зачем пообещал быть Проводником, хоть и не всерьез? Обманул, а ведь он мне поверил… Вот вернусь – ни за что, никогда, никого больше не обману, даже в шутку, даже не нарочно! Первым делом – никакого вранья…»
Дождь усиливался, тарабанил все громче и громче, но Родиону ничего не оставалась делать, как замереть на месте и прислушиваться, и приглядываться – вдруг мелькнет хвост или раздастся знакомое «мяу!». Но сквозь шум дождя лишь доносилось приглушенное шуршание шин редких машин от проспекта рядом с домом, да стук закрывающихся окон – ложащиеся спать люди не желали пускать в дом промозглую осеннюю сырость.
Вдруг из кустов, рядом с которыми стоял Родя, раздалось слабое потрескивание и шорох. Родя прислушался. Шорох повторился – он действительно шел со стороны пышных, и, несмотря на октябрь, совершенно зеленых невысоких кустов с крупными белыми ягодами. С самого детства Родя знал, что ягоды эти называют снежными, и есть их нельзя ни в коем случае – ядовитые. Так говорили ребята во дворе, а мама подтвердила. Как на самом деле называется кустарник, и так ли опасны его плоды, он никогда не интересовался, но Мячику повторял то же самое: «Это, сынок, снежные ягоды, в рот не вздумай тянуть, а то свалишься с заворотом кишок, а то и в больницу заберут!». Сейчас на упругих, молочно-белых, аккуратных, матовых как отборный морской жемчуг, ягодах холодным бриллиантовым светом взблескивали капли дождя. «Что же это за растение? – скакнули Родины мысли в неожиданном направлении. – Почему я никогда этим не интересовался? А вдруг они не вредные, а очень даже полезные? Первым делом…» – мысли свернули на привычную уже дорогу, а Роде вдруг нестерпимо захотелось попробовать эту снежную мякоть. Сорвать не получилось, в его прозрачных руках совсем не было силы, правда, от Родиного прикосновения с листьев сорвалась дождевая вода и обрызгала его. Он поежился и заглянул в кусты.
На мокрой холодной земле сильно поджав, так что их почти не было видно, задние лапы, и, вытянув, как в судороге, передние, на спине неподвижно лежал Высоцкий. Голова его была свернута набок, хвост прижат к животу, глаза закрыты. Казалось, кот не дышит.
Родя по-бабьи всхлипнул и прижал ладонь ко рту: «Неужели умер?». Боясь подойти к безжизненному телу, Родя остановился возле кустов и наблюдал. Дождь хлестал, Родя мерз, но никак не мог решиться приблизиться.
– Да живой я, живой, – раздалось знакомое ворчание. – Говорю же, не пришло мое время. Зачем я, по-твоему, Проводника ищу? Из-за того и ищу, что до времени хочу…
Кот обессиленно замолк и открыл глаза.
Цепляясь за ветки, Родя рванулся к серому сквозь кусты.
– Высоцкий, что случилось? – причитая, он упал на колени рядом с животным и попытался поднять его на руки. – Тебе плохо?
Поднять на руки почему-то не получалось, сил в них не было совсем.
– Сегодня особенно крутит, говорю же, – слабым голосом продолжал Высоцкий. – Боль такая, что лучше сдохнуть. А сдохнуть-то и не получается. Видать, в прошлой жизни нагрешил, вот и терпеть теперь наказание неизвестно сколько…
– Идти сможешь? – спросил Родя. – А то я вот видишь, обессилел.
– Это просто твое время заканчивается, – объяснил, закрывая глаза, Высоцкий.
И в доказательство его слов друзья услышали далекий вой сирены – это скорая помощь торопилась на вызов.
– К тебе едут, – прошептал кот. – Погоди, я попробую встать.
Высоцкий осторожно расправил скрюченные задние лапы, несмело покрутил головой, расслабил хвост и, повернувшись на бок, замер. Невооруженным взглядом было видно, с каким трудом даются ему эти простые движения. Немного полежав, кот рывком встал на четыре лапы, слегка выгнул спину, потянулся и, пошатываясь, сделал шаг вперед.
Обрадованный Родя вылез из кустов и заторопился к своему подъезду:
– Высоцкий, давай потихонечку, не торопись, – подбадривал он плетущегося за ним кота. – Я подожду, ты не переживай. Я ж все понимаю, – говорил Родион, уходя все дальше вперед.
Глухой звук заставил его обернуться. Родя увидел, что Высоцкий не прошел и трех шагов – упал от очередного приступа. Несчастное животное изгибалось и металось, пытаясь найти удобную позу, в которой боль будет не столь сильной, но ничего не получалось. Кот бил хвостом по луже, возле которой упал, и хвост стал похож на крысиный – тонкий и длинный. Из сомкнутой пасти кота вырывались протяжные стоны, но в конце концов Высоцкий не выдержал и истошно, на всю улицу, закричал. Его крик растворился в вое сирены заехавшей во двор кареты Скорой помощи.
Родион в один прыжок оказался возле кота и снова попытался его поднять – безуспешно.
– Ну, вставай, серый, поднимайся, осталось чуть-чуть, – уговаривал он кота. – Нам бы в дом зайти, а там я что-нибудь придумаю, все наладится, обещаю!
– Ничего не наладится, Родди, – пристально глядя на Родю желтыми огромными глазами проговорил Высоцкий.
– Ну существует же какое-то лечение! – сердился в отчаянии Родион. – Такого не может быть, чтоб не существовало!
– Нет никакого лечения, Родди. Ничего не наладится, – повторил кот.
В это время неотложка остановилась напротив Родиного подъезда, и из нее вышли двое мужчин в белых халатах, в руках одного был чемоданчик с лекарствами, другой нес портативный электрокардиограф, Родя видел такой у медсестры, которая приходила к отцу после инфаркта домой. Водитель скорой вылез из машины, потянулся и закурил:
– Да! Теперь надолго зарядило, – протянул он, ежась под дождем.
– Ну а что ты хочешь, Семеныч, все ж таки осень, унылая, как говорится, пора, – ответил один из врачей и открыл папку с бумагами. – Ну, ничего, скоро на станцию, этот вызов последний. Подозрение на инсульт, но пациент молодой, жена перепугалась наверняка зря, все будет хорошо.
– Ничего хорошего, – выдыхая дым проворчал Семеныч. – Теперь до ноября будет лить, а там и снег. Эх, на юге бы мне жить, а не в этих хлябях небесных.
– Да я про пациента сказал, что хорошо, при чем тут хляби. А ты не пессимиздь, Семеныч! Лучше бросай курить, вставай, как говорится, на лыжи, – подмигнул доктор водителю и вместе с напарником зашагал к подъезду.
– Тебе пора, – показывая взглядом на врачей произнес кот. – Если хочешь вернуться, должен зайти вместе с ними, в одну дверь.
– А как же ты, Высоцкий? – с отчаяньем спросил Родя.
– Отлежусь и пойду домой как-нибудь. Не впервой прихватывает, хотя так, как сегодня, пожалуй, еще не бывало.
– Куда ты пойдешь? – допытывался Родион. – Дверь на кодовом замке, как попадешь в подъезд?
– Ты вернуться хочешь или нет? – с раздражением перебил кот.
– Х-х-хочу, – заикаясь подтвердил Родя.
– Так иди! Видишь, доктора-то уже в подъезд заходят! Иди давай!
