Алмас молчит, остальные стоят неподвижно.
КАРТИНА 7-я
Сельсовет. Комната заседаний. Посередине члены комиссии. Справа сидит А л м а с.
Ш а р и ф (говорит ,с жаром. У него в руках, записки). Мы, крестьяне, не допустим, чтобы волки, переодевшись в овечью шкуру, вели бы свою контрреволюционную подрывную работу. Она раздевает взрослых девиц и заставляет их танцевать перед своими друзьями.
Б а р а т. Врешь!
Ш а р и ф. Что, я лгу? Вот заявление крестьян. Тут сто пятьдесят человек, все фактологически и документологически подписались. Они все своими глазами видели. Детей она учит воровать у родителей для нее продукты. И это не правда? Если я говорю неправду, так пусть скажет предсельсовета. Так, товарищ Бала-Оглан, или не так? Ты своими собственными глазами видел или не видел?
Бала-Оглан. Так, так, так. Видел.
Ш а р и ф. Твоя собственная дочь дома яйца крала, или не крала?
Бала-Оглан. Так, так, так. Крала.
Ш а р и ф. Гаджи-Ахмед, твой сын кувшин с маслом украл или не украл?
Г а д ж и-А х м е д. Клянусь вам, товарищ председатель, раз спрашивают, надо говорить правду, - все это она делает!
Оджаккули (встает). А почему вы про мечеть не говорите? Про бога забыли? Товарищ комиссар, я спрашиваю тебя: каждое здание своего мастера и каждое творение своего творца имеет или не имеет? Я вас спрашиваю! Имеет или не имеет?
Б а р а т. Ты это у своего хромого мула спроси.
Оджаккули. Опять про мула! У кого мул хромой, собачий сын?!
Ш а р и ф. Положим, я говорю неправду. Но что вы скажите про ее ребенка? Товарищ Барат, может быть, и это неправда? Что вы на это скажете? А? Больше года учительница здесь, а жених приехал только вчера. Откуда же этот ребенок появился? А? Молчите? Товарищ Гюльверды, товарищ Барат, товарищ Автиль, ну что же, говорите!
Гаджи-Ахмед. Вот молодец, хорошо поймал!
Ш а р и ф. Вот почему крестьяне увели своих жен, и опять жены остались... (Палец его срывается, и он теряет страницу, перелистывая записи). И опять женщины остались... и опять женщины остались... (Найдя страницу). Женщины остались в темноте и невежестве. И из училища все своих детей разобрали. И училище развалилось.
Барат. Училище вы развалили.
Ш а р и ф. А посему такая развратная женщина недостойна быть советской учительницей и должна быть, я убежден, снята и предана суду, чтобы и другим это было уроком.
Все хлопают, и в это время с волнением входит Наз-Ханум.
Наз-Хану м. Что с моей дочкой делают? (Направляется к Алмас). Что с ней делают?
Автиль. Ничего, Наз-Ханум. Заживет -здоровой будет.
Председатель. Гражданин Гаджи-Ахмед.
Гаджи-Ахмед. Товарищ председатель! Я крестьянин-середняк и инвалид. Вот моя бумага. Я соввласти готов головой служить, хоть человек я неграмотный и законов не знаю. Все, что сказал Шариф, - конечно, все это правильно. Но я просил бы представителей власти на этот раз простить учительницу. Мы люди темные. Правда, говорят, из-за сухого и мокрый загорается. Ее не накажешь, крестьяне и хороших близко не подпустят, потому что ужаленный змеей и веревки боится. Но все же я просил бы правительство облегчить ее наказание. Она- ребенок. Раз ошиблась - другой раз подумает. Я ей все прощаю. А мы - мы люди темные...
И б а т (с места). Про ребенка скажи, про ребенка!
Гаджи-Ахмед. Про ребенка уж я... Даже язык не поворачивается. Я, правда, эти новые законы хорошо не знаю, только такой женщине больше крестьяне своих ни жен, ни детей не доверят. Она больше в этой деревне работать не сможет. Вот почему и училище-то развалилось. Это все крестьяне говорят. Мне, товарищ председатель, все равно. Имею одну жену - с соломой лошадь не съест, с костями-собака. Бедняку терять нечего. Советская власть нас защитит. Да здравствует Советская власть! Да здравствует Коммунистическая партия!
И б а т (с места). Товарищ председатель, я хочу спросить, что должна делать учительница в деревне? А? Она, учительница? - я спрашиваю. Значит, должна детей учить? Да? Очень хорошо! А то, что она собирает всех женщин и начинает им сказки про белого бычка рассказывать: муж тебя обижает - уходи, денег не имеешь - иди, будь общей. Предсельсовета не годится. Исполком должен быть женщиной. Мечеть нужно превратить в наш клуб. Все это ей полагается делать, или она вне закона делает?
Бала-Рза. По какому закону можно мужа заставлять сидеть дома, а жену в колхоз или на курсы записать, в общую записать? А? По закону полагается? Или нет?
Председатель. Товарищ Барат.
Барат. Я могу сказать только то, что с приездом Алмас-ханум училище было приведено в порядок. Она каждый день приходила с нами беседовать. И мы к ней ходили...
Гаджи-Ахмед. Вот, вот, вот! Беседовать, беседовать!
Барат (смущенно). Собственно говоря, мы всегда о деревенских делах говорили. Она говорила, что деревня наша отстала и надо сделать так, чтобы наша деревня стала передовой. И что для этого необходимо работать сообща, купить машины, раскрепостить женщину, изжить неграмотность. Она всю молодежь подбадривала и вселяла в нее силу для борьбы вот с этим кулачьем. Она была комсомолу большой подмогой в работе. Вот и все. Ребята могут это подтвердить.
Ш а р и ф. Ты лучше про ребенка расскажи!
Барат (смущаясь). Про ребенка? Про ребенка я ничего не знаю.
Ш а р и ф. Ты про своего ребенка ничего не знаешь?!
Барат. Я только знаю, что все это клевета.
Голоса. Правильно! Правильно!
Хлопают.
- Неправда! Неправда!
Председатель. Гражданин Автиль.
А в т и л ь. Товарищ председатель, что я могу сказать? Одеваюсь хозяин избивает. Не одеваюсь - хозяйка. Сказать хорошо - пойти против них. (Указывает на Гаджи-Ахмеда). Сказать плохо - пойти против себя и против нее. (Указывает на Алмас). Уж если говорить правду, то она хорошо работает. Девушка смелая. Ужиться среди этих живоглотов - совсем не легкое дело.
Фатманса (кричит с места). Ай да наш старик! И бороды своей не стыдится!
Шариф. Товарищ председатель, вот эта - одна из почетных старух нашей деревни. И ребенка приняла она. И у нее имеется много фактологических и документологических материалов.
Председатель. Гражданка Фатманса-ханум.
Фатманса (встает, выходит на середину и делает поклон на все стороны). Прежде всего я приветствую всех собравшихся. А также приветствую всех прибывших гостей, которые являются нашими комиссарами. А также приветствую всех наших больших товарищей. Я, товарищи комиссары, в этой деревне принимаю детей. Было темно. Ханум Наз приходит ко мне и зовет: "Идем к нам". Иду, значит, к ним... Вижу - посредине комнаты сидит дочь ее. Вот-вот умрет. Вижу - дело плохо. Подошла, значит, и ногой по спине - раз, два... ее по спине. "Не теряй силы", - говорю. Так вот и приняла от нее ребенка.
Н а з-Х а ну м (с места). Ты бога имеешь? Когда я за тобой приходила? Какой ребенок? У кого ребенка ты приняла?
Фатманса. У твоей дочери. Я клялась никому не говорить, но не могу же я этого скрыть от наших комиссаров. Я их на весь свет не променяю! Ты не приходила, не умоляла меня?!
Н а з-Х а ну м. Когда ты к нам приходила? Зачем ты лжешь, старая сплетница!
Фатманса. Я кораном могу поклясться. Ребенка я приняла. И пупок я обрезала. И в одеяло завернула. С такими сединами я перед богом врать не могу.
Автиль. Будь ты проклята, слепая чертовка, если хоть слово есть в этом правды!
Н а з-Х а н у м. Братья, клянусь богом, что эта женщина врет! Она клевещет на нас!
Председатель. Гражданка Фатманса-ханум, что вы знаете о танцах детей?
Фатманса. Девочки в одних ситцевых панталончиках танцевали. А мужчины с огромными усами... (Указывает на Темирташа). Вон тот... в шляпе. Одну девушку вот за это место... (берется за свои ребра, за грудь и кривляется, как бы подражая девушке). Кутеж - дым коромыслом идет!
Председатель. Довольно, садитесь.
Алмас. У меня к этой гражданке один вопрос.
Председатель. Задавайте.
Алмас. Она говорила, что приняла у меня ребенка. Пусть она скажет: ребенок мальчик или девочка?
Фатмаиса. А? Мальчик или девочка? Мальчик или девочка?.. Гм... Мальчик или девочка?..
Барат. Ну что, слепое чучело, мальчик или девочка? Скажи же!
Фатманса. А-а-а... Мальчик или девочка?..
Алмас. Больше вопросов не имею. (Садится).
Председатель. Гражданка, садитесь.
Шариф. Чем самой спрашивать, лучше расскажи от кого ребенка прижила?
Алмас. Это никого не касается.
Ибат. Как, то есть, никого не касается?!
Гаджи-Ахмед. Как, то есть, никого не касается?!
Шариф. Как, то есть, никого не касается?!
Председатель. Граждане, ребенок-это ее личное дело. Это нас не касается.
Шариф. Как, то есть, не касается? Чей это ребенок?
Барат. Это не ваше дело!
Бала-Рза. Нет, вы суть дела от крестьян скрываете. Пусть она открыто скажет, чей ребенок?
Алмас. Ребенок мой.
И б а т. А кто отец?
А л м а с. Это мое дело.
Б а р а т. Товарищи, это ничего общего не имеет ни с ее учительством, ни с общественной работой.
Шариф. Нет, это показывает ее поведение. Пусть она фактологически и документологически скажет, чей это ребенок.
