И. Н. Посохов
"Иваны"
В этой повести рассказывается о событиях, происходящих в нашей стране на рубеже тысячелетий, о людях, живущих в современной России.
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
Взявшись хлопотать об издании повестей И.П.Белкина, предлагаемых ныне публике, мы желаем к оным присовокупить...
А.П.
И события, которые принудили меня "хлопотать об издании повестей И.
Постного, "предлагаемых ныне публике", я тоже "желал бы к оным присовокупить"...
Вот уже полгода, как вернулся я из-за рубежа, а все еще не могу постичь происходящего в родной России. Никак не могу понять ни повальной нищеты, ни богатства кучки избранных, ни бандитизма и террора, захвативших всю Россию, ни, наконец, отчужденности, склочности, мелочности, раздражительности.
Оказавшись как-то на рынке, я бесцельно бродил вдоль лотков и киосков.
Вдруг мое внимание привлек громкий скандал около высокого ларька под огромным, ярким зонтом. "Лотерея Global"... Когда до этого я проходил этой дорожкой между бесконечно длинных рядов, ко мне подлетела девица и протянула закнопленные сбоку пакетики.
- Оторвите кнопочку, - предложила она. Я машинально взял узкий пакетик, оторвал. Выигрыш был на сумму в пять рублей.
- Возьмите себе, - вернул я выигравший билет. - Я в эти игры не играю.
- Да вы за кого меня принимаете? - деланно возмутилась девица, пытаясь всучить мне выигравший билет и загораживая дорогу. Но я решительно надавил на нее плечом, и она, отступив с кошачьей ловкостью, обошла меня и переключилась на других...
Около ларька стояли двое мужчин, женщина и высокий худой человек неопределенной национальности.
Ведущая торг под огромным зонтом вещала троим, что возможен приз: телевизор фирмы "Sоny" стоимостью 3000 рублей, но приз целесообразно получить деньгами, прямо у нее, а не на фирме. Она даже начинала отсчитывать женщине тысячу рублей, однако потом, как бы сбившись, забрала деньги...
- Давайте побыстрей получим каждый по "лимону", - повторила женщина.
Высокий худой мужчина, стоящий справа, никак ничего не мог понять, противился, просил объяснить условия лотереи еще раз. Ведущая торг, недовольная поведением "непонятливого", тут же предложила женщине объединиться с мужчиной, стоящим слева. "Непонятливый" сделал вид, что ему все равно, и сделал новую ставку...
Вскоре у мужчины слева денег в кошельке не оказалось. Мужчина рядом предложил ему взаймы, но так, чтобы в случае выигрыша тот вернул бы долг с процентами.
Ставки дошли уже до 1000 рублей. И, конечно, время, отведенное на ставки играющих мужчины и женщины скоро вышло, и "непонятливый" человек "неопределенной национальности" грубо отрезал спиной отступление от ларька. Но "игравшая"
женщина успела ускользнуть.
- Плати долг! - потребовал тот, который давал взаймы.
- Так уговор был, если я в-в-выиграю, - пролопотал пострадавший, сильно заикаясь. - В-в-вы же с-с-сами мне п-п-предложили.
- Когда я прэдлагал? Ты просыл - я давал. Ну-ка, падла, платы, или отойдем.
К спорящей компании быстро подошли еще двое дюжих парней. И я видел, как человека, у которого в кошельке не оказалось денег, сшибли на бетон и стали бить ногами. Подняли, прижав к двери павильона и держали так, словно, распятого на кресте. Было страшно смотреть на его разбитое лицо! Как мел белое, забрызганное кровью. Все произошло так быстро, что я даже не успел подумать, чтобы что-то предпринять...
- Так ему и надо, - услышал я от стоящего рядом молодого человека, который, как и я, был свидетелем этой истории.
Меня же увиденное так потрясло, что я вбежал внутрь павильона, ища поддержки очевидцев. Но никто ничего не видел и не хотел знать...
- Ты же все видел! - вернулся я к очевидцу.
- Ну и что? - сказал тот. - Берут дураков на доверчивость. Выигрыша не дают, а предлагают разыграть побольше. Лохи клюют. И этот начал со стольника.
- Что, сам отдал? - спросил я.
- Да нет, сумели выманить... - сказал парень. - Еще одним Иваном будет меньше.
- Откуда ты знаешь, как его звали? - спохватился я.
- Слышал, - ответил свидетель и ушел.
Да что это я! Я не могу постичь, что творится в моей семье. Все не могу спасти нормальные отношения со своей женой Мариной...
* * *
Тогда Марина пришла ко мне на работу с десятилетней дочкой Машей. Младшая, Дашутка, осталась с бабушкой, 75-летней тещей, сохранившей, невзирая на преклонный возраст, почти здравый рассудок. По крайней мере, когда при нашей игре в шахматы Маша ходила конем, теща вдруг протестовала.
- Меня так учил папа, - защищалась Маша.
- Отец тебя ничему путному не научит, - парировала теща.
Маша села играть на компьютере. Я все никак не мог закончить переговоры по телефону. Марина от скуки стала рассматривать картины на стенах. Прямо над компьютером висела акварель, выполненная в модернистской манере. На противоположной стене темнела икона...
- Вот блин, опять сгорела, - выпалила вдруг Маша, увлекшись игрой.
- Что такое, Маша! Разве так можно говорить? - заметил я, вставая из-за стола. Марина тоже встала.
- Пойдем домой, Маша! Понавешал тут всякого, - злобно сказала Марина и повела дочь за руку к двери.
Я бросился с телефонной трубкой им наперерез, но получил грубый толчок локтем.
- Марина, объясни, пожалуйста, в чем дело? В чем я не прав? - спросил я, но Марина молча отвернулась и хлопнула дверью...
Как бешеный метался я из угла в угол. В безысходном отчаянии с огромной силой ударил рукой в перегородку, отделяющую кабинет от приемной, и перегородка вдруг треснула, открылась корявая дыра над столом секретарши. На руку пришлось наложить гипс - перелом.
Я совершенно не мог понять, какое отношение висящие картины имеют к игре Маши на компьютере. Как не мог сейчас понять, почему на моих глазах уничтожили человека лишь за то, что он поверил в выигравший билетик...
Ведь и он во что-то Верил, на что-то Надеялся, кого-то Любил. И никто не встал на его защиту. Довели страну до ручки, до заикания, думал я. Рынок, дикий и неуправляемый, задушил все то живое, что было в христианских заповедях.
Бульварные, рублевые газетенки заполнили все переходы, проходы и выходы.
"Первый кобель Америки..." - вспомнил я заголовок в одной из этих бульварных газет. "Вы перепутали"... - смеялся коллаж на соседней полосе той же газеты.
Оппозиционные газеты не находят ничего лучшего, кроме как классифицировать недостатки. Никак не могут оставить без внимания, например, художественный кинофильм нашумевшего журналиста-репортера о чеченской войне. Вот уж поистине, кто умеет, тот делает. А кто ничего не делает, тот придумывает классификации.
А кто и этого не может, тот лезет с предложениями, как лучше классифицировать, думал я.
Остро чувствовал я свою беспомощность в нынешнем мире и душевную опустошенность.
* * *
Мне надо было обрести равновесие. Даже не покой, нет! Хотя бы равновесие.
Марину я любил. Любил спокойной любовью много видевшего в жизни человека, и разбалансированные отношения с ней никак не принимались моей душой. Душой долго бывшего в отъезде и истосковавшегося по семье человека...
О девочках я скучал безмерно. В их отсутствие вдруг раскрылась огромная пустота, в которой было пугающе тесно.
Эти их коробочки от жуков, эти не доклеенные переводные картинки, эти физические следы их детской неугомонности, живости.
- Компьютер, ты не грусти. Я скоро приду и поиграю с тобой, прощебетала в день разрыва Дашутка. Перед глазами стояла ее неподдельная растерянность до слез. И все слышалось ее звонкое: "Папа! Папа!.." Я любил детей. Они часто играли у меня по вечерам, когда я работал...
* * *
Рука в гипсе сильно болела. Физическая боль странным образом усиливала боль душевную. И я согласился на предложение коллеги - бросить все дела и махнуть в дом отдыха. Надо было сменить обстановку.
Дом отдыха "Буревестник" разместился на территории бывшей княжеской усадьбы в Подмосковье. Это место очаровывало душу...
Длинные липовые аллеи в парке в пору цветения успокаивали медовым ароматом.
В жару под липы тянуло укрыться. Круглая, с овальным куполом беседка еще манит уединиться за мраморными колоннами.
Сказывают, что в княжеские времена флигелей было больше и они разбросаны были по всему парку. "Не чуй горе!", "Приют для приятелей!" носили когда-то такие названия эти флигели.
Речку, опоясывавшую усадьбу с трех сторон, когда-то трудно было переплыть.
Теперь, правда, ее легко перешагнуть. Усадьба была действительно местом, где легко жилось, дышалось, работалось.
Все номера в доме отдыха размещались на втором этаже одного из главных домов усадьбы. Это были бывшие княжеские спальни. К ним вела лестница, поднимающаяся изнутри круглой башни. Лестница, сделав полный виток, приводила на второй этаж, прямо к княжеским покоям, палатам для отдыхающих.
На первом этаже размещались огромная библиотека, бильярдная, комнаты отдыха и столовая.
