О таком не говорят - Патриция Локвуд

такие пробел

и такие пробел

Мы все сильнее склонялись к радикализму и как оно ощущалось? Как будто мы все нарядились в скаутскую форму, сделанную из огня. Как будто небо вдруг разошлось на полоски, как на старом советском плакате, и печенье, которое мы разносили по зеленым соседским кварталам, раскромсало гильотиной. Да, мы склонялись к радикализму, хотя у нас были наборы хрустальных фужеров с надписью «Пора пить вино», и мы по-прежнему каждое утро читали старую добрую «Нью-Йорк таймс», причем без ухмылки на лицах!

ПУСТИЛО ПО ВЕНЕ, так мы говорили, когда заголовок статьи или метафора в тексте были настолько прекрасны, что даже не верилось, что такое бывает. ПУСТИЛО ПО ВЕНЕ, так мы говорили, когда Общество плоской Земли объявило, что в нем состоят люди со всех концов земного шара.

Залило спермой всю щель, предложила она однажды, как вариант, но была резко осуждена пуристами. Это так утомительно: подхватывать каждый из новых вирусов, производить идеальное чиххание, а потом подвергать вирус мутации, чтобы создать новый штамм.

В Гааге военный преступник покончил с собой, выпив яд, и почему-то это событие стало самым смешным из всех, что мы видели в жизни, – было что-то такое в сочетании крошечного флакончика в руке у человека, колючего блика света в его левом глазу и его заявления: «Я только что выпил яд». Господи, это было прекрасно! Его самоубийство, которое должно было произойти в полном уединении, как сокровенная молитва, сделалось достоянием всего мира. Его яд пел в наших венах, как привязчивая мелодия.

В течение дня они с мужем часто обменивались сообщениями со смыслом: Глюк. Сбой программы. Симуляцию снова заглючило. В прошлом году было иначе. В прошлом году они отправляли друг другу ссылки в качестве подтверждения. Тебе нужно еще какое-то подтверждение? Разве это не подтверждение? Подтверждение, что мы живем в симуляции.

Примерно в то время, когда диктатор пришел к власти, она накурилась травы с одной давней подругой и попыталась сбежать на часок от реальности в фильм «Лепрекон 5: Сосед». Но, когда пошли финальные титры, Лепрекон, гротескная жуть в 3D-анимации, выбрался из телевизора и возжелал обсудить экономическую ситуацию как по соседству, так и в его родной стране у конца радуги. Дверной звонок у нее в груди надрывался истеричными трелями, пока она не убедила себя, что это пришел ее папа и сейчас он ее арестует. «Какая-то лютая трава», – сказала она подруге, сидевшей как каменный истукан уже минут тридцать все с тем же начос во рту. Они уставились друг на друга и внезапно осознали, что Гэтсби плавает мертвым в бассейне. Есть вещи, над которыми больше нельзя потешаться, окна, из которых уже не вылезешь, джазовые наряды, в которые уже не влезешь. Вечеринка – они были на вечеринке? все это время они были на вечеринке! – вечеринка определенно закончилась.

Еще есть реальная жизнь, которую надо прожить, еще есть реальные дела, которые надо делать, размышляла она как-то ночью, помогая подруге смыть мелкие капельки крови опоссума с рук, лица и волос. Еще есть готовые к употреблению банальности, еще есть деление на хорошее и плохое. Но когда следующим утром они вышли на задний двор с лопатой на длинном черенке, приобретенной специально, чтобы избавиться от конкретной улики – густой, дикой, красной кровавой струи, – опоссум исчез, вовсе даже не мертвый.

Иногда ей хотелось посмотреть фильм с Арнольдом Шварценеггером – фильм, которого не существует. Но он был у нее в голове: подземный гараж, взметнувшиеся полы плаща, темные очки, видеокассета или блестящая микросхема, попавшая не в те руки. Желание посмотреть этот фильм иногда становилось невыносимым, особенно под конец года, когда замедляется ход часов. В прошлом это назвали бы экзистенциальной тоской, и какой-нибудь француз написал бы умную книгу, по которой в конце концов сняли бы культовый нешаблонный блокбастер не с кем иным, как с Арнольдом Шварценеггером в главной роли, и, когда наступали бы холода, ты включала бы этот фильм и садилась смотреть, держа под рукой большую миску с чипсами, хотя это было бы совсем не то, чего тебе хочется по-настоящему.

Любимые истории на портале сейчас касаются межрасовой дружбы людей, познакомившихся за игрой в онлайн «Скраббл» и встретившихся в жизни за обедом в День благодарения. Один из них должен быть очень старым, достаточно старым, чтобы стоять по ту сторону баррикад в движении за гражданские права; другой – очень юным, с лицом, сияющим, как новая лампочка. Они должны принимать традиционные кулинарные блюда друг друга с равным количеством удивления и узнавания, должны непременно сфотографироваться в обнимку за праздничным столом и – самое главное – должны повторить эту встречу на следующий год. Мы упиваемся этими историями, вполне искренними и правдивыми. Однако в том, как они нас утешают, есть что-то неправильное и фальшивое.

Непонятно, что лучше: сопротивляться новому языку, который активно крадет, выхолащивает, поглощает и ассимилирует, или рассылать всем подругам пожелание «достатка и грудок торчком» в четвертый четверг ноября, когда скромная птица разума, так и не ставшая представителем нашей страны на серебряных долларах, приносит свою последнюю неохотную жертву ради нашей готовности друг друга съесть и быть съеденными друг другом?

Почему богатые люди уверены, что они работают больше всех? У нее была своя теория: потому что они отождествляют себя с горой денег. А когда ты наращиваешь проценты, лихорадочно приумножаешь свой капитал, взбираясь по склону из серебра, золота и зеленых шуршащих бумажек, – что это, если не тяжкий труд? Если думать об этом в таком ключе, получается, что богатые люди и вовсе не спят, вечно бодрствуют, как многозначные числа 365 дней в году, и каждая циферка занята делом – то звенит, то шелестит, то считает прибыль, – и орлы с перьями из чистой платины кружат над ними, создавая ветер. Если думать об этом в таком ключе, получается, что они, безусловно, заслуживают своих богатств и могут с законным презрением смотреть сверху вниз на нищебродов, считающих жалкие медяки.

Коллективный разум, внутри которого мы пребывали, был одержимым и очень настойчивым. Он полнился суевериями и полузабытыми фактами вроде количества пауков, которых мы проглатываем ежегодно, или рейтинга самоубийств среди стоматологов. Одна половина всего человечества вообще не имела высшего образования, другая училась в университетах, относящихся к так называемому мыльному пузырю высшего образования. Временами наш коллективный разум распадался на списки болезней. Но следует помнить: этот разум в своем раннем детстве был отличным пространством для игр.

И еще это было пространство, где ты говорил от себя, своим голосом. Постепенно оно превратилось в пространство,