перестань… Ну что ты от меня хочешь, ей-богу? Что на тебя опять нашло? Может, тебе к врачу сходить, рассказать ему про эти свои… Панические атаки?
– Какие атаки? Ты что сейчас, издеваешься надо мной, да? Хочешь сказать, я из ума выжила? Еще скажи, что я злобная свекровь и женой твоей недовольна только потому, что она вышла замуж за моего любимого сына!
– Нет, мам… Ничего я такого сказать не хочу. И все же… Давай будем считать, что это моя жизнь, что я сам себе ее выбрал. А если сам выбрал, то и решать все проблемы буду сам.
– Проблемы? Ты это называешь проблемами? Да это катастрофа, сынок, когда… Когда твоя жена совсем тебя не любит…
– Она меня любит, мам. Только по-своему. Исходя из своей природы.
– Ну, это ты сам себе можешь такие сказки рассказывать… Потому что любовь не делится на «по-своему» и «по-моему». Она либо есть, либо ее нет, вот и все. Нет, конечно, я понимаю, что каждый выбирает свой путь, как ему жить удобнее – чтобы его любили или чтобы любить самому… Тебе, насколько я понимаю, важно любить самому. И ты думаешь, что твоя односторонняя любовь организует семейную гармонию, да? Как бы не так…
Мама грустно улыбнулась, снова вздохнула. И добавила быстро, не дав ему ответить:
– Да, я понимаю, что это твое право – именно так думать. Я не вмешиваюсь, я просто говорю с тобой, и все. Я говорю, а ты слушаешь.
– Я слушаю, мам, слушаю…
– Вот и слушай. И я бы никогда не затеяла этот разговор, если бы не знала твою природу, не чувствовала твою боль. И потому имею право сказать – ты ошибаешься, сын. И самое страшное – ты ведь на одной своей любви долго не протянешь… Мужчина вообще тяжелее переносит любовь безответную. Женщина, она ж гибкая в эмоциях, она может подстроиться под мужика, стерпеть его равнодушие, кучу объяснений ему найти. А мужик так не может, нет. Ему важно, чтобы его любили. Он без любви хиреет. Вот и отец твой… Я никогда тебе этого не говорила, а сейчас скажу. Он ведь рано умер… И умер потому, что я его мало любила. Мне все время казалось, что уделять внимание такой мелочи, как проявление любви к мужу, – это просто потеря времени. Что время надо на другое тратить – на себя, на саморазвитие, на карьеру… А он очень переживал, я только потом это поняла… Он все ждал от меня чего-то.
– Но, мам… Он ведь от рака умер? Что уж ты так про себя…
– А рак откуда берется, по-твоему? От постоянных внутренних дисбалансов и берется. От несбыточных ожиданий. От скрытой печали… Есть на мне грех. Есть. Я знаю. Только теперь понимаю, что я наделала. И что отвечать придется… И я боюсь, что и ты невольно попал в этот замес… Ты теперь за мой грех несешь наказание…
– Ой, мам, остановись, ради бога! Куда тебя понесло? Ты же умный человек, рассудительный… Откуда в тебе такие мистические настроения?
– Ой, да как хочешь все это назови… А только я вину свою очень остро ощущаю. Я вижу, как ты живешь. Как мучаешься. Нет, я к Алисе не имею претензий, она такая, какая есть, ей так жить удобно. Чтобы кто-то ее любил, ей достаточно. Но ты… Ты же мой сын! Я не хочу, чтобы ты… Так жил…
– Мам… Ну что ты от меня хочешь, скажи?
– А я и скажу! И вот что скажу… Уходи, пока не поздно. Тем более что… Ведь у тебя кто-то есть, правда?
– С чего ты взяла?
– Да ты сам в прошлый раз проговорился… Забыл?
– Никого у меня нет, мам. Ну, было… Теперь уже все в прошлом.
– Ты так считаешь? А зря, между прочим! Все дело в том, что вчера мне позвонила некая особа… Довольно нахальная, судя по голосу. Она представилась матерью твоей… Твоей пассии. Или любовницы… Подруги… Не знаю, как правильно назвать. Нахальная особа мне и сказала, что эта самая пассия… То есть ее дочь… Что она беременна от тебя. Это правда, Филипп?
Он моргнул, улыбнулся нервно. Вернее, губы сами дернулись в дурацкой улыбке. Да, странная реакция… Но слишком уж информация была оглушительная. Мозг не воспринимал, сопротивлялся изо всех сил. И еще плавало на краешке сознания обиженное недоумение – как так-то? Зачем Катина мать его матери позвонила? И откуда у нее номер телефона его матери? И вообще… Зачем, зачем она это сделала?! Он что, сам разобраться в своих делах не мог?
Обиженное недоумение тут же переросло в злость, которая рикошетом полетела в маму – спросил ее тихо, но с металлом в голосе:
– Что за допрос, мам? Давай я сам как-нибудь разберусь, ладно? Не вмешивайся в мои дела, пожалуйста!
– Да сам, сам, конечно… Не собираюсь я лезть в твою жизнь. Но пойми меня тоже… Представь, что я пережила после этого звонка! Я ж не могу сидеть и помалкивать, когда узнаю такое…
– Я понимаю, мам. И все же… Давай я сам разберусь, ладно?
– Не сердись, Филипп… Прошу тебя – не сердись. Пойми, я меньше всего хочу, чтобы ты в бабах запутался, сынок. Это же отвратительно, когда приходится разрываться на две семьи…
– Ни о каких двух семьях речи не идет, успокойся.
– Да как же – не идет… Когда там ребенок будет… Ведь ты не оставишь своего ребенка, правда? Я знаю, что не оставишь… Сама тебя так воспитала, сама в тебе эту честность и порядочность взрастила. Вот и думаю теперь, как тебе помочь…
Он глянул на мать с досадой, спросил тихо:
– Ты мне ничем не можешь помочь, мам. Ты и сама это прекрасно понимаешь. И вообще… Я все решу сам, обсуждать с тобой ничего не буду.
– Ладно, ладно, прости… Но я просто хотела знать… Ведь если там будет ребенок, надо же что-то с этим делать, и мне тоже! Это ребенок мне не чужой, согласись! Я тоже имею к нему отношение! Ведь это мой внук или внучка…
– Мам! Ну куда тебя опять понесло! Куда? Если я и сам еще ничего не знаю? Дай хоть мне осознать сам факт… Дай самому во всем разобраться!
– Так ты и правда не знал?! Не знал, что та твоя женщина… Что она ждет ребенка?
– Ну что значит – знал, не знал… Тебе кто-то позвонил, сказал что-то, а ты уже выводы делаешь… Я же тебе говорю – это мои проблемы! И я их сам буду решать!
– Но хоть в известность меня поставишь, что ты там… решишь?
– Да. Конечно. А пока… Не говори мне больше ничего, пожалуйста. И вообще, мне пора… Я пойду, мам…
– Да. Я понимаю. Тебе надо побыть одному. Подумать о новых обстоятельствах. Иди, я тебя не держу…
Он быстро встал из-за стола, быстро пошел в прихожую, будто сбегал. Мама даже проводить его не вышла. Обиделась, наверное.
Сел в машину, резко сдвинулся с места, и тут же одернул себя – тихо, тихо… Еще не хватало въехать в кого-нибудь на дороге. Успокоиться надо, мысли привести в порядок. Хотя какие, к черту, мысли… Одна злая досада в голове вертится. Зачем, зачем Катина мать позвонила? Откуда у нее номер маминого телефона? Катя дала? Но ведь и Катя не знает номера его матери… Неужели в его телефоне подсмотрела, пока он спал? Но зачем же так… И почему Катя ему не позвонила, если в самом деле беременна? Сами бы разобрались как-то…
Хотя – о чем это он. Ведь Катя звонила, а он на звонки не отвечал. Так вот, значит, откуда в нем после Катиных звонков это чувство появилось – что-то произойти должно… Жизнь должна измениться… А он не удосужился даже ответить! Повел себя, как страус, который прячет голову в песок.
Значит, сам виноват, выходит. Сам, сам виноват…
Но в чем он виноват? В том, что Катя беременна? Так она сама хотела ребенка, сама ему об этом и говорила… Просто
