вымоченной лосиной шкуры острым ножом срезает в меру широкие полоски в круг, стараясь нигде ненароком не срезать. После этого вырезанные кожаные полоски крепко затягивают по кронам нескольких деревьев для просушки. При этом обращают внимание на высоту, чтобы олени не задевали рогами. Из них изготовят маут-аркан или кожаную упряжь для верховых и упряжных оленей. До этого предстоит еще долгий труд по тщательной выделке заготовки.
У женщин свои бесконечные заботы. Одни женщины занимаются шитьем новых торбазов и рукавиц для мужей и детей на зиму. Другие приводят в порядок поношенную меховую одежду, обшивая порванные места. Шьют дохи и легкие тужурки из выделенных оленьих или уямканьих шкур.
Август – самое вольготное время года. С утра, как только кто-то из мужчин пригонит оленей, женщины ловят важенок и привязывают их к сирняю [20] или к специально приспособленным для привязки деревьям. Сразу не доят. Им важно, чтобы вымя у важенок наполнилось молоком. Детишки внимательно караулят важенок, чтобы оленята не высосали у них молоко. К этому времени года оленята уже в достаточной мере подрастают, чтобы самостоятельно пастись. Но они, как дети, любят полакомиться материнским молоком. С ними теперь ничего не случится при обилии ягеля. Важенок ловят и привязывают только в жаркий солнечный день. В ненастье важенки на свободном выпасе.
В кочевой жизни у каждого свои заботы. Никто без дела не сидит. Взрослые мужчины между собой держат совет, кого бы отправить на охоту. Все разом не могут выехать. Дел по домашнему хозяйству у каждого много.
Сегодня после того, как взрослые держали совет по поводу того, кто чем займется, глава рода Ичээни ушел в горы, настал черед ребятни. Здесь за вожака выступает старший сын Ичээни Тонмэй. Он распределяет обязанности. Сам Тонмэй, а с ним и старший сын Этиркита, Энкэт, и сын Дэгэлэн Дэги, Иркун, пойдут в лес за хворостом для растопки очага. А младшие братья, сын Гякичана, Гусэткэн, и младший сын Дэгэлэн Дэги, Талани, будут караулить дойных важенок. Те приуныли. Им хочется больше резвиться вокруг чумов, а сидение на дозоре возле дойных важенок, стоящих на привязи, быстро наскучит. Бывало, они не замечают, как самые шустрые оленята, крадучись, подбегают к матерям и начинают азартно сосать. Тогда раздаются раздосадованные возгласы женщин. Дети, сознавая вину, бросаются к оленятам и с трудом отгоняют прочь. Этим мальчики заняты до тех пор, пока солнце не начнет садиться за горы.
К малышам иногда подбегают на помощь сестренки. Но так получается не всегда. Девочки помогают матерям по дому или присматривают за младенцами.
Наконец-то наступает долгожданная пора для малышей, когда матери приступают к дойке олених, у которых вымя уже наполнено молоком.
Ламутским детям некогда вольно гулять. Они всегда заняты делом. Они живут по неписаным традициям и обычаям таежной кочевой жизни.
* * *
Старшие мальчики время зря тратить не стали. В лесу собрали много хворосту. Порубили его мелко, чтоб удобнее было при растопке. Каждый перетянул кожаным ремнем свою вязанку. Бодро зашагали домой. Но посчитали, что этого маловато, и Тонмэй снова зашагал в лес. За ним потянулись Энкэт и Иркун.
Энкэт на два года старше Тонмэя. А Иркун самый младший в тройке. Но вожаком признается Тонмэй. С ним не спорят. Его слушают и делают так, как говорит Тонмэй. В самом деле, толковый мальчик. Прежде чем решить что-то, Тонмэй внимательно выслушает обоих. Не спорит с ними, если даже не согласен. Затем спокойно объясняет свой выбор.
Ламуты не читают своим детям нравоучения, не опекают ни в чем. Ичээни, когда Айсач порой корила его за то, что он мало общается с сыном, усмехался и говорил: «В нем моя кровь, сама знаешь. Мальчонка смышленый. Видит, чем занимаемся, как мы живем. Правильно сам решает, как ему вести себя. Пускай растет свободным, как гусэтэ [21] и летает выше облаков, что висят по бокам Гольца Тонмэя…»
Вот и растет самостоятельным смуглый мальчонка Тонмэй. Как-то улегшись спать, мальчик случайно услышал, как мать поздно вечером тихо спросила мужа: «Ты почему настоял, чтобы первенца-сына назвать Тонмэй?» А отец тогда ответил: «Мы кочевали с твоими родителями и сородичами. Я любил тебя, ты это сама знаешь. Но ты не знала, как сильно я тосковал по Гольцу Тонмэю. Вот и нарек сына Тонмэем, чтобы вырос сильным и могучим, как Голец Тонмэй…»
Мальчик, чтобы дальше не слышать разговор родителей, с головой укутался в меховой спальник. Никто не учил, но душой понял: нехорошо подслушивать.
…Мальчики принесли много хвороста. Потом, довольные, ушли на поляну играть.
– Давай бегать наперегонки. Видите высокое густое дерево? – говорит Тонмэй.
– Видим, видим… – отвечают Энкэт и Иркун.
– Как только я крикну: «Гэлээ! [22]», втроем побежим. Понятно? – Тонмэй взглянул на друзей. У тех щечки зарумянились в ожидании команды. Мальчики закивали, значит, поняли.
– Гэлээ! – наконец-то кричит Тонмэй, и все втроем срываются с места. Бегут плечом к плечу. Вот-вот добегут до дерева, неожиданно вперед вырывается быстроногий Иркун. У Тонмэя заиграла кровь. «Нет-нет, сейчас же обгоню Иркуна», – пронеслось у него в голове. Он прибавил и догнал Иркуна, теперь бегут рядышком, шумно дыша, с покрасневшими личиками. Так и добежали до дерева.
– Ты победил, Иркун! – запыхавшийся Тонмэй улыбается. Он приобнял взволнованного Иркуна. Счастливая улыбка озарила смуглое личико мальчика.
* * *
О добрых людях этого рода светлая молва передавалась ближним и дальним ламутам. Но иногда жизнь вносила свои коррективы… Это случалось тогда, когда из дальних ламутских родов вдруг появлялись охотничьи семьи и начинали кочевку рядом с ними. Так бывало иногда, когда уямкан или сохатый уходили с насаженных мест и охотники, гоняясь за ними, останавливались на охотничьих угодьях другого рода. Родовые ламуты не косились на новых соседей. В таких случаях пришельцы первым долгом навещали главу рода. Ичээни наставлял их, что земля для всех ламутов одна и что они должны кочевать по тем местам, которые им по душе. «Так велит Дух Гольца Тонмэя», – говаривал не по годам башковитый ламут. Поэтому пусть илуму [23] ставят там, где им удобно и душе угодно. К тому же добрые соседи-сородичи, как надежная непкэ [24] в неустойчивой кочевой жизни, когда удача на охотничьих тропах весьма переменчива. Пришлые сородичи подсобят, коли нужда нагрянет. Правда, ламуты рода Ичээни и сами никогда не задумывались над тем, только ли им принадлежат эти земли и вообще принадлежат ли они им. Они знали твердо одно: все заранее предопределено свыше самим Духом Гольца Тонмэя, никому не позволено нарушать
