банка? Но это не мой вопрос. Главное в том, что Немченков подсунет Хитруку Подлевского, а прожжённый Хитрук прекрасно его знает. И ещё неизвестно, как воспримет эту кандидатуру. Слишком уж громко бренчит во славу своей дружбы с Хитруком эта бесструнная балалайка. Фу-ты ну-ты какой важный! Пороховой момент! Решение должен принимать лично Немченков… А сейчас необходимо действовать по плану.
– Аркадий Михалыч, это очень интересно, я бы даже сказал, забавно. Шансы на то, что Хитрук благожелательно отнесётся к вашей кандидатуре, были очень высоки – за девяносто процентов. Но теперь ясно, что эти шансы равны ста баллам. Абсолютный верняк! В этой связи позвольте вернуться к смысловой части нашей беседы.
– Да, да, я вас внимательно слушаю.
– Я упоминал, что не знаю, кто «предъявит» вас Хитруку во всей красе. Не уверен, что это известно и куратору, всё идёт через третьих лиц. В серьёзных делах главный интересант всегда в тени. Куратору нужно внедрить вас в группу элитариев, а через кого – не суть важно. Но неплохо зная вас, дорогой друг, хочу предостеречь от оплошности. Боб не должен знать о бизнес-джете. Ни-че-го! Объясню почему. Формулируется новая политика по России при «вечном Путине», задание Винтропа в этом русле. И всей полнотой информации в нашем случае владеет куратор, который готовит итоговое донесение. Получив от вас инфу, Боб просто не поймёт, о чём речь, как она соотносится с общей задачей. Прямой выход на Винтропа в условиях командной игры обернётся чудовищной неразберихой и разрывом с вами. Вот так, Аркадий Михалыч. – Добавил дружески: – В скобках замечу, что ваш вклад будет отмечен, без ссылки на вас итоговый вывод просто невозможно сделать.
После каждой фразы Аркадий согласно кивал. Потом с чувством сказал:
– Валентин Николаевич, я имел возможность убедиться в мудрости и искренности ваших советов. Поверьте, даже смысла нет зацикливаться на этой теме, всё будет о’кей, я всё понял. Сейчас меня волнует совсем другой вопрос.
И с присвистом принялся вытягивать через соломинку остатки сока в бокале.
Изначально он и впрямь подумал, не блеснуть ли сведениями, добытыми в беседах с сильными мира сего, перед Бобом. Однако после разумного предостережения Суховея напрочь, наотрез отказался от самолюбивых притязаний. Даже волевым усилием он не мог избавиться от другой мысли. Всего лишь полтора года назад он состоял у Хитрука на посылках, на побегушках, рассыпаясь перед ним мелким бисером, был как бы его портфеленосцем. Борис Семёнович наверняка считал, что Подлевский мыкает свой век через пень-колоду, едет на подножке жизни. А сегодня Аркадий на равных летит с ним в какой-то таинственный зарубежный вояж на бизнес-джете. Грандиозный рывок! Невозможное стало возможным! Судьба встретилась с мечтой. Он представил себе, как поразится Борис Семёнович, когда услышит фамилию Подлевского из уст некой особо важной птицы наверняка федерального полёта. И в то же время очень обеспокоился: а вдруг?.. Чего доброго, взбрыкнёт? Неровен час, усомнится?
Покончив с соком, обратился к Суховею:
– Валентин Николаевич, позвольте задать не скромный, но важный вопрос, на который вы частично уже дали ответ. В каком качестве я буду отрекомендован Хитруку?
– Будет так, как вы сейчас скажете.
Аркадий задумался, перебирая варианты. Куратору позарез нужно вбить его в состав этой загадочной группы, и он попросит кого-то пропеть любые дифирамбы в адрес Подлевского, придавая ему ложную значимость. Суховей тоже крайне заинтересован. Зачем же брести околицей? Стесняться нечего и незачем.
– Валентин Николаевич, к тому, что вы уже сказали обо мне, можно было бы, учитывая личностные особенности Хитрука, добавить, что через неформальные структуры, опекаемые АП, меня сейчас на экспертном уровне привлекают к разработке новых, актуальных аспектов внутренней политики. Следовало бы, наверное, нажать на мои поразительные биржевые успехи, что соответствует истине. Я вдохновлён прибылью. Общий пафос таков: Подлевский после возвращения из Штатов вырос в заметную общественную личность, парень оказался о двух головах. И вообще – труженик мысли, более того, политический мыслитель.
Суховей улыбнулся, картинно приложил руку к непокрытой голове:
– Будет исполнено, Аркадий Михалыч! Надеюсь, всё пройдёт благополучно, и я отзвоню вам завтра во второй половине дня. Ну что, хватит чавкать?
Подлевский подозвал официантку, а Суховей, уже поднявшись, вдруг спохватился:
– Да! Аркадий Михалыч, чуть не позабыл – не ахти как важно, но всё-таки. Когда будете беседовать со своим Хитруком, он, вполне вероятно, пульнёт фамилией человека, который отрекомендовал вас по высшему разряду. Как сказано, я его не знаю, вы – тоже. Но придётся сделать вид, будто вы с ним близко знакомы, чуть ли не в приятелях ходите. В общем, жилетку с рукавами изобрести. У вас артистических способностей хватит. Но в целях конспирации желательно сразу уйти от разговора про имя рек, вас восхвалявшего, кивками и улыбками отделаться, чтобы случайно не проколоться на незнании какого-то факта, упомянутого Хитруком. Одна фамилия чего стоит! Хитрук-то ваш наверняка с этой влиятельной персоной дружбу водит. А как иначе?
На сей раз Подлевский кивал раз пять:
– Валентин Николаевич, от души спасибо. Подсказка бесценная, я об этом и не подумал, а случись, мог бы растеряться, ляпнул бы какую-нибудь чушь. Спасибо!
Они ополоснули руки под санитайзерами и, чокнувшись кулаками, разошлись.
Из Москвы они вылетели на комфортабельном «Бомбардье» в серебряно-жёлтой ливрее около пяти вечера и примерно через три часа приземлились во Франкфурте, выиграв час за счёт европейского времени. Деловитый Хитрук, взявший на себя инициативу, мигом отыскал на второй дорожной линии перед терминалом заказанный просторный тёмно-синий минивэн бизнес-класса, и он помчал их по германским автобанам, где скорость не ограничена. Проскочив Баден-Баден, к девяти вечера они уже въезжали в Страсбург, оставив за спиной почти двести пятьдесят шоссейных вёрст.
В наступавших сумерках минивэн осторожно пробирался по узким, с односторонним движением улочкам старого городского центра, плотно запаркованного машинами вдоль всех тротуаров. И остановился у скромного пятиэтажного отельчика «Принц», по всему видно, обустроенного в бывшем жилом доме.
Гостям по предварительной договорённости отвели пятый этаж, куда пришлось подниматься лифтом с кабиной, едва вмещавшей троих. После чего, оставив в номерах лёгкую портфельную поклажу, – разумеется, все без багажа, – на том же лифтике они по очереди спустились для лёгкого ужина в уютную полуподвальную трапезную, дверь из которой вела в небольшое патио, украшенное цветами.
Своего ресторана в «Принце» не было – только кухня для завтраков, – и ужин с подачей на всю компанию загодя доставили из солидного заведения торгово-делового центра Страсбурга.
Только здесь, удобно устроившись за сдвинутыми столиками, пятеро путников получили возможность разглядывать и разгадывать друг друга. На
