привнести веселье в этот унылый вечер.
Пока Камилла мыла посуду, предаваясь тяжелым мыслям, Перла уселась на столешницу и наконец-то решилась заговорить:
– Мама, мне плохо на этой земле. Бог дал мне жизнь напрасно.
– Ничего подобного, ты родилась, чтобы дарить любовь.
– А еще для чего?
– Только для этого.
– А если мне надоела любовь?
– Иди прогуляйся.
В восемь лет Перла познала, что такое болезнь, расставание, страх и одиночество. В восемь лет она смогла тронуть сердце старика, который на них точно с неба свалился. В восемь лет она уже осознала, что ее жизнь несет в себе смысл, который неподвластен ее уму. Она слишком стара для своего возраста. Некоторые души страдают в чересчур тесных детских телах из-за бесконечности, которая буйствует в них. Возможно, между Мельхиором и Перлой возникла такая большая любовь потому, что они узнали друг друга. Они одного возраста – возраста, который трудно определить.
Каждую неделю Перла встречалась с Мельхиором в его гостиной. Они проводили вместе пятьдесят три минуты.
– Почему именно пятьдесят три минуты? – спросила Камилла.
– Потому что это лучше, чем пятьдесят две минуты, – ответила Перла.
Камилла не знала, что происходило между ними за этот промежуток времени. Ее дочь никогда об этом не рассказывала. Она просто возвращалась домой с таинственной улыбкой. Может быть, они переживали вместе в центре Парижа то, что старик испытывал на берегу горной реки. Передачу дуновения.
* * *
Когда Камилла поднималась в свою квартиру, не сводя глаз с телефона, словно ее взгляд мог заставить его зазвонить, ее окликнул Мельхиор:
– Как продвигается изучение Нотр-Дам де Пари?
– Оно не сдвинулось с нулевой точки.
– Да, конечно, Нотр-Дам де Пари расположен на нулевой точке.
Молодая женщина улыбнулась, потому что имела в виду совсем другое. Но, разумеется, он повел ее дальше.
– Каждая точка – это начало и конец, – продолжил Мельхиор. – Даже конечная точка является началом тишины, истории, которая продолжится в невидимом мире. Все начинается от нулевой точки. В вас тоже есть неподвижная точка – убежище. Это центр сердца. Как поется в одной старой индийской песне: «О мое сердце, будь как гончарный круг. Круг вращается так быстро потому, что его центр неподвижен».
Пока Камилла не смела шелохнуться в знак уважения к песне гончара, Мельхиор продолжил:
– Пойдемте.
Его слова настолько взволновали ее, что она не заметила: он, оказывается, предстал перед ней без шляпы. Она внимательно рассматривала непослушные завитки седых волос, которые, казалось, вопреки возрасту решили пуститься в пляс. Эта, возможно, напускная забывчивость встревожила молодую женщину. Не являлась ли она признаком глубокого потрясения, пережитого этим человеком, которого она любила, как отца? Она знала, что для него важны детали.
Она вошла в гостиную и села на свое обычное место напротив кристалла. В квартире что-то изменилось. Стало просторнее, светлее. Будто стены раздвинулись сами по себе. Вскоре Камилла заметила, что исчезли некоторые предметы. Железный меч с гравировкой, картина с изображением Рождества Христова, хрустальная ваза, резная металлическая ложка, фигурка суфийского танцора, старый ледоруб, с которым Мельхиор не расставался всю жизнь. Может быть, он готовился к прибытию в конечную точку? Наконец она спросила его сдавленным голосом:
– Что вы сделали с вашими ценными вещами?
– Они отправились в Папуасию.
Мельхиор объяснил ей, что подходит к такому этапу в жизни, когда хочется освободиться от всего лишнего, снять с себя все наносное. Он улыбнулся ей с таким доверием и любовью, будто расставаться со всем, что ценно, было совершенно естественным и простым делом. Затем он добавил, что жизнь – это игра, хоть и жестокая, но все же игра. Он повернулся к окну и какое-то время смотрел на дерево, сиявшее на солнце, а потом громко произнес:
– Все на свете кончается, Камилла. Вечно лишь изменение. Поэтому ни к чему не прикипайте, будьте подобны земле, которая постоянно обновляется. Но нулевая точка, находящаяся в центре человека, остается неподвижной. Ищите ее в себе, она – сосредоточение вашей силы. Японцы называют ее «хара».
Он встал, чтобы вскипятить воду. Камилла молча пристально смотрела на него, сознавая, что этот человек – эхо тишины.
– У вас что-то болит? – спросил он, расставляя чашки.
– Нет. Я каждый день принимаю лекарство, которое вы мне дали. Не знаю, облегчает ли оно страдание или притупляет боль, но на этой стадии я должна мучиться от жестоких болей в животе, которые уже испытывала прежде, а их нет. Я принимаю также лекарства, выписанные мне моим врачом. Хотя это нелепо.
– Почему?
– Для чего они нужны, если мне осталось жить несколько месяцев?
– Вам следовало бы обратиться к другому врачу, чтобы получить дополнительное заключение. Звоните немедленно.
По мнению Мельхиора, когда в голову неожиданно приходит мысль, нужно действовать безотлагательно, чтобы не потерять энергию момента. Дела, которые мы затягиваем, отягчает пыль времени.
Она позвонила в больницу, но оказалось, что на прием к врачу можно было попасть лишь через три месяца. Стоит ли еще пытаться? Три месяца – это очень долго, когда слышится тиканье смерти. Мельхиор кивнул, чтобы она согласилась на эту дату. Все происходит в нужный момент.
Он поднялся, чтобы зажечь свечу. Камилла заметила, что это простое движение далось ему нелегко. Однако на его лице ничего не отразилось. В ответ на беспокойство, промелькнувшее во взгляде молодой женщины, он прислонился к стене у окна кухни и сказал:
– «Люби и предоставь события их естественному ходу», – повторял человек, который меня всему научил. Он провел жизнь за созерцанием гор и собрал эти несколько слов: «Люби и предоставь события их естественному ходу». А еще он говорил: «Если в каждое мгновение ты будешь отдавать с любовью лучшее, что есть в тебе, не важно, каков будет результат. Главное – благое дело. Результат никогда от нас не зависит. Всегда могут вмешаться ангелы, которые нарушат все твои прогнозы». Поэтому, следуя примеру моего учителя, я просто пытаюсь служить жизни, никого не осуждая и ничего не планируя. С любовью. Пытаюсь.
В глазах Папуаса промелькнула тень. Казалось, он задумался о далеком прошлом или о еще не сбывшейся мечте. Внезапно он очнулся от своих мыслей и направился в спальню, которая была за маленькой дверью в стене. Вернувшись, положил на ладонь Камиллы белый, чистый, гладкий и блестящий камень. На одной из его сторон была выгравирована красным цветом чаша, внутри которой находится солнце.
– Что это означает? – спросила она.
– Вы сами должны догадаться. Этот камень передавался из поколения в поколение. Символ, который на нем изображен, по-разному откликается в подсознании каждого человека.
Камилла перевернула камень и увидела слово «Иерусалим», написанное
