на бренную землю, — проговорил он, а Лера лишь крепче обвила его загоревшую шею руками.
— Угу, — только и сказала она куда-то в ключицу.
Тимка аккуратно поставил ее на плитку, коснулся пальцами румяной щеки и бросился на площадку к друзьям.
Ник улыбался от уха до уха.
— Вот только ляпни что-нибудь, — буркнул Тим.
— Да я вообще молчу!
— А то я тебя не знаю!
— Парни! Всё потом! — крикнула Ника, и начался разогрев.
Но Тимка всё так же продолжал улыбаться. Теперь он точно знал: сегодня они победят!
После разогрева в относительной тишине, возвышаясь над всеми, рефери, объяснил правила игры, указал на троих людей стоящих за сеткой по периметру, которые должны были следить за ходом игры, а потом призвал зрителей вести себя тише и не отвлекать игроков. Рядом с ним стоял Егор со своим чемоданчиком в руках. Он здесь был и как участник первой игры, и как врач. Ему дали слово. Он рассказал о текущем счете, об итогах матчей полуфиналов. А потом игра началась.
В первой тройке как от «первой», так и от «второй» выступали трое лидеров. С одной стороны — Арт, Зайцев и Кирилл, с другой — Ник, Ника и Тим. Они не первый раз стояли друг против друга. Они знали слабые и сильные стороны каждого, поэтому на прощупывание почвы времени не дала ни одна, ни вторая команды. Гимназия бросилась в атаку, и Кирилл, который до этого не играл с Никой, недооценил возможности вертлявой девчонки, которая, казалось, взлетела над площадкой, поймала длинный высокий пас Тимки и легко, словно делала это сотню раз, бросила мяч в корзину, и Зайцев не успел его перехватить. Трибуны взорвались аплодисментами и ворчанием. Тимка хлопнул Веронику по плечу, Ник приобнял, и ребята вновь встали на свои позиции.
— Ушами не хлопать! — рявкнул Арт своим.
Тимка не упустил возможности съязвить:
— Правильно, хлопайте руками, вдруг взлетите!
Мяч вновь был в игре. «Первая» пыталась отыграться, но «вторая» была очень бдительна и не подпускала к линии броска. Набежали тучки, спрятали солнце, и все: и те, кто был на трибунах, и те, кто играл, выдохнули с облегчением. «Первая» пошла на штурм.
Егор не спускал глаз с площадки, но всё же время от времени поглядывал на дорожку от светофора. Если мать решит прибежать на разборки, то она пойдет только этой дорогой. Хорошо бы ее перехватить, чтобы избежать скандала. И тут мужчина увидел тренера, Ивана Ивановича, который стоял, сложив руки на груди, и с какой-то не то брезгливостью, не то неприязнью следил за ходом игры. Вот «перваши» всё же забросили мяч в корзину, и рефери засчитал очки. Трибуны горланили, а тренер скривился, и тогда Егор подошел к нему.
— Здравствуйте, Иван Иванович.
Тот вскинул на него глаза, улыбнулся, протянул руку.
— Здорово, коль не шутишь, Егор… Владимирович, если не ошибаюсь?
— Не ошибаетесь. А вы за кого болеете?
— Я? Я даже за себя не болею, а уж тут-то…
— Да вы, наверно, их всех знаете.
— А то! А вот этим двум, из «второй», вообще запретил играть. Видал, какие послушные?
— Вы о Нике? Нога у него полностью восстановилась. А со вторым что? С виду всё нормально…
— А его избили.
— Избили? Когда?
— В понедельник. Бешеная мамаша сумкой с металлическими уголками.
— А, это его снимки МРТ мне присылали для консультации. Тимофей, так кажется? Не переживайте. Там ушиб мягких тканей. У него даже сотрясения не было. Надо же, как быстро зажила царапина.
— У этих балбесов-переростков чемпионат, — понимаешь, чемпионат в понедельник, — а они? А если травма?
— А если нет? Слушайте, Иван Иваныч, а вы помните, как нас с Пашкой гоняли? А мы с «первашами» тогда стенка на стенку ходили. Ни одной целой рожи на игре не было! Вы нас линчевать грозились! И ничего!
— Пользуетесь моей добротой…
— Мне почти тридцатник, а это тринадцатая игра. И я тринадцать лет нахожу время и приезжаю на этот матч. Это… традиция! Отстоять честь школы!
— Егор, вот ты мне скажи. Вам что, соревнований мало, где вы отстаиваете эту честь? Что вам сдался этот баскетбол? Он не официальный даже…
Егор усмехнулся и посмотрел на площадку, где Ник теснил Арта с мячом, а Тимка только и выжидал удобного случая, чтоб отобрать мяч.
— Вот именно поэтому. Это — наша игра! Мы ее сами организовали. Сами состряпали кубок, хотя знать бы в то время, что этот ужас будет передаваться так долго, я б, наверно, продумал бы его более детально. А то в позапрошлом году, даже стыдно было, когда от него часть отвалилась. Ребята сами следят за играми между школами. Сами! Это их решение! Вот вы для чего пришли, если не для того, чтоб поглядеть игру?
Тренер хмыкнул.
— Намекаешь, что у меня шкурный интерес?
— И да, и нет. Конечно, пацаны тоже пахали весь год ради этого чемпионата, и, уверен, они хотят победить. И там они будут волноваться, переживать, стрессовать, а здесь… Вы только посмотрите, какая в этом свобода!
Иваныч перевел глаза на площадку. Зайцев прыгал перед Ником, не давая тому прицелиться, в конце концов Егоров бросил мяч в сторону, метя в Нику, но Арт оказался чуть быстрее и выхватил мяч почти из самых ладоней, и тут же швырнул Зайцеву, который и забросил снаряд в корзину. «Первая» сравняла счет. Тренер хмыкнул, хлопнул по плечцу Егора и пошел к трибунам. А спустя несколько минут Егор рядом с ним усадил недовольно шипевшую женщину, и Иваныч не сразу узнал в ней мать Егора Крымских и Сергея Ржевского.
— О! Лариса Андреевна, и вы здесь?
Женщина перевела на него колючий взгляд, пару раз моргнула, силясь вспомнить имя тренера.
— Иван Иваныч?
— Он самый! Не думал, что увлекаетесь баскетболом.
— Ненавижу его! — процедила она сквозь зубы. — Видите девочку на площадке? Это моя дочь!
— А! Шустрая девчонка! Какой вид спорта?
Лариса Андреевна закатила глаза.
— Она пианистка!
— Да,
