вдоль которой только лопухи и кусты дикой малины. Каждый рано или поздно, хотя бы раз в своей жизни, сворачивал в Никуда, в основном из любопытства. Если не испугаться жуков и крапивы, выйдешь к каменистому обрыву, под которым, на сколько глаз хватает, до самого горизонта — лес. Поднимающийся на холмы, захвативший низины, и так до самой кромки неба, белесой, почти бесцветной.
Тина приходила сюда время от времени, потому что здесь было тихо. Шагала медленно и аккуратно, стараясь не порвать платье и не оставить на колючих кустах перьев. Ящик, который она обычно возила на низких колесиках, приходилось тащить по бездорожью в руках. В такие моменты она понимала, каким же он уже стал тяжелым, этот ящик. Цепь, тянущаяся от его края к ее лодыжке, гремела и больно била по коленям.
Они здесь все рождались с крыльями и без ящиков. Младенцам не нужно было ни то ни другое. Перьями они пока не обросли, и родители связывали голые крылышки за спиной мягкими лентами, чтобы те ненароком не сломались. В ящиках было нечего хранить. Они получали их в довесок к своим первым игрушкам. Кукла, плюшевый слон, погремушка — все это отправлялось в ящик, совсем маленький, напоминающий пластиковый контейнер для хранения томатов черри. Тогда же его привязывали к лодыжке короткой веревкой. Где бы ты ни был, твой ящик всегда с тобой.
Дети росли, ящик увеличивался вместе с ними. В него клали всё: красивые речные камушки, любимое платье, рисунки, коллекцию марок, личный дневник, видеоигры. Веревка сменялась цепью и замком. Браслеты покрывали лаком для ногтей и краской, клеили туда наклейки, украшали стразами. И никогда не снимали. Ящик не позволял маленьким жителям города летать, это могло навредить им среди множества опасностей вроде грузовиков и линий электропередачи. Твой ящик бережет тебя. Чем он тяжелее, тем меньше вероятность, что попадешь в неприятности. «Все, что тебе дорого, носи с собой», — говорили родители. Твой ящик — это ты сам. Когда в нем не хватит места, купи новый, из тех, какими пестрят телереклама и еженедельные каталоги мебельных новинок. Впереди еще столько времени, а в ящике все меньше места.
Тине было уже девятнадцать. Ее ящик был ярким, как коробка с хлопьями, и довольно большим, пусть и не до краев заполненным. Но всё же не таким большим, как у Хлои. Та свой громоздкий сундук давно не могла поднять, возила за собой, как тележку, из-за чего двигалась медленно, то и дело останавливаясь проверить, не выпало ли чего важного. Сейчас она валялась в его тени на камнях среди высохших на солнце желтых травинок и довольно щурилась. Грэг, парень с автозаправки, на днях сделал ей предложение, и с тех пор Хлои не переставала вот так довольно щуриться, даже во сне. Тина же, наоборот, смотрела на лес под обрывом и прикрывала ладонью глаза от солнца. Она снова поссорилась с мамой. Та настаивала на карьере юриста — хорошая карьера, прибыльная, интересная, ничего не скажешь, на всю жизнь хватит. Тина сомневалась. Причиной для ссоры послужило то, что мама, оказывается, послала письмо в ректорат, не обсудив этого с дочерью. «Ты протянешь до конца лета, ни один колледж тебя не примет. И что тогда? Пойдешь ящики собирать?» — вот так она и сказала. Тина была так зла, что согласилась с идеей собирать ящики, хотя ей совсем не хотелось. А теперь сбежала сюда вместе с Хлои и совсем не была ничем довольна.
— А помнишь старуху Джеки? — встрепенулась Хлои, выронив изо рта травинку, которую все это время жевала.
Тина кивнула. Все они ее помнили. Ее цепь была такой длинной, что звенела на всю улицу, когда старуха медленно ползала по своему двору. Конец терялся где-то в обветшалом доме, и родители говорили, что никакого ящика там нет, по ночам старуха летает над городом и забирает детей, которые не ложатся спать вовремя и плохо себя ведут. Несмотря на крайне невинный вид старой Джеки, малышня боялась ее как огня, и образ ее обрастал все новыми и новыми легендами.
— Я у нее на днях была, по делу. — Хлои потупилась, как будто ей за это было стыдно, но тут же ожила снова. — И знаешь, где ее ящик? Знаешь?!
Тина улыбнулась и покачала головой.
— Это дом! — воскликнула Хлои с детским восторгом. — Весь дом — это ящик! Там, в гостиной, у нее кольцо для цепи, прямо у дивана. И даже камин есть...
Тина радости подруги не разделила. Ее передернуло. Целый дом! Такой небольшой ящик, как у нее или Хлои, давал хотя бы возможность перемещаться, а тут — дом! И никуда дальше двора не шагнуть. Вот же ужас. Она задумчиво потерла лодыжку и тут же поморщилась.
— Натирает? — сочувственно спросила Хлои.
— Ага. — Тина попыталась немного сдвинуть браслет, но только чуть кожу не содрала. — Поменять бы его уже, маленький совсем.
— Хочешь, сниму? — хихикнула Хлои. — Я умею.
Тина вздрогнула и даже слегка отползла от подруги в сторону.
— Нельзя же! — говорила она теперь свистящим шепотом, оглядываясь, не притаился ли кто в кустах. — А вдруг узнают?..
— Да не узнают, я сто раз так делала, — легкомысленно отмахнулась Хлои и вытащила из пышной прически шпильку. — Одна была дома, браслет снимала, бегала так по комнате, потом обратно застегивала. На минуточку же можно, никого нет.
Тина крепко зажмурилась и замотала головой. Снимать браслеты строго запрещалось. Расстегнуть замок можно было, только чтобы сменить его на другой, никак иначе. Хлои возилась рядом и тихо ругалась сквозь зубы, пока наконец не раздался щелчок, а за ним — тишина и стрекот кузнечиков. Тина приоткрыла один глаз.
— Вот! — победно воскликнула Хлои, вытягивая пухлую ножку, демонстрируя ее подруге.
Небеса не разверзлись, и никакое пламя возмездия не снизошло с них. Кусты молчали и тихо шуршали листьями. Хлои поболтала ногами в воздухе, пока массивный браслет валялся рядом с видом мертвой змеи с разверзнутой пастью. Сердечко Тины заколотилось от страха и восторга. Она никогда не делала настолько запрещенных штук! Разве что тайком воровала с полки конфеты, и то лет в шесть.
— Давай сюда.
Хлои потянулась к ее лодыжке, и на этот раз Тина не стала сопротивляться.
Еще одна мертвая железная змея осталась валяться среди камней и травы. Тина на пробу вытянула ногу с красным следом от браслета, повертела ею, проверяя, что изменилось. Ветер щипал и холодил воспаленную лодыжку. Приятные ощущения слились со страхом, и Тина тут же подтянула ногу к себе поближе, пряча под подолом платья. Слишком она была легкой. Ящик привычно стоял рядом, но он уже не был ее частью и не мог уберечь ее, разве что она схватится за цепь и будет держаться, пока снова не защелкнется замок.
Они еще долго сидели молча, прежде чем Тина осмелилась подняться на ноги. Ветер качал ее из стороны в сторону, так что хотелось наклониться и цепляться пальцами за увядающую траву. Но она привыкла. Без ящика она могла бегать, где захочет, не оглядываясь и не волнуясь о боли, причиняемой ей тяжелой цепью. Могла даже взлететь. Немыслимо для тех, кто изо дня в день прикован к нему с младенчества. Она остановилась на самом краю обрыва и не отходила до тех пор, пока ветер не подтолкнул ее в спину, грозясь всерьез скинуть вниз.
— Хлои? — Тина обернулась. — А ты никогда не пробовала, ну...
Ей было страшно и почему-то стыдно произносить это слово. Хлои покачала головой и зевнула. Она даже не встала. Снова жевала свою травинку, лежа на солнце.
— Мы все с Грэгом распланировали, — сонно произнесла она. — Он окончит колледж, станет старшим механиком, я смогу не работать, и мы заведем первого ребенка. И собаку.
Тина стояла у обрыва, легкая и испуганная, пока Хлои пристегивала обратно свой браслет. Так запросто,
