вернулась, — говорю я.
Не оставляй меня больше. Не уходи.
Делайла тоже расслабляется. Она босиком и одета в те же джинсы и розовую футболку, в которых ушла. В комнате слишком темно, чтобы разглядеть ее как следует, однако она выглядит… не счастливой, а спокойной.
— Вернулась. — В ее тоне слышится нерешительность, словно она не уверена, должна ли быть здесь. И эта неуверенность кажется трагедией. — Все же в порядке?
— В порядке? — я выдыхаю. — Мы поссорились, Делайла. Это будет происходить время от времени.
На ее губах медленно расцветает улыбка.
— Скорее всего, часто.
Я тоже улыбаюсь. Этот момент кажется таким хрупким, но приятным.
— Надеюсь, не часто.
Она впивает зубы в нижнюю губу и прикусывает ее, глядя на меня из-под густых ресниц.
— Но мы же помиримся?
Боже, я хочу помириться. А потом еще раз. И мириться так всю неделю.
— Пойдем спать? — я близок к тому, чтобы умолять.
Делайла подходит к кровати, проскальзывая в полосу лунного света, который пробивается сквозь ряд окон спальни. Но она садится вместо того, чтобы заползти под одеяло.
— Нужно было подождать до утра и дать тебе выспаться.
Это маловероятно.
— Но я хотела поговорить с тобой, — продолжает она.
Мне не нравится, что она так напряжена. Я напрягаюсь в ответ, отчего у меня сковывает шею, и сажусь рядом с ней на кровать.
— Делайла, ты можешь сказать мне все что угодно.
Она снова кусает нижнюю губу.
— Я все обсудила с Сэм.
Я не понимаю, к чему она клонит, но больно видеть печаль в ее глазах.
— Похоже, ты не очень довольна.
Она корчится.
— Никогда не бывает просто, когда речь идет о Сэм.
Истина.
— Ты в порядке? — спрашиваю я.
— Я буду. — Что значит, что сейчас ей плохо. Не могу удержаться, чтобы не обхватить ее руки и крепко сжать в своих.
Делайла переплетает свои пальцы с моими.
— Прости, что не рассказала тебе о звонке.
— Все в порядке. Я понимаю, почему ты так поступила. — Теперь, когда я успокоился и провел несколько часов без нее, в одиночестве и с мрачными мыслями, я многое понимаю.
Она с нежностью изучает мое лицо, я чувствую ее взгляд на своей коже.
— Но больше всего мне хочется извиниться за то, что я не сказала тебе причину своих сомнений. Я делаю кучу ошибок, когда дело касается тебя, Мейкон, однако я доверяю тебе больше, чем кому-либо. Никто не видит меня настоящую. Это настоящий подарок, о котором я и не мечтала, и я дорожу им всем сердцем.
— Ох, проклятие, Делайла… — Я тянусь к ней, нежно сжимая ее затылок. Но она не позволяет мне притянуть ее.
Она опускает руку на мою грудь, но не отталкивает меня, а оставляет ее там, словно ей нужно чувствовать меня так же, как мне ее.
— Дай мне кое-что сказать.
Когда я киваю, она заметно берет себя в руки.
— Я многое поняла. Во-первых, моя сестра — эгоистичная сука.
Я давлюсь смехом, удивленный таким заявлением.
Но Делайла не обращает на это внимания, неодобрительно поджимая губы.
— Понятия не имею, почему она такая. Нас, по сути, воспитывали одинаково. И все же она стала эгоистичной и мелочной. Она находит слабость человека и использует ее. Мне неимоверно больно от того, что она так поступала со мной, и все же мне ее жаль, ведь она могла бы быть намного лучше — хоть я и хочу ударить ее за все, что она сделала. Несмотря на все это, я по-прежнему ее люблю. Я не могу иначе. Я любила ее и всегда буду.
— Она твоя сестра. Конечно, ты будешь. — Я скольжу большим пальцем по ее щеке. — Прости, что пытался заставить тебя чувствовать вину за то, что ты помогла ей. Я ревновал, и я не должен был…
Делайла касается моего подбородка, мгновенно заставляя меня замолчать.
— Я не закончила. — Она прерывисто вздыхает. — Я поняла, что, когда мама сказала, что всегда будет возлагать надежды на Сэм, это было из-за любви, а не потому, что она закрывала глаза на ее выходки. Я не могу защитить маму от проступков Сэм, ведь она и так их видела. И продолжала любить ее.
— Она видит хорошее во всех. Я всегда восхищался ею за это.
Делайла хмыкает в явном согласии. Затем начинает ерзать, разглаживает складку на покрывале и заправляет прядь волос назад, глядя куда угодно, только не на меня.
— Это подводит к моему последнему пункту.
— Хорошо, — говорю я, так как она замолкает.
Она тяжело вздыхает, словно собирается с силами.
— Если бы Сэм поступила по-своему, мы с тобой вернулись бы к исходной точке. Я бы возненавидела тебя навсегда, и мы расстались бы врагами. Честно говоря, она умоляла меня забыть тебя, аргументируя тем, что это навсегда испортит наши с ней отношения.
Мне хочется запротестовать. Высказать тираду. Но это ни к чему не приведет. Тем не менее моя грудь сжимается от боли, когда Делайла продолжает:
— Возможно, она права насчет этого. — Нет, нет, нет. Она не может. — Пока она говорила эту напыщенную речь и плакала, я стояла там и думала о том, что никогда больше не увижу тебя…
— Делайла…
— И все зашло в тупик… — Она рассеянно мотает головой. — Словно отвернись я от тебя, то лишусь части себя. В тот момент я без всяких сомнений поняла, что люблю тебя.
— Я… — дыхание вырывается из меня со свистом, когда ее слова прожигают душу. — Что ты сказала?
Ее улыбка нежная, даже застенчивая.
— Я люблю тебя, Мейкон Сэйнт. Безумно сильно.
У меня онемели губы, я смотрю на нее, не в силах вымолвить ни слова, не говоря уже о том, чтобы думать. Громкие удары становятся быстрее и сильнее, и я понимаю, что это мое сердце.
— Мейкон? — Делайла начинает хмуриться, поднимая руку, чтобы коснуться моей бледной щеки. Меня трясет, я знаю. Затем мое дыхание становится ровным, и тепло распространяется по моим покалывающим конечностям.
— Никто никогда не говорил мне этих слов. Никто. — Ни мама, ни уж точно мой поганый отец. Ни один человек. Ни разу в жизни я не слышал этих трех слов. До этого момента.
До нее.
До Делайлы.
Делайла любит меня.
Дрожа, я притягиваю ее ближе, неуклюже и неуверенно, прижимаю к своей груди и крепко обнимаю, зарываясь носом в ее волосы.
— Я тоже люблю тебя. Я тоже тебя люблю.
Со вздохом она льнет ко мне, прижимаясь щекой к моему сердцу.
— Мы прошли долгий путь, чтобы добраться до того, что имеем сейчас.
— У нас всегда
