ведь с ними не общалась всё это время. Кто-то поженился, развёлся, завёл детей, посидел в тюрьме или сторчался.
Этот поверхностный интерес к жизни других был мне очень знаком.
Лена тепло поболтала с парой учительниц, а потом вернулась ко мне. Концерт начинался, а она так и ничего нового не сказала про Антона. Но это было ничего. Общаться с Леной, узнавать её было тоже интересно, хоть и по-другому. На сцене пели и плясали маленькие дети, потом спектакль, снова песни и пляски, снова спектакль и наконец конец.
Лена повела меня из актового зала в столовую на банкет. Ленин лицей был не самым лучшим в Москве, но довольно известным. Хотя по ремонту в коридорах этого не скажешь: ремонта не было. Столовую украшала очаровательная советская мозаика – орнаменты на тему моря. На столах лежала привлекательная еда, стояли бутылки. Я старалась идти медленно, чтобы не опозориться, потому что я была здесь ради еды. Лена отстала и затерялась где-то в кругу одноклассниц. После третьего бутерброда я нашла её глазами, она улыбнулась, мы кивнули друг другу – всё в порядке.
Потом настало время коллективных фотографий по классам. Одноклассники Лены замерли на фоне мозаики с бокалами, бутербродами и конфетти в волосах. Около них Лена и правда выглядела другой: слишком красивая, слишком собранная, слишком лавандовая. Я даже чувствовала странную гордость за то, что пришла с ней, а не с кем-то другим.
И это кончилось: я обожралась и напилась, Лена утомилась, и мы сбежали раньше всех. Лена была в приподнятом настроении, перечисляла сплетни с лавандовой злобой в голосе. Одна из её одноклассниц родила в 18 лет, а другая недавно получила диплом, позволяющий наращивать реснички и делать маникюр. Эта одноклассница была отличницей, талантливой и неглупой, хотела стать переводчицей, но что-то не сработало, поломалось. Рассказ Лены был восторгом и ужасом. Оказалось, что и Лена бывает недоброй. Я протрезвела, мы сели в метро, разъехались.
4
Ленин маникюр и история про одноклассницу натолкнули меня на мысль: а что, если научиться делать какую-нибудь бьюти-процедуру и зарабатывать на этом. Кажется, это могло принести деньги. Шугаринг, ламинирование, наращивание, маникюр, педикюр. Больше слов я не знала, но была готова узнать.
Волосы на теле – щекотливый момент. Их нужно брить, удалять, вырывать, облучать, если они растут не на голове. Это редко делается для себя, в основном для других. Волосы считаются некрасивой частью тела, рудиментом, от которого давно пора избавиться. Тем, у кого волосы тонкие и светлые, совсем незаметные, повезло. Им можно ходить в короткой одежде без стеснения. Остальным нельзя.
Я пользовалась бритвами для ног, а лобок коротко стригла. После бритвы ноги чесались и воспалялись. Зимой я их не трогала, а летом приходилось страдать или носить лёгкие штаны. На лобке длинные волосы просто мешались, так что тут решался практический вопрос, не эстетический.
С остальными способами удаления волос я была знакома только в теории и чаще всего в этом контексте слышала слово «шугаринг». Что это значит, я не совсем понимала. Сахарные процедуры. Я посмотрела видео в интернете и узнала, что на ногу намазывается сахарная паста, а потом её отдирают с волосами. Сахарная паста вообще не похожа ни на обычный сахар, ни на карамель. Больше всего она напоминает мёд. Поэтому я называла весь этот процесс «мёрдеринг».
Курсы по мёрдерингу длились всего три дня и стоили не очень дорого. Видеоуроки в этом деле не подходили – в шугаринге нужно было участвовать, начинать сразу практику. И я пошла на самые дешёвые курсы около дома.
Шугаринг оказался непростым делом. Во-первых, он делился на зоны (я не подумала об этом заранее). Зоной бикини называли лобок и вульву. В классическом бикини выдирали только лобок, глубокое бикини – это когда удаляют вообще все волосы. И с лобка, и с вульвы, и с ягодиц. После такого из кабинета выходила не женщина, а младенчик, так беззащитно это выглядело.
Чужие вульвы меня смущали, вызывали страх и отторжение – я уважала тела других людей, вот только сталкиваться с ними так близко не хотелось. Но было принято решение потерпеть и не снимать перчатки ни при каких обстоятельствах.
Нам рассказывали про виды сахарной пасты: плотная, неплотная, микс, карамель. Какую-то надо было использовать, если руки тёплые, какую-то – если холодные. Пасту в закрытой баночке нужно было разогревать в пасторазогревателе, пасту в прозрачной баночке разогревать не нужно. Я путалась. За теорией шла сразу практика. Курсы были дешёвые, поэтому нас толпилось сразу шестеро в душном кабинете.
Я не знала, что именно я делаю неправильно, но волосы вместе с пастой не отделялись, оставались расти. Но и это случалось нечасто. Потому что паста намертво застывала и никак не хотела отлепляться. Модели, на которых мы практиковались, избегали меня. Им было страшно навсегда остаться сахарной девочкой, ромовой бабой.
Одногруппницы меня, наверное, жалели. Учительница тоже. Она брала мои руки в свои и показывала, как нужно. Руки у неё были нежные, аккуратные и совсем не потные – даже через перчатки я это чувствовала. И все мои мысли были о руках учительницы, а не о сахаре на лобке.
Курсы закончились, а я так ничего и не смогла. Я подумала: раз мне не хватает практики, нужно потренироваться на себе или на подругах, но подруг было жалко, поэтому пришлось всё-таки на себе. Я заказала доставку сахарной пасты, тальк, два специальных лосьона, шпатели и полоски для депиляции. Подмышки показались мне идеальной областью – небольшой и доступной. Я намазала побольше пасты, прилепила полоску и попыталась отодрать. Она не отдиралась. Я потянула сильнее. Снова ничего. Я подождала и попробовала в третий раз, дёрнула изо всех сил и наконец оторвала. Было очень больно, хотя подмышки не очень чувствительная часть. На курсах говорили, что сразу после нужно было побрызгать лосьоном кожу, но я побежала скорее к зеркалу любоваться успехом. В зеркале отразился ужас: я сумела удалить часть волос, но вместе с кусками кожи. Подмышка была местами ярко-розовая, пылала огнём. Кое-где остались длинные волоски, и убрать их, конечно, было никак нельзя.
Шугаринг оказался не моим делом, но я не отчаивалась и всё ещё надеялась, что стану частью бьюти-индустрии. Я подумала, что следующий логичный шаг – попытать свои силы в маникюре. Для этого требовалось много оборудования: какие-то палки, средства для мытья ногтей, что-то для наращивания, смывалка. А когда я узнала цены на маникюрные курсы, стало понятно, что маникюр тоже не моё дело.
Были ещё наращивание и ламинирование
