замолкает со сдавленным звуком, осознав, что сказала.
Я смотрю на нее, разочарование сковывает меня так сильно, что я не могу пошевелиться. Она пыталась продать часы.
— Что с тобой происходит, Сэм? Зачем тебе понадобилось столько денег?
Она приподнимает подбородок.
— Я уже нашла их.
— Триста тысяч? Зачем?
Когда она наконец поворачивается в мою сторону, ее взгляд суров.
— У меня небольшая зависимость от азартных игр. Иногда у меня заканчиваются средства.
Ей было достаточно сказать первое, чтобы уже сбить меня с ног. Сэм ухмыляется.
— Ты бы видела свое лицо, Ди. Такое потрясенное.
— Это не смешно.
— Нет, — огрызается она. — Не смешно. В любом случае, будет что вспомнить, и я больше не нуждаюсь в деньгах.
Будет что вспомнить? Моя сестра — игрок, а я никогда этого не замечала. Во что, черт возьми, она ввязалась?
— Сэмми…
— Это мое дело, так что не строй из себя святую, Делайла, и не пытайся исправить это.
Я хочу огрызнуться и отчитать ее. Но я устала. Не желаю с ней спорить. Я просто хочу продолжить спокойно жить.
— Не волнуйся, Сэм. Я усвоила свой урок. Теперь ты решаешь свои проблемы сама. Я официально закончила.
Часы на стене громко тикают, пока она смотрит на меня. По ее лицу пробегает непонятная эмоция — то ли сожаление, то ли беспокойство, не могу сказать точно.
— Я тоже усвоила свой урок. Больше никаких краж.
Она говорит это как шутку, над которой мне следует посмеяться. Но я не могу. Меня беспокоит, что она так спокойно относится к своей проблеме. Меня беспокоит, что, несмотря на ее заявление, что это в прошлом, она все еще кому-то должна огромную сумму денег. Как она расплатится без часов Мейкона? Но я держу язык за зубами. Если я собираюсь сдержать свое слово и не лезть в ее дела, то должна начать прямо сейчас.
— Делайла, — начинает Сэм спустя минуту, — вся эта история с Сэйнтом, скажи, что это несерьезно.
Я подхожу к краю стола и вытираю след от стакана.
— Я знаю, что он был твоим парнем в школе. И я бы не согласилась быть с ним, если бы не… — Я делаю глубокий вдох и смотрю ей прямо в лицо. — Да, это серьезно. Он мне небезразличен.
Ее глаза наполняются жалостью.
— Ох, Ди, ты должна кое-что знать. Сэйнт не способен любить.
— Это неправда…
— Он говорил, что любит тебя? — ее тон подразумевает, что она прекрасно знает, что нет.
Я обожаю тебя. Все. В. Тебе.
— Мы еще не сказали этих слов…
— Он и не скажет. — Саманта идет ко мне, состроив жалостливое лицо. — Потому что он держит тебя за дуру. Я знаю, что ты мне не веришь, но он наблюдал за тобой все детство. Сэйнт с удовольствием залез бы к тебе в трусики хотя бы для того, чтобы поставить галочку.
— Почему ты так поступаешь? — хриплю я. — Почему ты разрушаешь все хорошее, что приходит в мою жизнь? Это выходит за рамки ревности и зависти. Это жестоко.
Сэм останавливается.
— Я пытаюсь тебе помочь.
— Это не помощь. Это попытка проникнуть в мою неуверенность.
— Ди, — произносит она певуче, будто я ребенок. — Если в тебе сидят эти страхи, то тебе следует спросить себя об их причине.
— Я больше не слушаю их.
Сэм хватает меня за запястье, слезы наворачиваются на ее глазах.
— Он использовал меня. Годами он использовал меня, потому что ему было скучно. Он также будет использовать и тебя, потому что изучил тебя досконально.
Она слишком хорошо меня знает. Знает все слабые места, в которые следует наносить удары. Она всегда это делала. Мне хочется выть и смеяться. Желчь наполняет рот. Я проглатываю ее обратно, и она обжигает горло.
Сэм стоит напротив слишком самодовольная, при этом пытаясь казаться обиженной.
— Думай что хочешь. Но спроси себя, готова ли ты правда рискнуть нашими отношениями ради скупого на эмоции человека, как Мейкон Сэйнт? Мужчины, который превратил твою жизнь в сплошные страдания.
Когда я не отвечаю, Сэм пожимает плечами и поворачивается, чтобы взять стакан из шкафчика, словно только что не пыталась выбить почву из-под моих ног. Пока она напевает и наливает себе в бокал белого вина из холодильника, я думаю о Мейконе. О каждом слове, сказанном им. О каждом слове, сказанном мной. О его прикосновениях. О нежности и потребности в его глазах, когда он смотрел на меня. О том, как мы вместе смеялись, как он держал меня за руку и рассказывал о своих страданиях. О письмах, которые он написал.
Он солгал. Сэм солгала. Я солгала.
Все порой лгут.
Сэм продолжает напевать дурацкую мелодию.
Я хватаю ключи.
— Саманта? — Она выжидающе приподнимает бровь. — Я правда люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя, Ди. Я рада, что мы уладили…
— Я люблю тебя, — перебиваю я. — Но ты была паршивой сестрой. Позвони мне, когда решишь повзрослеть, мать твою.
Мейкон
Она ушла. Я оттолкнул ее, и она ушла. Говорю себе, что рано или поздно она вернется. Это не значит, что я просто отпущу ее без каких-либо дальнейших обсуждений. Я не сдамся. Но я не в силах контролировать исход всего. Что означает, что я могу потерять ее.
А была ли она моей? Сижу в темноте, и происходящее похоже на странный сон. Может, я все это выдумал. Может, я все еще в ловушке среди обломков машины.
— Черт, — говорю я, испытывая отвращение к собственному драматизму. Я прочитал кучу сценариев. Перекатываясь на бок, я пытаюсь устроиться поудобнее. Чем скорее я усну, тем скорее смогу проснуться и увидеть ее.
Звук открывающейся входной двери заставляет меня вскочить так резко, что начинает кружиться голова. Дом слишком большой, чтобы услышать, кто пришел. Это может быть Делайла. А может, и нет. Выбираюсь из кровати, хватаю свою брошенную трость в качестве оружия и направляюсь к двери спальни.
Я слышу знакомый звук ее шагов за секунду до того, как она входит в комнату. Она замечает меня как раз в тот момент, когда я опускаю трость, и визжит.
— Господи! — кричит она, хватаясь за грудь. — Ты напугал меня до чертиков.
Сердце колотится от выброшенного адреналина, я приваливаюсь к стене.
— Не я же крадусь в спальню в два часа ночи.
На ее затененном лице вспыхивает возмущение.
— Я не крадусь, я здесь живу!
От этих слов напряжение, которое держало мое тело в плену последние несколько часов, сходит.
— Ты
