— Вилли? Неужели это ты? Я не верю собственным очкам!
Из‑за стола, стоящего слева от входа, поднялся очень приметный, холеный человек с характерной прической «кружком». Мягкие волнистые волосы спадали на большие уши. Разделенная надвое посередине ровным пробором прическа подчеркивала выпуклость квадратного лба. Все в нем было дородным, массивным — щеки, нос, тяжеловатый подбородок. Переносье оседлали большие очки в тонкой золотой оправе.
— Боже мой! — обрадовался и Майер. — Гельмут! Вот это встреча! Откуда ты взялся? А мне говорили, что ты застрял где‑то на Балканах.
— Кто тебе наболтал? Я там вообще не был! — возразил Фогт. — Польша, Бельгия, Франция — вот где пролегли мои служебные пути. — Он глянул на присутствующих: — Господа, с вашего разрешения я вас оставлю на несколько минут: гауптштурмфюрер — мой школьный друг. Мы не виделись более трех лет!
Майор, который солидно возвышался над столом посреди комнаты, ответил, почему‑то обращаясь к Майеру:
— Хватит ли нескольких минут для такой встречи?
Вилли грустно вздохнул.
— Господин Фогт, вы сегодня свободны на весь день! — услужливо решил майор проблему и льстиво улыбнулся эсэсовцу.
— О! Не знаю, как и благодарить! — сказал Майер.
— Не стоит благодарности! — любезно ответствовал майор.
Когда они вышли на улицу, Гельмут заявил:
— Решительно предлагаю — в ресторан.
— Согласен!
— Тут неподалеку есть довольно уютный… Вот только прейскурант…
— Гельмут, неужели тебе неизвестно, что моя фирма значительно разнообразит ассортимент в любом пищевом заведении? — засмеялся Вилли.
— Знаю! — поддержал его Гельмут, — Поэтому как законченный эгоцентрист и хочу воспользоваться счастливым обстоятельством.
— Тогда — вперед!
В ресторане охочий до кулинарных блюд Гельмут повел себя как подлинный знаток всех потаенных припасов. Оберкельнер только изумленно моргал в ответ на его заказ. А Майер с уважительной миной на лице лишь одобрительно покачивал головой. Наконец, записав заказ, оберкельнер отважился деликатно намекнуть:
— В наши времена такой дефицит раздобыть очень нелегко…
— Дорого? — прямо спросил Майер.
— Об этом лучше знает хозяин заведения, — уклонился от прямого ответа оберкельнер.
— Денег хватит! — положил конец его колебаниям Вилли.
Гельмут окинул взглядом все вокруг и заметил:
— Раньше здесь было уютнее — зал освещался свечами. А теперь поразвешивали на стене бледненькие электрические светлячки.
— Тебя такие изменения не устраивают? — спросил Майер.
Гельмут оторопел.
— А — а, я и забыл о твоем мундире… Ты меня неверно понял, Вилли! Я сам понимаю: все нынче дефицитно — война. Но какой же приятный, благоуханный душок шел от восковых свечей. Иногда казалось — пахнет медом. Вот в Мюнхене, — вдруг оживился он, — все без изменений!
— Откуда знаешь?
— Несколько дней назад я вернулся из односуточной экскурсии по историческим местам национал- социалистского движения. Во главе с экскурсоводом мы успели посетить все бирхаузы, освященные гением и мыслью великого фюрера.
— Понравилось?
— Еще бы! Пиво там до сих пор замечательное.
— Пиво? Не понимаю.
— За день мы успели наведаться только в пивные. Впечатления — незабываемые! В самом центре старого Мюнхена на Платцль с давних пор стоит «Хоф- бройхауз» — «Придворный пивной дом». В тамошней песенке поется, что Мюнхен не пропадет: «Пока наш «Хофбройхауз» на площади стоит…» Ты только представь, Вилли! На первом этаже — гигантские залы с длиннющими дубовыми столами на сотню выпивох, на втором — «для чистой публики» и экскурсантов по историческим местам. Еще выше — огромный зал, предназначенный для гульбы целой толпы. Один «Хофбройхауз» может вместить все население какого‑нибудь небольшого провинциального городка. Ну и зрелище! Поражает.
Майер терпеливо и снисходительно кивал. Из старой пивной «Штернекерброй» на улице Ам Таль, где была создана нацистская партия, экскурсанты попали в «Бюргербройхауз» на Дахауэрштрассе, потом — в «Маттезер» на площади Штахус и, наконец, в «Льовен- брой» возле железнодорожного вокзала. А уж после всего расположились в спальном вагоне. Каждый — с солидным грузом пивных бутылок.
— А как твои служебные дела? — перевел Майер разговор на другое.
— Мои? — Гельмут Фогт задумался. — Как бы это тебе коротко очертить… Ну, скажем так: полностью зависят от общего положения в нашем ведомстве. Сейчас — худо.
— Почему?
— Лихорадит. Все перенервничали. В катастрофе на Кавказе, — он понизил голос, — абвер обвинил нас.
— А конкретно? Если не секрет?
— Если бы ты носил иную форму…
— А что — форма?
— Она дает доступ ко всем секретам? — засмеялся Фогт.
— Ах, вот оно что, — усмехнулся Вилли. — Тогда рассказывай. Я сам лишь совсем недавно прибыл с Кавказа. Сокращение фронта происходило еще при мне.
— Правда? — оживился Гельмут. — А не встречался там тебе некий майор абвера Штюбе?
— Знаю такого! Лично знаком.
— Что он за человек? — теперь в глазах Фогта светилось нескрываемое любопытство.
— Сначала сам скажи: что тебя беспокоит?
— Этот Штюбе «копает» под нас…
— А конкретно?
— Обвиняет в неумении хранить военную тайну. Мол, от нас просочились сведения о расположении военных сооружений.
— Какая ерунда!
— Точно! Но этот Штюбе накатал донос и отослал его в Берлин. Тайна! А? Разве доты в карманы спрячешь? И укрепрайон в сейф не запрешь.
— Логично.
— Но не для всех. В Берлин вызван барон фон Шилинг, наш кавказский специалист.
— И с ним я знаком! Он возводил сооружения в районе нашего расположения.
— Вот именно!
— Гм, — задумчиво проговорил Майер, — на Штюбе это похоже — переложить вину на другого…
— И что же теперь?
— Разве тебя это задевает лично?
— Кто знает, чего наболтает фон барон в контрразведке… Не поздоровится, если русским известна новинка — «Голубая линия». Всем влетит! Не только барону…
— Новые оборонительные сооружения? Ты к ним причастен? — быстро спросил Майер.
— К счастью, нет. Бог миловал! Мои чертежные обязанности касаются только «Атлантического вала».
«Итак, барон фон Шилинг знает о «Голубой линии» досконально, — задумался Майер. — Как же быть? К сожалению, барон — не школьный товарищ… Впрочем… А вдруг неприятности барона заинтересуют Хейниша? Кажется, шеф имел с ним какие‑то внеслужебные дела… И служебные тоже: Хейниш обеспечивал охрану районов строительства… А раз так, то, «копая» под барона, Штюбе бьет по репутации штандартенфюрера… Это уже кое‑что!..»
— Когда прибывает фон Шилинг?
— Завтра днем. Спецрейсом.
— А теперь, Гельмут, о делах забудем — веселиться будем! — Они рассмеялись.
На следующее утро Майер в первую очередь доложил об услышанном Хейнишу. Как он и предполагал, неожиданная новость очень встревожила штандартенфюрера.
— Опять эта дрянь Штюбе! — процедил он. — Пакостил на Кавказе, тянется и сюда — в Берлин!
— Могут возникнуть неприятности? — этим вопросом Майер усилил его беспокойство.
Но Хейниша больше всего тревожило совсем не то, о чем думал Майер. Дело в том, что с помощью барона Хейниш широко пользовался транспортом ведомства Тодта, отправляя к себе домой, в рейх, внушительные ящики с «восточными сувенирами». И если это выплывет наружу…
— Проклятый Штюбе! — снова вырвалось у него.
— Стоило бы взять барона под свою защиту, — осторожно предложил Майер.
— Трудно, — пробормотал Хейниш.
— Штюбе всегда был клеветником…
— Гнида! — согласился шеф.
— Мие кажется, что осведомленность русских — это в первую очередь вина майора Штюбе, а не барона фон III илинга.
— Резонно, — согласился Хейниш, — Что вы предлагаете?
— Что я могу предложить? — пожал плечами Майер, — Ситуация неясна. До чего успел «докопаться» Штюбе? В чем состоят его обвинения конкретно? Устраивал ли он Шилингу допрос? А если устраивал, то о чем спрашивал? Об этом мог бы рассказать сам барон… Мы бы тогда непременно нашли какую‑то зацепку и подложили майору хорошую жирную свинью.
— А это мысль! — повеселел Хейниш. — Вы спрашивали о времени прибытия самолета?
Майер взглянул на часы.
— Он уже находится над территорией рейха. Через час должен приземлиться.
— Необходимо перехватить барона. Мы должны поговорить с ним до того, как он попадет в руки абверовцев. В конце концов, защита со стороны СД — в его интересах. А я его проконсультирую… Справитесь?
— Приложу все усилия. Разрешите ехать?
— Только осторожно: его могут ждать коллеги Штюбе.
