мы молчали, а маленькая мисс Муссолини то и дело оборачивалась поглядеть на меня.
— Странный он — сказала девочка Кате, а та усмехнулась
Пока мы шли в памяти всплыла какая-то смутная картинка с Нового года. По-моему это было лет пять с половиной назад. В воздухе пахло порохом, только что отгремел салют. Я лежал в сугробе, наслаждаясь пьяным забвением. Небольшая компания моих одноклассников, которых я случайно встретил в ту ночь, обсуждала сплетни об остальных моих одноклассниках: кто-то с кем-то расстался, кто-то с кем-то сошелся, кто-то подсел на мефедрон, кто-то отчислился из университета. Ничего особенно интересного.
— А знаете, что Катя скоро рожает? — Сказал один парень, чье имя я не помнил
Эта новость подействовала даже на меня.
— Да ладно? — воскликнула одна девчонка — Та самая, Белова? — Ей было явно приятно смаковать эту тему. Удивительно, что подобная зависть существует где-то вне подростковых фильмов, а девчонки и правда завидовали Кате Беловой, было чему.
— Ага — продолжал парень — Вроде, от парня, с которым она в прошлый раз была — он обратился к радовавшейся девчонке — долговязый такой, с дредами — Девчонка закивала. — Ну так вот, парень её после беременности бросил, а Катя вернулась в наш город.
— Странно, — сказала радовавшаяся девчонка — я её ни разу тут не видела — А ты что скажешь, Коль? — обратилась она ко мне
В это время я все еще сидел в сугробе, пытаясь понять услышанное. Почему-то мне захотелось врезать этому парню, но вместо этого я поднялся из снега и побрел куда-то в сторону. Ребята что-то кричали мне вслед, но я не обращал на них внимания. В тот день пришлось еще изрядно выпить, чтобы выкинуть из головы эти мысли.
Мы подошли к подъезду. Типовой советский дом в пять этажей, такой же серый как и небо. Подъезд выкрашен зеленой краской, кое-где отколовшейся, открывшей широкие белые пятна на стенах и потолке. Идя по лестнице то и дело попадались разные надписи, цензурные и не очень, сделанные маркером или зажигалкой. Одну из надписей года четыре назад сделал я. Мы с друзьями постарше распивали здесь водку с яблочным соком. Взглянув на эту надпись, на языке появился привкус кисло-сладкой блевотины, что изверг мой желудок в тот день.
Подъем по лестнице дался мне нелегко. Взобравшись на последний этаж я подумал, что мой земной путь окончится здесь и сейчас. Сердце колотилось так, будто мне вкололи пару-тройку шприцов адреналина.
— Спорт никогда не повредит — произнесла девочка, когда я, скрючившись в три погибели, пытался отдышаться.
Иногда все же повредит, подумал я, но произнести не смог, воздуха не хватало.
Дверь открылась. Я еще немного постоял, пытаясь отдышаться, и ступил через порог.
На стене между кухней и гостиной был небольшой рисунок собаки, выполненный пластилином. Мазня явно работы маленькой мисс Муссолини.
— Мыть руки! — скомандовала Катя, которая каким-то образом уже очутилась на кухне. Я так и не понял ребенку или мне она это сказала, и, раздевшись, я сразу пошел за девочкой в ванную. Вымыв руки мы сели за стол.
На ужин был куриный суп с лапшой. Весьма аппетитный, пускай мне он и показался жиденьким. На второе подали две сосиски, разогретые в микроволновке, с пюре и соленым огурцом. Надкусив сосиску я сделал вид, будто забыл о чем-то важном, пошел в прихожую, взял из пальто фляжку и сделал три больших глотка. Фляжка опустела. Я вернулся за стол. Доев свою порцию я подумал, что все еще не наелся, чему был сильно удивлен. Давно у меня не было такого аппетита.
Возможно, материнский инстинкт открывает в людях скрытые способности, но Катя взяла мою тарелку и положила мне еще такую же порцию, хотя я и слова не сказал. Ну прямо провидица!
Маленькая мисс Муссолини покончила со своим ужином, у неё был такой же хороший аппетит, как и у меня.
— Мама — сказала она с жутко серьезным видом.
— Что?
— Бабушка наругает тебя за то, что ты привела домой бомжа.
Я рассмеялся, наверное слишком громко.
Катя тоже улыбнулась.
— Это не бомж, Маша. Он мой школьный друг.
Так вот как её зовут, подумал я.
— А выглядит как бомж- упорствовала Маша
— Ты почти права — сказал я
— Не надо её раззадоривать — Катя взяла салфетку и протерла дочери рот — Раз поела, то иди посмотри мультики.
Маша еще немного поглядела на меня с явным подозрением, но желание посмотреть мультики пересилило и она ушла.
— Классная она у тебя — И я действительно так думал.
— Да, — вздохнув сказала Катя, — но егоза еще та.
— И бабушку слушается
— Ну, мы же с ней вдвоем с Машей возимся. Хотя, мама почти все время на работе или на даче, да и заходит к нам редко, но Маша бабушку обожает. Да без неё, пожалуй, и мне было бы тяжелее со всем справиться.
Я вдруг понял, что мне не стоит об этом расспрашивать. Не мое это дело.
Катя встала из-за стола и убрала тарелки в раковину. Затем достала с верхней полки пыльную бутылку вина и два таких же пыльных бокала. Что-то в виде этой бутылки показалось мне неприятным.
— Её маме еще твой отец подарил, помнишь?
Я не помнил, да и вспоминать особо не хотелось.
Я взял бутылку и штопор. Открыл и разлил вино по бокалам.
О чем еще говорить я не понимал. На самом деле, я даже не понимал, зачем Катя меня сюда привела.
Я медленно пил вино. Медленно, потому что не любил сухое, пил, потому что в крови недоставало спирта.
Катя сидела и тоже пила вино, глядя в окно на разыгравшуюся метель, первую в этом году.
— Сколько же мы с тобой не виделись? — спросила Катя.
— Пожалуй, около пяти лет? — Я ответил наугад, стараясь не влезать нарочно в терновник памяти.
— Шесть лет — сказала она — С самого выпускного
— Наверное, — ответил я и одним глотком осушил бокал. Лицо мое скривилось в какую-то совсем странную гримасу, слишком уж кислое было вино. Я протянул бокал и Катя вновь наполнила его.
— Почему ты меня ни о чем не спрашиваешь? — она посмотрела мне прямо в глаза
— Не знаю
На самом деле спросить мне хотелось о многом, но я просто не мог, не имел права. Я больше не принадлежу этой жизни. Я отстранился от нее по своей воле. Или вернее будет сказать из-за недостатка воли. И это произошло задолго до того, как
