«Не я проводил тебя в первый класс…»
«Не я поднял тебя на руки, когда ты выиграла первое соревнование. Не я утешал тебя после проигрыша…»
«Я тебя совсем не знаю, но очень люблю, моя девочка…»
«И я хочу быть с тобой рядом всю оставшуюся жизнь…»
«Потому что самое ценное, что только есть в моей жизни, это ты, дочь!»
Лера не была излишне сентиментальна. Она не пересматривала старые фото, но сейчас, в этот самый момент кто-то невидимый трогал и трогал за тонкие струны божественной скрипки, и слезы выступили на глаза. Но вот погасло последнее фото, и из темноты проступило мужское лицо. Лера не знала этого человека и… знала его. Он еще не произнес и слова, а она уже будто слышала его голос.
— Здравствуй, дочь, — сказал мужчина, и в этот момент слезы брызнули из глаз. И отец, отец он тоже волновался. У него сбивался голос, и глаза сверкали. — Я до вчерашнего дня даже не знал, что у меня есть ты. Я дурак. Прости меня. Четырнадцать лет я даже не предполагал, что те минуты счастья, что мы провели вместе с твоей мамой, подарят нам тебя. Лера, твой отец… Это я виноват, что ты выросла без меня. Я искал маму, но под фамилией Соловьёва. Не спрашивай, как сокол стал соловьем, я не силен в орнитологии. Да и Тосно я перепутал с Тихвиным. Не знаю как. Вот так отложилось в памяти, и я ничего с этим поделать не могу. Уже не могу. С мамой Верой мы ездили в августе две тысячи шестого года в Тихвин, были в школах, но Соловьёву Ксюшу не нашли. Ну а про мамин телефон ты уже слышала… Сейчас я волнуюсь, как никогда в жизни. Сейчас я держу экзамен перед собственным ребенком и должен понравится. Ведь если… если ты не примешь меня, не простишь… даже не знаю, как дальше жить. Потому что со вчерашнего дня эпицентр моей Вселенной сместился и им стала ты, Лера. Очень хочу тебя обнять! Люблю тебя, дочка!
Тут лицо ушло в затемнение, и видео остановилось. Девочка еще несколько секунд смотрела на погасший экран Виндос-проигрывателя и не понимала, что дальше. Она даже пошевелила мышкой, чтоб вновь запустить видеоролик.
— Лер, — тронула ее за плечо мама.
Девочка оглянулась и в следующий миг поднялась. В дверях комнаты с охапкой цветов стоял он, ее отец. Он стоял и смущенно улыбался. И он тоже не знал, что делать. Он шагнул к столу — Лера шагнула назад, и мужчина замер.
— Лер, — едва слышно прошептал он, а голос хрипел, как от ангины.
— Где ты был? — вдруг крикнула девочка, давясь слезами. — Тебя не было с нами!
Николай стоял на месте, но пол под ним раскачивался, как палуба корабля. Улыбка слезла с лица, а глаза, мгновение назад полные надежды, погасли.
— Та нам не нужен! Уходи!
Ксения шагнула к дочери, но та ее не видела. Она сейчас вообще ничего кроме своей детской обиды не видела. Только чувствовала, как сердце кровоточит.
Отец кивнул, положил цветы на тумбочку у кровати и на негнущихся ногах шагнул из комнаты, и девочка, увидев его широкую спину, вдруг перестала дышать. А эта спина, понуро опустив плечи, отдалялась, отдалялась… Отдалялась безвозвратно, неизбежно и… страшно.
— Пап…, — неуверенно позвала девочка, и мужчина оглянулся, а следующий миг подхватил на руки дочку, влетевшую в его объятия. Он что-то говорил — тихо, на ухо, — но Лера ревела так, что ни слова не слышала. Чувствовала лишь, как по спине, сменяя друг друга, скользили большие и маленькие ладони. Они, эти ладони, гладили и успокаивали дитя любви.
— Пап, пап… я просто так сказала… я не знаю, что говорить…
— И я не знаю, что говорить дочери. Я тоже не знаю. Но вместе мы узнаем.
— Прости…
— Меня предупредили, что ты та еще колючка…
— Предупредили? Мама?
— Нет. Мальчик, что разыскал меня.
Лера сползла с рук отца и уставилась на него.
— Так это не мама…
Николай покачал головой:
— Нет, меня нашел старшеклассник. Он с меня ростом. Красивый, голубоглазый. Сказал, что твой парень. Соврал?
— Что? — не поняла Лера.
— Соврал? Он не твой парень?
— Тим? Мой. Он меня поцеловал, а я… я его через бедро бросила?
— Что? — хором воскликнули родители.
— Ксюш, я даже не знаю, что меня больше… покоробило: что он ее поцеловал или что она его через бедро бросила?
— Лер, он что… приставал к тебе?
— Да нет… я сама к нему пришла?
— Сама? — вновь хоровое пение.
Но Лера вдруг улыбнулась, глядя куда-то в сторону.
— Он сказал мне, что докажет, что любит. И доказал. Он нашел тебя, папа, — и девочка вновь ткнулась головой отцу в грудь. Тот погладил дочь по голове, но сам был в замешательстве.
— Мне он показался хорошим парнем, — пробормотал он, глядя на Ксюшу.
— Он отличный человек и замечательный мальчик.
— Боже! — вдруг заорала Лера, и родители вздрогнули. — Черт! Через семь минут начало. У него же матч! Он же ждет меня!
И с этими словами девочка бросилась в прихожую, родители — за ней.
— Какой матч? Где?
— Да здесь, в парке! Быстрее, мне же еще ему всё сказать надо!
— Лера, да куда ты с такой ногой?
— А что с ее ногой?
— Всё нормально с моей ногой. Догоните!
— Лера! — вновь хором в спину.
А девочка выскочила из дома и бросилась в сторону скейтпарка, и нога, правда, вообще не болела.
Глава 75. Здесь и сейчас.
Жизнь измеряется не количеством
сделанных вдохов и выдохов,
а количеством тех моментов,
когда от счастья захватывает дух.
Правила съема: Метод Хитча (Hitch)
Подобрав юбку, Ника шла следом за мальчишкой покрупнее. Тот вынырнул в какую-то боковую дверь, придержал ее, чтоб девочка вышла. Они спустились на первый этаж, и парнишка прошмыгнул куда-то вбок,
