Безмолвно присоединившийся к ним Фрэнк Нокс внимательно слушал Уоллеса, с аппетитом обгладывая ножку индюшки.
- Ладно, я гражданский человек, последние семь лет занимался лишь навозом и прочими фермерскими проблемами... - Уоллес долго выбирал с подноса с закусками что-нибудь попривлекательнее и, махнув рукой, - мол, опять двадцать пять! - взял тарелку с пол дюжиной устриц... - А что скажет наш военно-морской министр?
Нокс отставил индюшку, поцеловал Элис, спросил вполголоса: "Это твой русский? Наконец-то я имею честь лицезреть твой выбор. Что ж, одобряю. Здравствуйте, я, как и Элис, ваш коллега". Повернулся к Уоллесу, подмигнул: "Генри все шутит. Я еще более штатский, чем он. А то, что он до вице-президентства командовал нашим сельским хозяйством, а я вот теперь крейсерами и эсминцами, я - прирожденный газетчик! - на то воля Божья и его наместника на Земле ФДР. Прошу простить за столь долгую, но и не менее необходимую интродукцию. А по существу вот что: над границами России нависли сто пятьдесят отлично вооруженных, вышколенных, победоносно промаршировавших по полям Европы нацистских дивизий. Не немецких нацистских! Безоговорочно и с удовольствием усвоивших то, что их Бог им объявил: "Я освобождаю вас от химеры, которая зовется совестью". Помните? А вы, русские, занимаете позу страуса - голову поглубже в песок, авось пронесет.
- Того, что произошло в Европе, могло бы и не быть, - Сергей старался говорить спокойно. - Мы выступали против Мюнхена.
- ФДР тоже, - вступила в разговор Элис. - И еще как! Но разве свой ум другому вложишь? Все эти Деладье и Чемберлены...
- Увы, с помощью нашего посла в Лондоне Кеннеди и Буллита в Париже, с горьким укором добавил Уоллес.
- Еще в октябре тридцать седьмого года ФДР призвал установить карантин против эпидемии мирового беззакония, - продолжила Элис. - Но его никто не захотел услышать, ни Англия, ни Франция, ни ...
- Ни Россия, - в голосе Нокса звучал явный упрек. - Во-первых, заключение договора с агрессором. Во-вторых, нападение на маленькую Финляндию. Большего подарка врагам ФДР - изоляционистам - трудно было бы и придумать.
"Хотел бы я посмотреть, как вы повели себя, если на ваших границах нахально проводили бы вооруженные провокации какая-нибудь Коста-Рика или Доминиканская Республика?" - Сергей стиснул зубы, чтобы не превысить пределы дипломатически возможного. Он слишком хорошо помнил выступление ФДР, в котором он в самых острых выражениях осудил агрессию Кремля. "Я объявляю моральное эмбарго на продажу России самолетов и военного снаряжения". Какой свист и улюлюканье, поддерживая своего президента, подняла тогда американская пресса! Слов нет, Рузвельт - великий оратор. Великий дирижер общественного мнения. Великий политик.
- Скажу и чисто по-мужски, - закончил Нокс, подморгнув Сергею. - Драка равных - это я еще понимаю. Но тут же связался черт с младенцем! - он протянул Сергею руку: - Зови меня Фрэнком. Идет? Однако, все хорошо, что хорошо кончается. Мы не рассорились вконец - и это главное.
- Как русские говорят, - с улыбкой добавила Элис, - "Кто старое помянет, тому глаз вон". - Она перевела пословицу дословно и Уоллес и Нокс долго смеялись. Сергей своей пятерней обхватил ладонь Фрэнка.
- Пойдем, представлю тебя президенту, - Нокс взял под руку Сергея и Элис и они стали пробираться сквозь толпу гостей. Миновали Входной Зал и, покинув помещения, обычно открытые для туристов, спустились в Дипломатическую Приемную. Там Рузвельт, сидевший в кресле-каталке, был окружен сенаторами и конгрессменами. Охранник, стоявший у дверей снаружи, при виде Сергей и Элис нахмурился, но Нокс бросил короткое: "Со мной!" и последовало четкое отдание чести. Президент что-то быстро говорил, энергично жестикулируя правой рукой. Увидев вошедших, смолк на полуслове, улыбнулся Элис, скользнул удивленным взглядом по Сергею, с немым вопросом остановил его на Ноксе. "Не забыл февраль тридцать третьего, когда на него в Майами Джузеппе Зангара покушался, - мелькнуло в сознании Сергея. Поневоле не забудешь. Врагов у ФДР вагон и маленькая тележка - туполобые республиканцы, Клан, берчисты. Тяжко быть главою нации - того и гляди, кто-нибудь или пулю или бомбу предложит".
- Извините, господин президент, - Нокс легонько подтолкнул Сергея вперед. - Памятуя наш недавний разговор о русских, я решил представить Вам их толкового парня.
- Трояновский, Уманский, Литвинов - у них много толковых парней, - ФДР пожал руку Сергею, с интересом его разглядывал. - Мы только что говорили о том, что вы задали славную трёпку джэпам и в Монголии, и в районе Владивостока.
- Халхин-Гол и озеро Хасан, - уточнил Сергей.
- Да, Гитлер, Муссолини и Тодзио поделили сферы агрессии. Великая Япония мечтает не только о покорении Китая, Индии, Индонезии, - Рузвельт взглянул на висевшую на стене карту мира.
- Элис только что вернулась из поездки по Филиппинам, - Нокс посмотрел на девушку, приглашая ее принять участие в беседе.
- Теперь это твоя забота, Фрэнк, - вставил фразу Гопкинс. - Флот основа защиты наших заморских территорий.
- Моя, моя, - недовольно согласился Нокс. - Строить, большой флот строить надо.
- И срочно, - добавил твердо президент. Напряженно улыбнулся.
- Господин президент, - Элис достала из сумочки сложенные вчетверо листы бумаги. - Я могу передать Вам копию отчетной статьи о поездке, которая завтра появится в моей газете.
- Ну зачем так официально? - Рузвельт недовольно посмотрел на стоявших рядом с ним государственных мужей. Развернул листы: - "Гавайи? Филиппины? Кто первый?" Спасибо, Элис. После приема первым делом изучу твой труд. Действительно - кто? - И, обратившись к Сергею: - Вы, журналисты, народ осведомленный. Скажите, что думают в Кремле о скорой возможности большого конфликта между Германией и Россией?
Сергей посмотрел на Элис, на Нокса, на карту. Отыскал взглядом Берлин и Москву. В комнате стояло молчание. Все ждали ответа.
- Что думают в Кремле - я не знаю. Знаю, что думают простые люди, наконец, начал он. - Воевать с немцами придется, в этом не сомневаются даже неизлечимые оптимисты. Когда? Боюсь, эта большая кровавая драка может начаться в любой момент. Беда в том, что мы не совсем к ней готовы. Потому я был рад сегодня услышать от господина Уоллеса - надеюсь его мнение разделяет и господин Гопкинс - что Ленд-лиз, в случае печальной нужды, будет распространен и на мою страну.
Рузвельт и Гопкинс переглянулись и оба согласно кивнули.
- Драться мы умеем. Особенно с немцами. Да и со многими другими. Имеем большой исторический опыт.
- Медведь! - Элис поднялась на цыпочки, пощупала бицепсы Сергея. Все заулыбались, Рузвельт с явной симпатией смотрел на девушку и "медведя".
- Если эта страшная гроза разразится, весь мир удивится способности России сражаться, - эти слова Джозефа Дэвиса Элис встретила радостными хлопками.
- Кто-кто, а наш бывший посол в Москве слов на ветер не бросает, Рузвельт произнес эти слова одобрительно. Вновь обернулся к Сергею: Простые люди допускают вероятие войны на два фронта? Германия на Западе, Япония - на Востоке?
"Дернул меня лукавый идти на этот прием, - с тоской подумал Сергей. Ничего себе вопросики подкидывает! И ведь не кто-нибудь - Президент Соединенных Штатов Америки... Э, была не была, где наша не пропадала".
- На этот вопрос я отвечу так - будь я в Кремле, я сделал бы все возможное и невозможное, чтобы такого никогда не случилось. Ни за какие коврижки!
Последнюю фразу, сам того не осознавая, Сергей произнес по-русски. Рузвельт посмотрел на Дэвиса, словно ожидая перевода. Тот развел руками. Перевела Элис. Напряженно слушавший президент посмотрел долгим взглядом на Сергея. Подумал: "Многим на Западе, да чего греха таить - и в моем ближайшем окружении - хотелось, очень хотелось бы именно такого развития событий. Россия, воюющая на два фронта. Но этот русский прав. Jesus Christ, he IS right!"
После перевода Сергея в Вашингтон Элис сняла номер в отеле "Капитол Хилл", аккредитовалась в Белом Доме и Конгрессе. И занялась поисками жилья для Сергея. Пока он жил несколько дней в маленькой служебной квартирке в здании посольства, они исколесили весь город и пригороды. В центре они не нашли ничего подходящего - то просторно, но мрачновато; то светло, но не уютно; то просторно, светло и уютно, но очень шумно. Александрия, Сильвер Спринг, Фолз Чёрч, даже Роквилл - везде или она, или он находили что-нибудь, что делало жилье неприемлемым - планировка, расстояние от посольства, соседство с шумными общественными местами. Наконец, выбор был сделан: очаровательный двухэтажный домик в Бетезде - гостиная с камином, две комнатки для слуг, три спальни, гостевая, две террасы. Деревья и садовые кусты огораживали вместительный участок со всех сторон, по нему веером разбегались дорожки, обсаженные цветами. Одна из дорожек вела к ажурной беседке, почти сплошь заросшей плющем. Приятно удивили две вещи: умеренная арендная плата и - мебель. Владелец дома, молодой биржевой спекулянт, живший в Нью-Йорке и получивший родительскую недвижимость в наследство, заново обставил оба этажа, да так элегантно, модно, рационально, что не хотелось менять ни единой вещи. Даже картины, в основном олеографии и гравюры, изображавшие сцены покорения Дикого Запада. И в ближайший уик-энд решили устроить новоселье. Элис пригласила Эрни Бейлиза и Сару Уитни. Эрни прикатил на спортивном "бьюике" с агрессивно декольтированной девицей. - Знакомьтесь, моя кузена - крошка Хани, представил он ее несколько сконфуженно. Когда она скинула норковую пелерину, Элис недовольно прищурилась. "Из какого борделя подхватил наш тихоня Эрни этакую беззастенчивую стриптизершу? - фыркнула она про себя. И сама себе ответила: - Из того, который ненавидит вся Америка. Кузена! Как же, знаем мы таких кузен". Сару привез молодцеватый майор, крепкий, как двухдневный белый гриб, с лихо закрученными кверху до синевы нафабренными усами и обширной плешью. "Как сказал бы Иван - не одну супружескую подушку протер наш пострел!" - добродушно улыбнулся Сергей. И тут заметил значок военной разведки. Ого! Со своей стороны он пригласил посла Уманского. С ним у Сергея давно сложились добрые, приятельские отношения. Еще когда Уманский был советником. Тому способствовало несколько обстоятельств: они были почти одногодки; Константин Александрович много лет проработал в ТАСС'е; по складу характера они были на удивление близки. Уманский был наслышан о широких, а главное влиятельных связях Сергея. Теперь он сам убедился в этом. "Впечатляет, впечатляет! - довольно промурлыкал он про себя. - Все из офиса президента - и Бейлиз, и Уитни, и Хью Макинтайер - так, кажется, представился этот веселый майор. Из военных помощников ФДР. Достойно, Сергей. Очень даже достойно". А Сергей ощутил эту оценку его связей послом и тоже улыбнулся. Если бы он знал, что крошка Хани встретилась с Эрни, чтобы ехать на новоселье русского газетчика, полчаса спустя после дотошного инструктажа у заместителя "железного Эдгара", он воспринял бы ее совсем иначе. И вряд ли Сергей держал бы какое-то зло на Эрни - тот сделал то, что должен был сделать по инструкции: сообщил о первичном контакте с русским журналистом своему куратору из ФБР, передав при этом подробное описание по минутам всего, что произошло. Что. Кто. Почему. Где. Когда. Но Сергей ничего этого не знал. И эта крошка Хани такая милашка, такая аппетитная хохотушка. И весельчак-майор так уморительно пародирует и походку, и жесты, и говор военного министра Генри Стимсона. Он даже разыграл в лицах "доктрину Стимсона", что потребовало от него мгновенного перевоплощения в японца.
