Завоевать ее хочет. И сын ее – Алик – такой смышленый. Хороший мальчик. Коля иногда как он – такой же ребенок. Возится с ним как с родным. А я что могу сделать? Запретить не могу. Повлиять тоже. А если у Коли настоящая любовь, по судьбе предназначенная? Как можно вмешиваться? Вот ты мне скажи, это серьезно или нет? И еще скажи, почему ты опять со своими выкрутасами? Нашла время! Мне о сыне надо думать, а не о твоем потомстве! Ну почему я опять должна твоих щенков пристраивать?
Уже почти все в их деревне были одарены щенками, так что Дамира хорошо рассчитала – новые соседи еще не обладали потомством ее Герды. И могли взять. Какой двор без собаки? Что и произошло. Алик как увидел щенка, тут же прижал его к груди. Никто не посмел возразить.
– Он мальчик или девочка? – уточнил Алик.
– Загляни под хвост и узнаешь, – удивилась вопросу Дамира. Алик застыл, не зная, как правильно заглядывать собаке под хвост.
– Дамира, веди себя прилично, – на пороге дома появилась строгая Тереза. Она еще плохо себя чувствовала, поэтому держалась отстраненно. – Не надо рассказывать мальчику про то, что ты сама плохо знаешь.
– Тереза! Опять твои намеки, такие неприличные, как будто ты не взрослая женщина! Уже придумай себе новую тему про меня! – ахнула обиженно Дамира. – Валя, хоть ты на нее повлияй!
Валя выбежала узнать, из-за чего переполох и крики.
– Слушай, как могу влияю. Уже устала от своего влияния! – горячо заверила соседку она, прикрывая рот ладонью, чтобы не рассмеяться. – Но, кажется, твоя Герда лучше тебя разбирается в… неприличных намеках.
– Какие вы обе! Тьфу на вас! – объявила Дамира, но была довольна – главное она сделала. Видела, что мальчик теперь со щенком не расстанется. И ее Герде будет спокойно, что щенок в добрых руках. Она верила, что собака все чувствовала про каждого своего кутенка. И плакала настоящими слезами, когда кто-то из помета умирал.
История, на которую намекала Тереза, была, с одной стороны, смешной, а с другой – очень грустной. Дамира впервые увидела собственного супруга уже на свадьбе – родители сосватали. И испугалась. Лоб жениха украшали две здоровенные шишки, будто пробивающиеся рога у козленка. К шишкам, которые появились у Вадика – так звали жениха, – еще в детстве все давно привыкли. Сейчас бы сказали, что это обычные липомы, то есть жировики, и удалили бы без особых проблем. Но кто знал о липомах в деревне в прошлом веке? Вадик был добрый парень и очень расстроился, увидев, что его невесту перекосило от ужаса. Но он не обиделся. Вообще не умел обижаться. В первую брачную ночь, как и во вторую и третью, Вадик не нашел свою супругу в спальне. Впрочем, как и в другой комнате. Обеспокоенный супруг даже в сарае посмотрел и на «зимней кухне», но Дамира, подав, как положено жене, ужин, перемыв посуду, будто исчезала. Опять же, Вадик не привык долго задумываться о чем бы то ни было, чего не понимал, – счастливое свойство натуры или идиотизм, кому как судить, – поэтому ложился спать. А что ему оставалось? На работу в шесть утра вставать. Утром его всегда ждал завтрак и Дамира – живая и здоровая. Кажется, еще неделю Вадик искал в доме исчезавшую по вечерам супругу, а потом ему надоели «прятки». Он просто ложился спать. Странно, но ему и в голову не приходило узнать у молодой жены, куда она вдруг пропадает и почему. Именно за это качество – не задавать лишних вопросов, не донимать расспросами, не строить догадок, да вообще не усложнять жизнь, Дамира мужа в результате вроде как почти полюбила. А тогда она ни за что бы не призналась, что прячется в шкафу в спальне и выходит, дождавшись, когда муж уснет. Сама спала в другой комнате на диванчике. Дело было не в пугающей внешности Вадика – Дамира быстро привыкла к шишкам на голове своего мужа и уже не обращала на них внимания, но про интимную жизнь она не знала ровным счетом ничего. Только всякие сплетни, слухи и россказни до нее долетали, и все – страшные. Отчего-то шептались про невыносимую боль, страдания и необходимость терпеть, потому что ничего не поделаешь. Никто не рассказал Дамире, что будет происходить и, главное, что она должна делать. По хозяйству все было понятно – убрать, приготовить, подмести, вытрясти. А что делать в спальне? Спросить Дамира стеснялась и винила только себя. Вон ее одноклассница, которая вышла замуж на месяц раньше, уже беременная ходит. Да и у остальных проблем вроде бы не возникало. Выходит, все знали, как себя вести с мужьями, кроме нее? Счастье, что муж не предъявляет претензий и вообще ни о чем не спрашивает, а то бы она со стыда сгорела. Она уже поняла, что ей достался пусть не самый умный, но бесконечно добрый и терпеливый человек, за что мысленно его каждый день благодарила. Вадик же решил, что жена его попросту боится, списывая страх на свой внешний вид. Он даже считал, что Дамира совершенно нормально себя ведет. Ну что ждать от женщины, которая впервые увидела супруга на собственной свадьбе? Вадик ценил, что Дамира заботится о нем, выполняет все положенные женщине обязанности – дом в идеальном порядке, еда всегда наготовлена. А то, что близости у них нет, так и это нормально – он для нее, считай, первый встречный. Какая приличная женщина кинется в кровать к незнакомому мужчине? Вадик неизменно находил оправдания поведению жены, и ему и в голову не приходило, что дело в другом. Так они и жили – Дамира не знала, у кого спросить, что происходит между мужем и женой в супружеской постели, а Вадик боялся напугать свою молодую жену еще больше, решившись подойти чуть ближе.
Когда одноклассница Дамиры родила, та все еще оставалась девственницей. В шкафу она, правда, больше не пряталась, но ложилась спать после того, как муж уснет, и вставала до того, как тот проснется. Раз в несколько дней ее проведывала свекровь – счастье, что они с Вадиком жили отдельно, а свекровь – на противоположном конце деревни. Придраться той было не к чему – в доме порядок и чистота, Дамира всегда вежливая и услужливая. На все вопросы неизменно отвечала, что все хорошо. Вадик кивал, соглашаясь. Даже однажды признался матери, что Дамира встает до его пробуждения и ложится лишь после того, как он уснет. Ну какая жена будет так делать?
