Под синим солнцем - Рома Декабрев

Знак информационной продукции (Федеральный закон № 436-ФЗ от 29.12.2010 г.)

Редактор: Аглая Топорова

Издатель: Павел Подкосов

Главный редактор: Татьяна Соловьёва

Руководитель проекта: Ирина Серёгина

Арт-директор: Юрий Буга

Корректоры: Анастасия Никульшина, Ольга Cмирнова

Верстка: Андрей Фоминов

Дизайн обложки: Андрей Бондаренко

Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.

Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© Р. Декабрев, 2025

© Художественное оформление, макет. ООО «Альпина нон-фикшн», 2025

* * *

– Как вам удобно рассчитаться?

Молодой человек, не отрывая взора от поверхности стола, опустил руку в карман висящего на спинке стула пальто. На секунду он замер, представив, как вытащит слегка смятые купюры на свет и протянет их официантке.

– Что это? – та в свою очередь вынуждена будет, испугавшись, отпрянуть.

– Мне кажется, вы всё же неплохой человек, – ответит после некоторой паузы он.

– Спасибо…

– Зачем вы улыбаетесь?

– Простите?

– Даже тем, кто этого не заслуживает.

– Я вас не совсем понимаю.

– Мне. Вы абсолютно правы! Конечно, как и всегда, я имею в виду себя и никого другого.

– Спасибо, но не могу взять, здесь слишком много.

– Возьмите, пожалуйста, не опошляйте этот и без того пошлый момент. Здесь не так уж и много, вряд ли хватит, чтобы изменить жизнь. Мне они больше ни к чему, а вам пригодятся, – настоял бы он, небрежно кинув деньги на столик. Голос его при этом звучал бы сжато и неестественно. – И ничего, ровным счётом ничего я не хочу этим сказать.

Затем он накинет драповое пальто незамысловатого кроя, расправит воротник и уже соберётся выходить в пасмурный полумрак тверского утра, как вдруг (неожиданно даже для себя самого) совершит рывок, крепко схватив и без того озадаченную девушку за худощавое предплечье, и процедит сквозь зубы:

– Я лишь хочу задать вопрос, не обижайтесь, но как вам удаётся не ненавидеть себя? Как удаётся жить и не презирать каждую частичку себя?

– Отпустите, – единственное, что сумеет пролепетать она.

– Поймите, мне бы сейчас эта информация очень пригодилась.

– Уходите. – Девушка вырвалась и, не прекращая любезно улыбаться, попятилась к прилавку.

– С вашего позволения. – Он, сам испугавшись своего поступка, немедленно шагнул к выходу, для чего-то пародируя её улыбку. – Вы даже не представляете, во что ввязались.

Так они, не отрываясь, смотрели друг на друга, делая по одному шажку, пока их не разделила колонна с зеркалами: он увидел вдруг свою рожу, и улыбка сползла на нет; она увидела себя, и улыбка сползла.

Вот уж хлопнула дверь, звякнул китайский колокольчик учтиво, а она ещё пару минут потрясывалась в некоторой нерешительности – одна в пустом средней паршивости кафе. Посетители редко бывали в такую рань. Деньги, небрежно разбросанные на столе, она, конечно, не возьмёт: он ведь может в любой момент вернуться, а она будет всё так же беззащитна. Оцепенение сменилось слабостью, голова повисла в бессилии, и ноги подкосились; ей бы немного, хоть самую малость, побыть в тишине, а не давиться истошным воплем города, но люди ведь уже чистят зубы, разбивают о стену будильники, одеваются, проклиная неугодные штанины, колготы и первые выпуски новостей, чтобы через полчаса уже вовсю шаркать по улицам, переходить пешеходные переходы, пересекать реки. Они жить не могут без крепкого кофе, топчутся в очереди за место под солнцем, которое не греет, а она даже заплакать не состоянии: проматывает в голове последние четыре лицемерных года жизни и последнюю каплю взгляда безумца в её и без того переполненную бочку неудачных попыток приспособиться. Проникающий в голову скрежет метро (которого нет). Синяк на руке останется, больно… сегодня же она уволится… нет, просто уйдёт и не вернётся никогда в это паршивое заведение. Теперь уж поздно откладывать на потом… нужно собрать вещи, переодеться… или так бежать, прямо в дурацком джинсовом комбинезоне? А дверь за собой закрывать? Оставить записку или облить здесь всё бензином, чиркнуть спичкой, а затем, скользнув ягодицей по капоту, прыгнуть в свой «Корвет» пятьдесят восьмого года с откидной крышей (которого тоже нет) и умчаться навсегда в бескрайнюю пустыню… на на-на-на на-на-на – из радио. К чёрту всё, в конце концов, так и подохнуть можно в ожидании случая, нет больше удачи, есть только собственная воля, и ей здесь не место: пустые профили тащатся за сигаретами в круглосуточные супермаркеты, чтобы покурить, прежде чем забиться в общественный, чтобы успеть попить горячего, чтобы потом пойти и сесть на… нет, раздеваться немыслимо, надо быть готовой: он может вернуться, или даже не один – бежать… пошло оно все к чёрту… себя не ненавижу? Да откуда ты взял это?

Так и колебалась она, будто гаолян на ветру, пока следующий посетитель не показался на пороге. Девушка вздрогнула от испуга, но быстро взяла себя в руки и направилась к столу, даже не пытаясь выдавить из себя улыбку. Сейчас быстренько от него отделается и уже после…

– Доброе утро, – поприветствовал мужчина преклонного возраста и уставился на неё в ожидании какой-нибудь реакции.

Что угодно, только вот не…

– Доброе утро… – ответила она.

– Никого?

Девушка покачала головой отрицательно.

– Хорошо, значит, успел вовремя! Будьте любезны, милочка, чашечку одну капучино без пенки. Сегодня у нас какой день? Понедельник? А знаете, давайте ещё и без молока, – широким жестом старик трясущейся рукой отодвинул стул и уселся за столик.

– Может, вам ещё и без кружки?

– Нет, кружку, пожалуй, принесите.

– Что-нибудь к кофе?

– Свежая выпечка у вас есть?

– Все вчерашнее.

– Пойдёт! Тогда можно мне круассан попышнее… Надя, – добавил он, жеманно сощурившись, прочитанное на бирюзовом бейджике имя.

– Я посмотрю… – ответила та, звеня комом в горле, её внимание на мгновение заняла элегантная трость с массивной позолоченной (вдруг золотой?) рукоятью в форме рыбы.

На обратном пути Надя сделала небольшую петлю к столику в углу, где ещё час назад мирно сидел, уткнувшись в рукав, странный парень, самый обычный, внешности которого она почти не запомнила… кажется, с виду – произвольное число от двадцати до тридцати, свитер болотного цвета и взгляд – отрешённый.

– И не могли бы принести вазу, для моего букета?

На букет Надя внимания не обратила.

Старик показательно выгнулся из-за своего столика, чтобы проводить взглядом Надину фигуру. Деньги она взяла, кривя душой, пересчитает их потом, но сразу видно: значительная часть купюр по пятьсот и даже по сто, а значит, пачка лишь выглядит внушительно. Действительно, не так уж и много. Она бы в сто раз больше отдала, лишь бы всего этого не случилось. Но кто её будет спрашивать, а так хоть компенсация небольшая за моральный, так сказать, ущерб. Надя достала из холодильника вчерашний круассан с ванильным кремом и положила его в не идеально чистую микроволновку. Куда тут нажимать? Столько раз делала это на автомате, а теперь будто из головы вывалилось. С третьей попытки получилось. Таймер отсчитывает назад. По-хорошему, надо избавиться от денег как можно скорее… да, она обязательно избавится.

Но что в таком случае делать дальше?