стану скрывать, что у вас очень сложное положение, господин рейхсмаршал, — вполголоса проговорил Виттельсбах, оглядываясь на дверь. — Фюрер наверняка покончит жизнь самоубийством, если только уже не покончил, и вся власть окажется в руках Бормана.
— В крайнем случае Борман сам пристрелит Гитлера, — попытался развить его мысль главком люфтваффе.
— Не зря же он так упорно цепляется за бункер рейхсканцелярии, — поддержал его оберштурмфюрер. — Вместо того чтобы искать спасения где-нибудь на окраинах Германии, как это, извините, сделали вы. А также Гиммлер, Дениц, Шелленберг и многие другие.
— Тем более что рядом с Борманом пребывает Геббельс, тот самый, яростно, фанатично настроенный Геббельс.
— Я могу чем-то помочь вам? — самым удачным образом прервал их философско-политический диалог комендант замка Шварцбург.
— Конечно, можете.
— Но речь не должна идти о побеге, — сразу же предупредил он. — Пока что не должна. Не та ситуация.
— Нужно передать две записки.
— Одна из них предназначается вашей супруге — любимой мною актрисе Эмме Зоннеман, а вторая?…
— Представителю люфтваффе при ставке фюрера генералу Коллеру, которого вы легко найдете в моем штабе.
— Это хорошо, что представителю при ставке. Это как-то оправдывает наш сговор. За записками зайду через полчаса. Бумагу и ручку вам сейчас принесет служанка.
«Генерал, — азартно схватился Геринг за доставленную ему престарелой служанкой ручку, — я нахожусь в замке Шварцбург. Передайте привет моему другу из люфтваффе. Вступайте в контакт с комендантом замка. И помните: времени у нас очень мало».
Оберштурмфюрер оказался по-королевски пунктуальным. Зайдя через полчаса, он молча взял у Геринга записки, даже не взглянув на написанное в них, сунул бумажки в карман галифе и так же молча намеревался уйти.
— Так, из чистого любопытства… — остановил его голос Геринга, — вы действительно являетесь сторонником возрождения Баварии как независимого государства?
— Пусть даже в конфедерации с другими германскими государствами, — почти мгновенно отреагировал Отто Виттельсбах. — При условии, что и во главе Германии будет стоять королевская особа. Претендент, причем вполне реальный, соответствующий всем династическим канонам, у нас есть. Я имею в виду обергруппенфюрера Августа Вильгельма[93], одного из сыновей кайзера Вильгельма II. Замечу, что недавно обергруппен-фюрер побывал в Берхтесгадене и сам пожелал познакомиться со мной, поскольку хорошо был знаком с моим покойным отцом. В то время как на баварском троне очень хорошо смотрелся бы фельдмаршал Рупрехт. Эти кандидатуры обсуждались еще в 1927 году, на съезде германских, венгерских, украинских и прочих монархистов, который, напомню, состоялся еще в 1927 году здесь в Баварии, в Мюнхене[94]. И участником которого мне выпало быть.
— Правда, тогда эти господа еще не были высшими чинами СС, — неосторожно заметил Геринг. Продемонстрировав таким образом свою нелюбовь к организации СС и ее вожаку Гиммлеру, он забыл, что перед ним тоже стоит офицер СС.
— Это еще ни о чем не говорит, — болезненно воспринял его слова оберштурмфюрер.
— Вы правы, в рядах СС оказалось немало истинных патриотов Германии, которые никогда не забывали о таком понятии, как честь аристократа и честь офицера. Но если помнить, что у Августа Вильгельма столь высокий чин СС, то почему бы не допустить, что он согласится вмешаться в мою судьбу? Разве его приказа не было бы достаточно, чтобы освободить меня?
— Для меня — вполне достаточно, но для оберштурмбаннфюрера Франка, который лично арестовывал вас, — нет. И потом, я ведь понятия не имею, где его разыскивать. Скорее всего, он находится сейчас где-то в Пруссии, где расположены его имения. Если только не переметнулся к англичанам, которые уже успели доставить его в Лондон в качестве гостя королевской семьи, с которой он породнен.
Начало мая 1945 года. Германия.
Баварские Альпы.
Замок Шварцбург в окрестностях Берхтесгадена.
Записку Геринга генерал Коллер получил лишь тридцатого апреля под вечер и тотчас же связался со штабом авиаполка, в котором служил майор Эрих Хартманн. Ему повезло: Хартманна нашли довольно быстро. Англо-американские войска уже были рядом с аэродромом. Все офицеры полка готовились к эвакуации, значительная часть технического персонала и аэродромной охраны даже успела разбежаться, однако майор-ас помнил о своем обещании попытаться спасти Геринга, поэтому все еще оставался в офицерской казарме, дожидаясь звонка генерала.
— Как там у вас дела, майор? — поинтересовался Коллер, как только Хартманн подошел к телефону.
— Отвоевались мы, господин генерал-майор. В строю — шесть самолетов. И почти все повреждены. В том числе и мой. К тому же американцы уже рядом. Есть ли какие-либо сведения от Геринга?
— Именно поэтому и звоню. Только что мне доставили записку. Геринга и остальных заключенных перевезли в замок Шварцбург.
— Остальные заключенные меня не интересуют, — отрубил Хартманн. — Где находится этот замок?
— Недалеко от Берхтесгадена. Мои люди проведут вас. Сколько бойцов вы сможете собрать в своем отряде?
— Думаю, человек семьдесят.
— Усаживайте их на машины и направляйтесь сюда. По пути пополняйте отряд любыми военнослужащими, ссылаясь при этом на мой приказ, приказ Геринга, фюрера, кого угодно. Кто в этой суматохе станет выяснять и разбираться?
— Сложнее всего будет с транспортом.
— В крайнем случае пробирайтесь пешком. Каких-нибудь двадцать километров для солдата не расстояние.
— Если он пехотинец, — заметил Хартманн. — Однако не будем терять времени. Иду на взлет.
Это его «иду на взлет» Коллер очень часто вспоминал в течение всего первого мая, в течение которого отряд Хартманна так и не появился. Тем временем ситуация все больше осложнялась. Утром генерал позвонил оберштурмбаннфюреру Франку и поинтересовался, поступали ли какие-либо указания относительно рейхсмаршала Геринга. Франк выдержал длительную паузу, прежде чем соизволил изречь:
— Поступали. Одно из них только что.
— От фюрера?
— От фюрера уже вряд ли поступят какие-либо указания по этому поводу.
— Потому что фюрер погиб? Покончил с собой? Его убили? — нервно зачастил Коллер.
— Пока не ясно. Понятно только одно: на связь с войсками он уже не выходит. Всем и всеми командует Борман.
— И какие же указания поступили от Бормана?
— Только из уважения к вам, генерал, могу сообщить, что он потребовал сделать все возможное, дабы «апрельские изменники» во главе с Герингом не смогли избежать заслуженного возмездия[95].
— Однако в его распоряжении не было прямого указания о казни, разве не так?
— Слова «казнить» не прозвучало, однако и так понятно, что речь идет только о смертной казни. Как еще можно наказывать в военное время изменников?
— Вы помните наш разговор, оберштурмбаннфюрер?
