конца покрывшейся льдом, таяли снежинки. Жизнь была припорошена снегом. Он медленно падал, будто желая погрузить прохожих в глубокий сон. Цветочный рынок закрылся. До весны было далеко, природа замерла. Только магазинчик «Чик-Чирик» по-прежнему работал. Старый продавец цветов поприветствовал мать с дочерью кивком и продолжил чтение газеты.
– Как такой неприятный человек мог создать такое прекрасное место? – прошептала Камилла на ухо дочери.
– Может, он скрывает свою доброту.
Перла подошла к продавцу цветов и спросила, есть ли у него нарциссы, маки и тюльпаны.
– Сейчас не сезон – снег идет, – проворчал он.
Она вернулась к матери:
– Видишь, он замечательный.
Вдруг Чик-Чирик встрепенулся – звякнул колокольчик над дверью. Вошел мужчина с бешено колотящимся сердцем. Тот же помятый плащ, те же взъерошенные волосы, разве что отсутствовали круги под глазами. Раздалось его радостное приветствие, отскочившее от цветов, от крыльев Чик-Чирика, от кассы, от кепки продавца, который поднял голову; от белокурых локонов Перлы и от темных глаз Камиллы, которая весело поздоровалась в ответ. Она догадалась, что он вернулся из-за них. Она ждала этого и немного предчувствовала это. Тем не менее она наклонила голову в поисках нужных цветов. Она почувствовала, что мужчина смущен, но не захотела прийти ему на помощь. Он тоже принялся искать цветы, которые на сей раз собирался подарить клошару. Досадуя на недостаток воображения, Камилла с Перлой выбрали огромный букет камелий, которые покорили их своей простотой.
В свою очередь, Габриэль Баске запутался в собственном теле, которое внезапно стало ему велико. Он догадывался, что банальные, привычные или неловкие слова, сказанные этой женщине, будут брошены ему в лицо одним лишь взглядом. Он чувствовал, что мать с дочерью несут в себе настолько особое очарование, что он должен войти в волшебство так, чтобы не нарушить его. Ему бы хотелось взять эту светлоглазую девочку за руку и искать вместе с ней самые невероятные цветы по всему свету. Он хотел бы провести рукой по лицу ее матери-искры, не для того, чтобы утихомирить ее пылкость, но чтобы соединиться с ней. «Она похожа на горящую лозу», – подумал он. По тому, как она брала в руки цветы, как нюхала их, с каким трепетом и вниманием их выбирала, он распознал в ней страстность, которая была свойственна и ему тоже. Ему вспомнилась фраза Флобера, которую он прочитал в его «Письмах»: «Как счастливы те, кто не мечтает о невозможном!» А он как раз проживал невозможное здесь, в этом цветочном магазине, покрытом деревянными ангелами, которые, кажется, посмеивались над пятидесятилетним мужчиной, обретшим любовь снежным днем.
Наконец он остановил свой выбор на лилиях, будучи убежденным, что клошару с его улицы нужны королевские цветы. Когда Камилла с Перлой выходили из магазина, он набрался смелости, сделал вдох, посмотрел им прямо в глаза и сказал:
– До свидания.
Камилла неожиданно покраснела, глубоко взволнованная этим «до свидания», которое походило на признание в любви. «Ты бредишь», – твердила она себе. Она вдруг обнаружила, что испытывает чувство, которое ее взволновало и испугало. Она выздоровела, но ее исхудавшее тело несло на себе отпечаток болезни. К ней уже несколько месяцев, лет, столетий не прикасался ни один мужчина. Казалось, желание покинуло ее навсегда. Тело предало ее, поэтому она отвергла его. Ей хотелось не отыскивать признаки рецидива, а просто жить. С нежностью. Ей было безумно трудно любить и принимать себя с тех пор, как она увидела себя в плачевном состоянии – разбитой, изможденной. И все же она знала, что свет может вспыхнуть даже в самом темном уголке души.
* * *
Каждый вторник Габриэль Баске приходил в одно и то же время. Он называл его «время цветов». Каждый вторник мать с дочерью подтрунивали над ним из-за его стеснительности. Им не хотелось прерывать это бессловесное общение, куда более сокровенное, чем все слова, вместе взятые. Время для разговоров было упущено. Да и что можно было сказать после столь долгого молчания?
Идя по традиционному маршруту через Сену в направлении цветочного рынка, после двух месяцев их еженедельных встреч, Перла спросила мать:
– Как ты думаешь, незнакомец с цветами когда-нибудь с нами заговорит?
– Не знаю. Так может продолжаться целую вечность.
Но в тот день его там не оказалось.
И в следующий вторник тоже.
Габриэль Баске сменил тактику. Или струсил. Или предпочел мечтать о невозможном. Или попал под машину. Или все бросил ради островка, затерянного среди бушующего океана. Именно на последнем варианте остановились Камилла с Перлой. По их мнению, если человек отсутствует, значит, он скрылся за горизонтом.
* * *
Они перешли через Сену, тихонько напевая. Хотя март гнал зиму прочь, влажный холод окутал Париж. Но они не сомневались, что весна уже потягивается после долгого сна. Габриэль Баске стоял перед дверью цветочного магазина с огромным букетом полевых цветов в руке. Он неотрывно смотрел на них, пока они шли к нему навстречу. Камилла и Габриэль вновь оказались лицом к лицу, неподвижные и взволнованные, как будто только что занимались любовью.
– Добрый день, – сказал он.
– Добрый день, – ответила она.
Он подарил девочке цветы.
– Где вы их собрали? – радостно спросила Перла.
– В стране вечной весны, – ответил он, быстро пряча ценник цветочного магазина.
– Вот видишь, мама, мы были правы! Он был в отъезде.
Значит, они говорили о нем.
– А где находится страна вечной весны? – продолжила Перла.
Нужно было быстро придумать ответ. В моем бумажнике? В моем сердце? В моем доме? В моих мечтах?
– В Нотр-Дам де Пари, – внезапно сказал он. – В соборе находится тайный сад, в котором поет вечная весна.
– Правда? – спросила Перла, немного смущенная глупой растерянностью матери.
Когда они вошли в магазин, чтобы выбрать цветы недели, Габриэль Баске не мог решить, следовать ему за ними или уйти. Ему хотелось просто подарить цветы и убежать, не растеряв ни гордости, ни достоинства. Но хотя он был специалистом по Средневековью, в тот день он не ощущал себя знатным господином. Он постоянно думал об этой странной парочке, завороженный жгучими глазами этой женщины и кожей ее шеи. Он никогда бы не подумал, что чья-то шея станет предметом его мечтаний. Его растрогала эта светлоглазая девочка, похожая на сильфиду. Он, как любитель легенд, был уверен, что встретил фею и нимфу в Париже. Но он себе не доверял, поскольку знал, что его сердце быстро загорается и так же быстро остывает. Всю жизнь он искал любовь в объятиях разных женщин, которых подкупали его вид мечтателя и мозг ученого, его сильное тело и женственные манеры. Но он растворил свои мечты в спокойных,
