врач поставил неправильный диагноз? И даже если диагноз был правильным, ведь случались же во все века чудесные исцеления. Больничные архивы заполнены этими удивительными, уму непостижимыми историями.
– Вы думаете, я еще поживу?
– Все в руках Божьих.
Она внезапно возненавидела его за этот ответ. Лучше бы он сказал «да», лучше бы солгал и облегчил ей на мгновение ужасное тиканье, которое она слышала с недавних пор. Но она знала, что ее сосед не хочет управлять будущим. Житель гор, который рос, наблюдая за тем, как течет река, – не хотел ничего форсировать. Он никогда не пытался вмешиваться в законы мироздания, чтобы тем самым продемонстрировать свою власть. Ему больше нравилось раздвигать ветви над рекой, чтобы между ними проникал солнечный свет.
Мельхиор дал ей бутылку с неизвестной жидкостью. Уточнил лишь, что в ней содержатся травы, собранные в Альпах. А затем, посоветовав принимать настойку по две чайные ложки в день, ушел.
* * *
Тем же вечером Камилла назначила встречу Габриэлю на террасе уютного ресторанчика, расположенного на площади Дофина – островке романтики под цветущими деревьями. Она подумала, что это место создано скорее для любви, нежели для смерти, поэтому, возможно, поможет смягчить ее очертания. Однако может получиться и наоборот. Иногда красота только усугубляет печаль. Но для новости, которую она собиралась ему сообщить, не существовало идеального места. Когда она разговаривала о деликатных вещах со своим бывшим мужем, он воскликнул: «Ты говоришь мне это здесь и сейчас?!» Воспоминание вызвало у нее улыбку, поскольку она знала, что плохие новости всегда застают врасплох и их везде тяжело сообщать.
Габриэль удивился тому, как поспешно она выскользнула из его рук, когда он обнял ее под деревом, усыпанным цветами. Он почувствовал сопротивление в ее теле. Выражение ее лица изменилось. И тогда он догадался, что его коснулась рука скорби. Этого не скроешь даже при помощи искусного макияжа, который она нанесла, чтобы сделать менее заметными следы своих сегодняшних переживаний. Он вдруг очень испугался, что она его внезапно разлюбила. Бац! – и сердце закрылось, любовь забылась.
Камилла очень быстро произнесла фразу, которую он не понял. Вернее, понял, но его мозг, сердце, кожа, ноги, волосы, внутренности ее отвергли. Она без устали повторяла одни и те же слова, возможно, еще и для того, чтобы сделать их реальными для себя самой:
– Болезнь вернулась, врачи считают, что мне осталось жить лишь несколько месяцев.
Он молча смотрел на нее. Не моргая, не дыша. Затем, сделав глубокий вдох, совершенно расслабившись, произнес:
– Я не согласен.
– То есть?
– Все это чепуха.
– В каком смысле?
– Чушь собачья.
– Но…
– Бредни.
– Ну хватит уже!
– Довольна? Тебе полегчало?
– О чем ты говоришь?
– Легче умереть, чем любить, правда? Теперь, когда мужчина, которого ты любишь и который любит тебя, решил жить с тобой, раз – и ты заболеваешь. Любовь настолько страшит тебя, что ты предпочитаешь умереть. Я не принимаю этого.
Он посмотрел на нее с вызовом, словно его любовь могла заставить смерть отступить. На секунду, всего на секунду, Камилле удалось в это поверить. Возможно, смерти не под силу совладать с жизнью, наполненной любовью, которая притягивает жизнь. Но она позволила этой мысли – столь же легкокрылой, как неприкаянная птица, – упорхнуть.
– Ты не можешь начать новую жизнь с женщиной, которая скоро умрет.
– Мы все можем завтра умереть. И даже если ты умрешь через месяц, мы заявим во всеуслышание, что будем любить друг друга до конца твоей жизни.
– Нет. Не теряй понапрасну времени.
Камилла удивилась, с какой холодной убежденностью произнесла эти убийственные слова. Она была похожа на раненую львицу, уходившую умирать в одиночестве. Словно смертью можно было заразиться. Но заразна не болезнь, а отчаяние, которое она вызывает. Тем не менее некоторые люди до последнего часа радуются жизни. Камилла навсегда запомнила историю сельской медсестры Жанны, рассказавшей ей о последних днях своего пациента. Он прибыл в больницу за неделю до смерти, чтобы облегчить свои страдания. Впервые войдя в его палату, Жанна подумала: «Надо же, здесь веселятся!» Было время аперитива – время друзей, родственников, время, которое отгоняет прочь ночные призраки, а те ведь становятся еще более устрашающими в больничных палатах. Этот человек должен был умереть через несколько дней, все это знали, и все смеялись. Жанна провела невероятную неделю с этим пациентом, которого мучили жестокие боли, с трудом поддававшиеся купированию лекарствами. Спустя несколько дней после его кончины Жанне позвонил его брат и сказал: «Мой брат попросил меня поблагодарить вас за то, что благодаря вам он умер в радости». Камиллу поразил взгляд Жанны, ее волнение и вывод, который она сделала: «Эта радость исходила только от него, и она была заразительной. Моя единственная заслуга состоит в том, что я не закрыла дверь».
Камилла подумала, что сейчас она как раз закрывает дверь свету, который может озарить последние дни ее земной жизни. Но она отказывалась тянуть любимого мужчину за собой в бездну. Ему нужно ее забыть. Любовные раны быстро заживают. Она будет искать глубоко в себе радость, которая в ней еще остается, чтобы подарить ее дочери. Зажжет солнце в сердце Перлы, прежде чем умереть.
– Итак, ты просишь меня исчезнуть из твоей жизни? – тихо проговорил Габриэль после долгого молчания.
– Да. Мы не можем видеться, не целуя, не вдыхая, не любя друг друга. Поэтому неминуемый разрыв будет еще тяжелее. Живи.
– Только вместе с тобой.
– Ты прямо сейчас узнаешь, так ты будешь готов…
– К смерти, как и к любви, нельзя подготовиться.
К их столику подошел официант и принялся с нескончаемыми подробностями рассказывать о дежурных блюдах. Он говорил о филе трески под сливочным соусом с луком-пореем и сезонными травами так, словно это было самым важным на свете. Было похоже, что Габриэль подозвал официанта, только чтобы услышать, как тот подробно описывает яйца всмятку со вкусом карамели. Когда он упомянул о тушеной моркови, Габриэль спросил:
– Зачем же вы тушите морковь? Она намного красивее, когда дышит!
– И женщина тоже, – добавила Камилла, вскочила и убежала.
Габриэль не стал ее удерживать, поскольку знал, что этим вечером боль ее слишком велика. Но он знал, что Камилла ведет напрасную борьбу. Ведь, несмотря на все баррикады, любовь по-прежнему была для нее определяющей идеей. Так что лучше уж просто любить.
Камилла прогулялась вдоль набережной против течения Сены. Этим вечером ей хотелось идти против течения своей жизни. Этим вечером она не подчинялась импульсу, который неудержимо подталкивал ее к концу.
Она оказалась на берегу у подножия Нотр-Дам де Пари в тот
