На столе лежал загадочный предмет — перо из заржавленного металла в виде старинной буквы «з» с вытянутым вниз прямым концом. Маша готовилась к олимпиаде по русскому, но то и дело отвлекалась и с интересом разглядывала этот музейный экспонат, крутила его, взвешивала на ладошке… Старинный друг семьи, добрейший профессор Морф, подарил эту вещицу Маше со словами: «Машеньке-сказочнице», — и таинственно подмигнул. Да, сказки Маша любила! Но сегодня ей не до сказок. Со вздохом возвращаясь к книге по истории русского языка, она читала:
— Плюсквамперфект жил до XVI века, и остатки его сохранились в сочетании жил-был…
Как-то слово «плюсквамперфект» не вязалось с XVI веком на Руси! Маша не любила длинных слов, а кто знает, может ли человек, который не любит длинных слов, побеждать в олимпиадах? «Мишка точно такого слова не знает!» — подумала Маша, повеселела и пошла на кухню, где хлопотала мама.
— Мам, ты знаешь, что такое плюсквамперфект?
За спиной Маши раздался зычный голос старшего брата:
— Это предпрошедшее время, в русском языке давно утрачено, но есть в английском и других языках.
— Миша, ну откуда ты всё это знаешь? — воскликнула мама и одарила сына своей особенной улыбкой. Маше такие улыбки дарились нечасто, зато Мишей все гордились.
Маша очень любила брата. Он научил сестру читать, и больше всего на свете она полюбила сказки. Правда, если ты участвуешь в олимпиаде, то тебе уже не до сказок… и не до детства. Маша взяла кружку с чаем и побрела в свою комнату.
…Жил-был. Надо же, все сказки начинаются с плюсквамперфекта! Маша рассеянно отхлебнула чая, плюхнулась в своё любимое кресло и взяла в руки старинное перо. Перо в одной руке, чашка — в другой, будто она древний князь! Вдруг чай в чашке превратился… не может быть! Такой тёмный и густой, как… как чернила! А когда Маша окунула в этот чернильный чай перо, то оно словно запрыгало в её руке: «давай, пиши!» Цветные картинки из лежавшей на столе книжки закружились в фантастическом вихре, рисуя сказочную картину. Тем временем, Маша выводила сказ-пером в своей тетради: жил-был…
Жил-был Драговит Дубровник, хозяин Лесогорного княжества. Больше всего Драговит ценил жизнь, и всему живому в его земле оказывался почёт. Множество чудесных животных обитало в лесах княжества: в листве прятались белоснежные харадры-предсказатели, на границах княжества несли службу кентавры, а гигантские беркуты зорко следили за порядком с лесогорских вершин. Волшебные инороги, которые очищали источники вод, жили уединённо и не любили общество людей.
Драговит жил в мире со всеми и не беспокоился ни о чём — его княжество было под защитой добрых зверей. Волшебные звери издавна благоволили Дубровникам, и в этом княжеском роду встречались люди с особым даром — понимать язык животных. Сам Драговит, увы, не обладал этой способностью, зато дочь его, Анна-Мария, унаследовала дар от своей бабушки Анны. От другой бабушки, Марии, ей достались храбрость и находчивость. Мудрый Драговит назвал дочь в честь двух бабушек, не обидев ни одну из них.
Бабушка Анна оставила в наследство единственной внучке чудесную мазь из помёта харадра. Мазь исцеляла раны, нанесённые даже с помощью злых чар.
Бабушка Мария жила далеко от Лесогорья, в приморских землях. От неё у Анны-Марии хранился памятный подарок — кружевной платок с изображением морского дракона. Морские чудища давно вымерли, но даже их изображение, считалось, приносит несчастье. Анна-Мария, однако, всё равно хранила платочек — как единственную память о бабушке.
Приближалось шестнадцатилетие Анны-Марии. Драговит готовился с размахом провести торжество и по традиции объявить дочь наследницей, но его планы были разрушены внезапной болезнью его жены, прекрасной Елены. Княгиня слегла в постель и больше не вставала.
Анна-Мария застала отца в парке замка Златокрин. Мрачный, тревожный, он ходил туда-сюда по одной и той же дорожке. Подойдя поближе, Анна-Мария услышала, как Драговит повторял:
— Это моя вина, только моя вина…
— Почему ты винишь себя, папа? — в недоумении спросила Анна-Мария.
— Зло проникло в Лесогорье, я был так беспечен! — воскликнул Драговит, в отчаянии глядя на дочь. — Злые чары поразили твою мать, и я не в силах ей помочь…
Он присел на парковую скамейку, Анна-Мария села рядом.
— Есть злой волшебник — Синепуп, — начал Драговит. — Он живёт на одиноком острове посреди Мёртвого озера. Добраться туда можно только по заколдованному мосту с тремя стражами. Остров этот тёмный, неприютный, башни замка торчат над ним, как иглы дикобраза. Говорят, — почти шёпотом произнёс Драговит, — что Синепуп выгнал из замка собственного отца и превратил в медведя своего сына.
— Я не понимаю, с чего бы это Синепупу желать нам зла.
— Синепуп давно злобится на Лесогорье, потому что не может нас одолеть: волшебные животные надёжно берегут княжество. Но видимо, как-то ему удалось проникнуть сюда. Болезнь твоей матери… — голос Драговита задрожал, он встал и направился к замку.
У Анны-Марии после разговора с отцом осталось больше вопросов, чем ответов: она была уверена, что отец что-то не договаривает. В любой непонятной ситуации она привыкла идти в княжескую библиотеку. Туда она и отправилась.
И пока Анна-Мария ищет ответы в библиотеке, мы расскажем, каким образом удалось коварству Синепупа проникнуть в Лесогорье. Доступ во дворец ему открыла маленькая вещица, которой владела княгиня Елена. Когда-то в бою с Синепупом отец Драговита, Боригор, отколол от врат, ведущих на мост к острову, один из острых наконечников. Поскольку надвратные наконечники были украшены алмазами, Боригор решил забрать отколотую часть ворот с собой как трофей. Дома он приказал ювелирам сделать из наконечника украшение — булавку для жены Анны, матери Драговита. Анна преподнесла булавку будущей невестке Елене в качестве свадебного подарка. Так вещь Синепупа оказалась в замке Дубровника.
Когда Синепупу стало известно, что алмазный наконечник находится в Златокрине, он возликовал: наконец-то его чары попадут в неприступное княжество! Синепуп пропитал ядом все надвратные наконечники, и украшение Елены, как бывшая часть врат, также стало ядовитым. И когда княгиня решила примерить свою алмазную булавку перед празднованием дня рождения дочери, то яд подействовал, и Елена слегла в постель, заболев неизвестным недугом…
Между тем, Анна-Мария
