подбирает слова, — ты встречалась с кем-нибудь? — беглый взгляд в мою сторону, а потом снова на дорогу.
— Да, — коротко отвечаю, сохраняя своё лицо непроницаемым.
— С кем? — как бы невзначай уточняет, — я его знаю?
— Нет, — говорю так же коротко и больше ничего не добавляю. Не потому что хочу помучить парня. Нет. Просто сама бы я не захотела копаться в его жизни, а в частности, личной жизни. Мне неприятно слушать о других девушках, поэтому точно не скажу ничего ему. Да там и нечего рассказывать. За мной, конечно, ухаживали, некоторые даже настойчиво, и пару раз я поддавалась на эту настойчивость. Некий опыт у меня всё же имелся по части поцелуев, и конечно, я не была девственницей. Один раз я допустила ошибку и откликнулась на настойчивые ласки молодого человека, который был влюблён в меня. Это было… не скажу, что ужасно, но как-то неприятно, после чего мы расстались, и подобное со мной больше никогда не случалось. Да и некогда мне было заниматься личной жизнью, потому что была ботаничкой и много училась.
Но мне приятен интерес Паши. Хоть и не показываю, но всё же где-то внутри меня тлеет уголёк надежды, что это ревность.
— Значит, я его не знаю? — уточняет, старательно не смотря в мою сторону. Но я вижу, как сходятся его брови к переносице, губы сжимаются в тонкую линию, а взгляд серо-зеленых глаз, направленных вперёд, стекленеет.
Я почти улыбаюсь. Почти. Потому что это точно ревность…
Паша
В спортивный клуб прибываем почти вовремя, и как бы хотел немного выдохнуть — не могу. В груди огромный ком, будто неожиданно получил под дых, и у меня никак не получается продышаться.
Что я ожидал? Что она два года будет одна? Я знал, что так не будет, но когда услышал от Миллы, что она с кем-то встречалась… С кем она встречалась? С кем-то из универа? Припоминаю, был у неё там какой-то хрен, который за ней бегал. Чёрт!
— Пойдём сразу к тренеру, а потом покажу тебе раздевалку и всё остальное, — ровным голосом сообщаю подруге, пока веду её за руку в небольшой кабинет, который занимает один из моих тренеров. Сергей Иванович, человек, который дал мне всё, что сейчас имею, в общем-то, классный мужик, но не без греха. Во-первых, он всегда злой как чёрт, и порой его вспышки гнева совсем необъяснимы. Известно, что он бывший спортсмен, такой же боксёр, как и все его подопечные. Возможно, это его тактика — не нянчиться с нами, воспитывать боевой дух. Но я и мои товарищи, мягко говоря, иногда, его побаиваемся. А во-вторых, Иваныч иногда любит выпить, и в такие моменты лучше вообще к нему не подходить — убьёт! Джаннини, в отличие от него, намного лояльней. И иногда методы Иваныча воспринимает в штыки, но никогда особо долго не спорит и убеждает меня и остальных, что главному тренеру виднее.
— Привет, — после нервного стука в дверь и разрешения войти здороваюсь с тренером. Миллу я втаскиваю следом.
Сегодня Иваныч трезв, по крайней мере, пока.
— Здравствуйте, — неуверенно говорит Милла, но смотрит открыто и без стеснения.
— Вы опоздали, — бурчит Сергей Иванович.
— На минуту?! — сверяюсь с висящими за его спиной часами.
— Ладно, — отмахивается тренер, — Садись, Милла, побеседуем.
Подруга делает, как он велит, занимая место напротив мужчины.
— Ты знаешь, Пашка достал меня последние пару дней, — улыбается ей тренер. С девушкой он говорит не так, как с нами. — Что-то грандиозное я предложить не могу. Но местечко для тебя всё-таки есть. Прежде чем стать секундантом, поработаешь помощником врача. Он на весь комплекс один и протирает штаны в кабинете. А ты будешь в спортзале. Рядом с рингом, на снарядах… Будешь первую помощь оказывать, если чего случится.
— Я согласна, — поспешно отвечает Милка, тем самым перебивая тренера. Это она зря, он этого терпеть не может.
— Скоро у Пашки бой, — продолжает ровным голосом, а я даже хмыкаю от такого поворота. А тренер-то только с нами псих. — Я возьму тебя на этот бой, — говорит Иваныч моей подруге, — и если будет от тебя какой толк… в общем, посмотрим. Пашка говорил, что ты много лет была на его тренировках, и знаешь, как что чего.
— Да, я постараюсь вас не подвести. Спасибо, — заверяет Милла. А когда тренер протягивает свою руку, торопливо её пожимает.
— Ладно, идите, — отпускает нас тренер, облокачивается на спинку широкого кресла, всем своим видом показывая, что разговор окончен. — И проследи, чтобы Пашка был собран, хотя бы до боя, — командным тоном просит Миллу, когда почти стоим в дверях. — Пусть поменьше отвлекается… не лазает под юбки и думает только той головой, которая на плечах!
Мне кажется, я в этот момент подавился собственной слюной, и начинаю неистово кашлять. Милла во все глаза разглядывает тренера, не веря, что он такое мог сказать. Когда прихожу в себя, поспешно выталкиваю подругу из кабинета, пока этот псих ещё чего не наговорил. Задумываюсь над тем, что она мне сейчас скажет. Будет интересоваться, под какие юбки я лазаю и как часто руководствуюсь не головой?
Но Милла молчит, и это доводит меня до ручки. Отсутствие реакции — это тоже реакция.
Безразличие.
Стискивая зубы, провожу для подруги экскурсию по раздевалке, душевым и показываю кабинет врача. Ей предстоит познакомиться с этим странным типом и время от времени пересекаться, чтобы сообщать о состоянии здоровья тех спортсменов, что готовятся к турниру. А врач у нас и вправду странный. Ему под семьдесят, немногословен, и почти никогда не покидает кабинет. Но он ещё и психолог по совместительству, и иногда от него всё-таки есть польза. Потому что слушать у него получается лучше всего.
— Как его зовут? — интересуется Милла, когда веду её по длинному коридору комплекса.
— Романов Глеб Иосифович.
— Глеб Иосифович? Язык сломаешь, — смеется девушка, — и какой он, этот врач?
— Нормальный, — коротко отвечаю ей, всё ещё немного на взводе. Злюсь, хотя всё прекрасно понимаю. Такая девушка просто не могла быть одна, но от этого не легче.
Но главные испытания ждали меня впереди. Милку будут воспринимать, как желанный лакомый кусочек. Она молода, красива и будет работать со спортсменами, парнями спортсменами. И каждый, без исключения, захочет залезть к ней в трусики. Это я понимал, когда мы приближались к распашным дверям спортзала, и мои мысли подтвердились, как только переступили порог этого спортзала. Кто-то смотрел с вожделением, кто-то — исподтишка, потому что не хотели со мной связываться. Один особо одаренный даже какую-то пошлую шуточку в сторону Миллы
