не удивлен. Совершенно.
– Ага, как скажешь. – Адам разворачивается к столу.
Так Разрушитель становится вторым другом в жизни Адама.
И вторым стажером – тоже, хотя можно ли называть его стажером, если ему никто не платит деньги? А должны платить. Расставляет новые поставки он явно лучше Джесси, а кассу сводит даже лучше Адама. Возможно, он и клиентов смог бы обслуживать хорошо – даже лучше их двоих, вместе взятых, – но с этим есть… проблемка.
– Что это такое?
Адам шустро падает перед Джесси на колени, проверяя место, где, как ему кажется, должен быть пульс. В подсобке темно, горящий лиловым глаз Разрушителя служит единственной лампочкой.
– Разрушитель ждал Адама, но в комнату зашла землянка Джесси. Разрушителю пришлось ее усыпить. Разрушителю показалось, что Адам не готов представить Разрушителя землянке Джесси.
Проблемка с обслуживанием клиентов состоит в том, что Разрушитель – инопланетное существо с именем, наводящим на размышления. Да оно даже на бейдж полностью не влезет. Разве что в два ряда.
Несокрушимый Разрушитель Галактик.
– Если бы я хотел тебя кому-то представить, я бы представил тебя Маргарет.
Адам расслабляется: пульс у Джесси есть – спокойный и уверенный.
– Разрушитель готов быть представленным Маргарет.
Адам хочет сказать ему, что его социальная неловкость не главная проблема потенциальной встречи, но вместо этого подхватывает Джесси и перекладывает ее на диванчик в торговом зале.
Разрушитель наблюдает за этим из подсобки. Доставая аптечку, Адам думает: «Господи, мы действительно друзья».
* * *
Это досадное стечение обстоятельств приводит к тому, что в один день Адам теряет бдительность и спрашивает в лоб:
– Я понимаю: природный ход вещей и все такое, но тебе правда обязательно уничтожать эту Галактику?
– Адам полагает, что понимает, но его ограниченный физиологическими рамками гуманоидный мозг пользуется извращенной концепцией понимания. – Разрушитель шевелит щупальцами. – Адам ничего не понимает.
– Я понимаю, что ты смог отсрочить конец света из-за своей прихоти. Вот мне и интересно… нельзя ли это дело подольше отложить? Чисто в знак нашей дружбы или что у нас.
Разрушитель замирает, а следом в голове Адама раздается:
– НЕ ПЫТАЕШЬСЯ ЛИ ТЫ НАРУШИТЬ ДАННОЕ РАЗРУШИТЕЛЮ ОБЕЩАНИЕ, СМЕРТНЫЙ?
Адам морщится. Разрушитель слишком давно не разговаривал с ним капслоком – Адам уже забыл это ощущение, когда в голове кто-то бьет по гонгу. Да и что это вообще за обращение – смертный? Видимо, пока Адам страдал муками творчества, Разрушитель припал к кино про драконов-людоедов.
– Нет, – серьезно говорит Адам. – Разумеется, нет. Никогда. За кого ты меня держишь? Даже в мыслях не было… а что бы было, если бы я вдруг посмел бы – чего я, разумеется, не делаю – нарушить обещание?
– ТЕБЯ ЖДАЛА БЫ МУЧИТЕЛЬНАЯ СМЕРТЬ, СМЕРТНЫЙ, КОТОРАЯ БЫ ПОСЛЕДОВАЛА СРАЗУ ПОСЛЕ ТОГО, КАК ТЕБЕ ПРИШЛОСЬ БЫ НАБЛЮДАТЬ СМЕРТЬ РОДНОЙ ПЛАНЕТЫ.
– Справедливо.
– РАЗРУШИТЕЛЬ НЕ СТОИТ ВЫШЕ ВСЕЛЕНСКОГО ПОРЯДКА, СМЕРТНЫЙ, А ТВОИ ДЕВОЧКИ-ВОЛШЕБНИЦЫ НЕ СТОЯТ ВЫШЕ РАЗРУШИТЕЛЯ.
Спустя два часа Адам приходит в себя в своей постели.
* * *
– Это Фил Нейман, – шепотом кричит Джесси.
В руках у нее «Европейские духи», новое специздание, стилизованное под сказки братьев Бримм. На обложке так и написано: «Фил Нейман»; и Адам не совсем понимает, какие сложности могли возникнуть у Джесси, но все равно кивает: да, он самый. Новое специздание.
– Ты абсолютно права, – тянет он, вытряхивая ручки из упаковки и составляя их в стакан с наклеенным ценником в три бакса.
– Нет! – Она хлопает пухлой ладонью по прилавку. – Это моя, я хочу, чтобы он мне ее подписал.
– Кто?
– Фил Нейман! Он в отделе детской литературы!
Адам вдыхает – да так и не выдыхает, – а следом мчится туда. Разумеется, делать свою работу.
– Возьмите эту. Плотная бумага, хорошая печать. Можно рисовать фломастерами, – Адам показывает на раскраску с одержимым ребенком. – Прошу прощения. В смысле: чем я могу вам помочь?
Это точно Фил Нейман. Чуть старше, чем на фотке в «Википедии», но, бесспорно, он.
Фил Нейман здоровается кивком – отстраненным, но достаточно глубоким, чтобы его ухоженная борода, большая, как подушка безопасности, спряталась в воротнике модного свитера. Он крутит в руках раскраску, пролистывает, щупает бумагу, устанавливает зрительный контакт с ребенком, ведет плечами и ставит ее обратно на полку.
Адам усиленно подбирает слова. Что делать? Спросить совет? Попросить автограф? Показать их переписку в твиттере?
– Вот здесь! – провозглашает Джесси, вырисовываясь в начале торгового ряда.
Она хлопает ручкой по раскрытому форзацу.
Фил Нейман расписывается в книжке. Он доброжелательно улыбается, желает ей что-то личное и от самого сердца – Джесси приходит в восторг, – и они даже перебрасываются парочкой слов. Адам скрепя сердце признает: «Кажется, Фил Нейман – хороший парень».
– Прям советуете? – кивает он на раскраску, когда Джесси уходит. – От этого ребенка мне не по себе.
Кажется, это шутка, и Адам говорит себе посмеяться, смеется, а следом открывает рот:
– Прошу прощения, я… – Скажи, что ты большой фанат. Давай. Сделай это. – Писал вам в твиттере, но вы не отвечали на мои сообщения. Хотя я вроде видел, что вы отвечаете на чужие сообщения.
Фил Нейман задвигает очки на нос:
– Зачем вы писали мне в твиттере?
– Я – начинающий писатель, и… ну, в общем. Да. У меня были большие сложности в процессе, но… Кажется, у меня снова сложности.
– Какие это сложности?
– Ну, я почти закончил, но, если я закончу ее, произойдет кое-что ужасное… И если не закончу, тоже. Я не знаю, как это объяснить.
– Мы писатели, Оуэн.
– Адам.
– Неважно. Мы писатели, а значит, мы должны выбирать писательство прежде всего. Это – источник нашей силы, Адам, а также источник силы для тех, кто нас читает.
Адам сглатывает. Его читает не так много существ в этой вселенной, и ему очень не хотелось бы делать Разрушителя еще сильнее.
– Писать или не писать – это разве вопрос? – Фил хлопает Адама по плечу. – Продолжайте, юноша. Что бы мы ни делали и как сложно бы это ни было, всегда главное – продолжать.
И он удаляется, попиликав не пробившейся раскраской в воротах на выходе, – величественный, популярный и довольный своей правотой. Адам смотрит ему вслед.
Что за че-пу-ха?
Адам вздыхает.
В одном он прав: нужно продолжать писать. Ну и что, что от этого зависит судьба его родной Галактики. Ну и что, что он может умереть. Зато он умрет с дописанной книгой.
В конце дня он пробивает для себя одну единицу товара – и идет жить свой последний вечер на планете.
* * *
– Ой, это не Вероника Револьвер.
– Ой, это человек, который роется без спроса в чужих вещах.
– Извини, пожалуйста! – Маргарет приветственно целует его в щеку, и Адам выплевывает ее волос, попавший в рот.
Он обещает:
– Я принесу тебе твою Веронику Револьвер на следующей неделе.
Маргарет вытряхивает из его рюкзака купленную по дороге банку ананасов и что-то рассказывает. Адам не слушает. Его ждут закрывающая сцена и эпилог, а потом… будь что будет.
Вряд ли Разрушитель даст ему время на последнюю редактуру.
– Спасибо тебе. – Адам сгребает Маргарет в целомудренные объятия, умещая обе руки между ее лопаток. – За все, но в особенности за утренний кофе. И за то, что давала мне в школе носить свои кардиганы, когда те уроды-футболисты обливали меня слашем.
– Ты чего? – Маргарет замирает в его объятиях, будто бы от неосторожного движения он ударит ее током. Ее руки раскинуты, как у статуи Христа в Рио-де-Жанейро: в одной пульт от телевизора, в другой ананасы. – Что это за приступ сентиментальности, родной? Что случилось?
– Ничего такого, о чем тебе нужно беспокоится. Не буду же я тебе спойлерить судьбу Галактики, верно?
– Но я люблю спойлеры, – возмущается Маргарет.
– Что делает тебя той еще извращенкой. – Он коротко целует ее в висок. – Я иду писать. Если что-то нужно будет, давай в мессенджер.
Она смеется:
– Ой, какие мы деловые! – но больше тем вечером его не тревожит.
* * *
Завязка. Основные события. Кульминация. Развязка. Эпилог. Непонимающий Разрушитель:
– Разрушитель не понимает, – так и говорит он. – Хлоя ведь не нашла артефакт
