В последние дни он все чаще и чаще ловил себя на мысли, что поспешил с переездом, но признаваться в этом не хотелось. Поди знай, что переселение приостановят. Тогда ясно: переселят. Но раз так, то, естественно, нужно было спешить выбрать место получше. Словом, они с женой предпочли Ванино. Хоть и далековато от центра, но зато в пределах Кольца, да и до метро всего четыре остановки автобусом. Это задним числом всегда понятно - где трусость, а где осторожность, где дальновидность, а где раздолбайство. Однако прохлопай они ушами, и никто бы не дал гарантии, что не окажутся в каком-нибудь оазисе за Кольцевой. Туда, разумеется, тоже подземку подведут, да только поедут по ней те, кто сейчас еще до пенсионного возраста не дожил. А от них, из Ванино, если на метро, то центр не так уж и далеко. Дорога бесплатная, сел в поезд, открыл газету...
На Ванино соглашались еще и из-за близости к даче. Была у Гирши Губермана, отца Наума Григорьевича, дача. Помоложе, чем квартира в Калачковском, но для дачи просто древняя. Все детство адвоката, как и детство его младшего брата, прошло там, под вековыми соснами и их юными белоствольными пoдружками. Правда, после смерти родителей хозяйничала на даче исключительно невестка, жена брата. Однако это было дело поправимое, так как отобрать свое при его адвокатском стаже не составит труда.
Просто руки пока не доходили, и то только потому что невестка успешно благоустраивала дореволюционные хоромы.
Сейчас, после переезда, настало время напомнить кое-кому, что Григорьевичем его просто называют, а по паспорту-то он тоже Гиршевич, и притом старший. Странный он был, младший брат. С детства пакостный и жадный. Нюма временами лупил его так, что даже курносые приятели диву давались. А что толку? Каким рос, таким и вырос. Горбатого, как говорится...
За квартиру в Калачковском Губерман особо не держался. Но и не уехал бы оттуда никогда, если была бы другая ситуация. Их двухкомнатная квартира в старом доме имела немалую площадь - правда, в основном за счет большого, бестолкового коридора - и требовала ремонта. Не косметического, прибавляющего очередной слой обоев и краски, а капитального. Надоело смотреть на картинные узоры потрескавшегося потолка и слушать скрипучую музыку паркетных полов. К тому же жена всегда мечтала о балконе. В старой-то квартире ухитрялась выращивать на подоконнике огурцы, а вид огромных лоджий будущих трехкомнатных хором пробудил в ее воображении такие грандиозные планы, что спорить стало бесполезно.
Новое жилье было чистым и светлым. Здесь у них впервые появилась гостиная и спальня, а у Наума Григорьевича рабочий кабинет... В общем, оправдать решение переехать при желании труда не составляло. Но, к сожалению, себя не обманешь...
От метро до старого дома можно было проехать пару остановок на троллейбусе, но, несмотря на жару, Губерман посчитал, что лучше пройтись пешком. Знакомые с детства переулки навеяли приятные воспоминания - как-никак здесь прожита жизнь. Он зашел в магазин и, особо не раздумывая, купил бyтылку "Московской", так как употреблял если не коньяк, то только эту. Наум Григорьевич и раньше-то редко, а теперь исключительно по праздникам до особым случаям. Но сейчас именно такой случай. Над выбором закуски пришлось призадуматься. Цены кусались и были почти в полтора раза выше, чем в ближайшем магазине в Ванино. Еще один плюс к вопросу о переезде, подумал адвокат, пробивая чек за баночку огурцов и полкило самой дешевой колбасы.
Он и не заметил, как оказался перед домом. Еще издали Наум Григорьевич увидел сбившихся в круг соседей.
- По какому случаю митинг? - спросил он, персонально здороваясь с каждым.
- Да вот приезжал тут один господин. Агитировал нас переселяться, первой Откликнулась на этот раз Галина Анатольевна, считая себя уже достаточно подготовленной, чтобы ответить на любой вопрос.
- Ко мне в Ванино?
- Не угадал, Наум Григорьевич, в Ванино. Там, говорят, инфраструктура и экология лучше, чем в твоих краях. Электрички ходят, и московский телефон обещают.
- Понятно, молочные реки, кисельные берега... И как он вам, этот господин?
- Приятный, уверенный в себе мужчина. И видимо, не глупый, - сказала Вера Дмитриевна.
- Жаль, что мы не встретились с ним. Хотел бы я поговорить в вашем присутствии с этим уверенным и неглупым. Сразу бы настроение ему испортил, - с искренним сожалением произнес адвокат.
- Наум, почему ты так говоришь? - спросила yчительница. - Ты же его и не видел, и не слышал.
- Только потому, что они все мягко стелят, да спать жестко. Но на то он, Верочка, и агитатор. Когда что-то действительно хорошее, уговаривать не требуется.
- Так он же нас и не уговаривал, только пытался помочь разобраться в сложившейся ситуации.
- Не уговаривал... Конечно же не уговаривал, только все время убеждал, что на окраине не житье, а малина, так что пора собирать чемоданы. Хорош гусь...
- Ты только плохое и можешь видеть в человеке, - не унималась Вера Дмитриевна. - А он, между прочим, дельные советы давал.
- Подумаешь, какой добрый волшебник, - не сдавался адвокат. - Да бесплатный совет, он потому ничего и не стоит, что дешевый.
Краузе с удивлением смотрел на соседку. Никогда. за все время, что прожили они под одной крышей, не слышал Семен Семенович из ее уст ничего подобного. Чудеса. Верил бы в Бога, перекрестился. Учительница говорила о том, что человек может быть и хорошим. Не иначе этот Кулагин так очаровал ее, что пробудил прежнюю Верочку, с ходу западавшую на интересных мужчин. И сколько так адвокат будет с ней спорить?..
Спор завершился быстро, и прекратила его, как ни странно, Вера Дмитриевна. Правда, причиной тому было не желание закончить дебаты, а появление во дворе женщины с юношей, вероятно матери с сыном. Учительница, увидев эту пару, бесцеремонно развернулась и, не прощаясь, пошла к новому ученику.
- Григорьич, кончай дискуссию, - попросил Семен Семенович. - Что мы, сами не понимаем, где лежит бесплатный сыр? Ты лучше посоветуй, как нам быть.
- Как быть... Сами думайте. Одно скажу: просто так от вас не отстанут.
Возникла пауза, которую нарушила Галина Анатольевна.
-- Вот вы, мужики, и думайте, на то вас Бог сильными сделал, а нам пора. - Она подхватила Севу под руку и потащила за собой.
-- Так твоему Севке-то уже под сорок. Оставь с нами, надо же мнение молодежи послушать, - усмехнувшись, сказал Дым Дымыч.
-- Мам, может, я останусь? - промямлил неуверенно Сева, пытаясь освободиться от материнской руки.
- Без тебя обойдутся.
Оставшиеся молча проводили взглядами мать с сыном до подъезда, но, когда хлопнула дверь, никто не нарушал установившейся тишины. Губерман, конечно, правильно советовал: "Думайте". Потому и молчали, понимая, что, перед тем как высказаться, нужно подумать. Но каждый из них уже не раз размышлял над этим вопросом, а потому был уверен, что ничего в эти минуты нового не придумаешь.
- Мне, пожалуй, тоже пора, - посмотрев на часы, решил Ребров. Встреча с приятелем была назначена на вечер, но до нее он наметил еще несколько дел.
На скамейке остались трое. Краузе и Воронцов искренне рады были видеть Губермана. Снова, как в старые добрые времена, они собирались во дворе дома. Говорить не хотелось. Старики молчали, каждый по-своему переживая встречу.
- Дымыч, чего ты такой измученный? - наконец заговорил гость.
- Не знаешь? - удивленно посмотрел на него Воронцов и, сообразив, что сам не сообщил ему о кончине жены, ответил: - Так я же жену похоронил.
- Как?.. - только и смог произнести Губерман.
Некоторое время сидели молча.
- Сочувствую, - снова прервал тишину адвокат. - Моя расстроится... Тамара, кажется, на два года младше ее была.
- Может быть, да теперь какая разница, - поднялся со скамейки Дым Дымыч.
- Помянуть бы нужно, - предложил адвокат, раскрывая пакет с покупками.
Они поднялись к Воронцову и расположились в большой комнате, где с фотографии, перед которой догорала свеча, словно живая смотрела на них бывшая хозяйка.
- Все дома, на пенсии, сидишь? - спросил Дым Дымыч, когда помянули и закусили.
- Посидел бы, да с голоду опухнешь.
- Специальность у тебя что надо. Сейчас, чуть что, советуют в суд обращаться. Попытался я перед Майскими праздниками правду поискать. Надули меня в одной конторе. Так вот пошел с жалобой в Общество защиты потребителей. Там и слушать некому, кроме юриста. А это уже не разговор, а консультация. И стоит она двести с лишним рублей. И еще исковое заявление написать надо. Здесь и того больше плати. Плюнул и ушел. Мерзавцы, - обозвал Воронцов не то работников обманувшей его организации, не то Губермана с коллегами. После короткой паузы повторил: - Нет, работа у тебя, Григорьич, что надо.
- А кто тебе сказал, что я практикую? Проснись, кому я сейчас нужен. В киоске газетами торгую. Ну почитываю, правда, юридическую литературу, чтобы совсем квалификацию не потерять. А так живем только на наши пенсии да на мою зарплату.
