По-видимому, сразу после общего собрания была назначена репетиция, потому что певец с баянистом пришли, обтянув тугие животы шелковыми рубашками с кистями, а девицы из "Хибинских огней", отчего-то возбужденные, в тельняшках и бескозырках. Руководительница круиза Роза Рафиковна, дама с неясными заслугами, объявила: "Утром и вечером иностранные лекторы прочтут вам доклады с синхронным переводом. После обеда все приглашаются на семинары и дискуссии. Вечером - танцы и свободное общение в кают-компании. Через два дня прибываем в Стокгольм, где осматриваем музей под открытым небом, место гибели Улофа Пальме и даем концерт на пирсе. В десять вечера всем быть на корабле, в полночь отплытие в Петербург".
На лекцию "Культура отношений в семье" пришли почти все, ждали откровений. Но через полчаса аудитория начала редеть. Шведский лектор повторял на разные лады одно и то же: в семье надо все, все обсуждать. Не молчите! Дискутируйте! Предметом дискуссии может быть пасмурное небо, птичка, севшая на ваш почтовый ящик, внезапно открывшаяся форточка на кухне. Женщины отрешенно слушали призывы лектора. Оживились только, когда докладчик начал в лицах изображать пьяницу-мужа и его жену, спасшую семью ежедневными разговорами.
Мужчина с пучком на затылке, сидевший в первом ряду с непроницаемым лицом, подошел к Тане после лекции.
- Вас приятно слушать. Вы владеете иностранным языком в совершенстве. Люблю профессионалов.
Он протянул визитную карточку.
"Художественный руководитель народного театра, лауреат
премии "Полярное сияние" Леонард Клёст".
- Мне не нравится словосочетание "владеть языком в совершенстве". Что такое совершенство?
- С удовольствием поговорю с вами на эту тему после ужина.
За ужином Таня призадумалась. "Если Клёст будет охмурять меня интеллектом по схеме "помните, у Плиния Младшего..." или "вы, конечно, знаете, что Павел Флоренский писал об антиномиях...", то я его так обсмею, что надолго запомнит. Не на ту напал". Тарелка была раскаленная, а лапша на ней холодная, и Таня отправилась спать, так и не поняв, на что она разозлилась. Перед сном она сказала себе: "А перевожу-то я хорошо". Стука в дверь она уже не услышала.
На следующий день Таня переводила доклад "О психологической совместимости в женском коллективе". Этот предмет знает каждая женщина, хотя бесценный опыт выживания приобретается в одиночку и уносится с собой в могилу. Но послушать ученого человека всегда интересно. Американский психолог, седой и румяный, битый час чертил схемы и диаграммы. Потом повесил на стену изображения двух женщин. Одна, в плохих туфлях, смотрит на хорошие туфли другой. Стрелка: глаза - туфли. Обратная стрелка: туфли - мозг женщины в плохой обуви: возникла зависть.
- Женщины должны помогать друг другу, поддерживать, не давать в обиду. Я понятно объясняю? Вы согласны со мной, друзья?- обратился докладчик к аудитории.
- Согласны, спасибо, очень интересно,- встрепенулись двадцать законопослушных женщин.
- Тогда проведем тест,- обрадовался американец.- Все присутствующие опишут два самых счастливых дня своей жизни. Я проводил этот тест в разных странах, не смущайтесь.
Женщины сидели не шевелясь.
- Друзья, у вас ведь было много незабываемых счастливых дней. А я прошу вас описать только два. Это же просто. Вот вам бумага и ручки. Вы талантливы, пишите.
Когда женщины, сдав листочки, ушли, Таня сразу же погрузилась в чтение, удивляясь своему интересу. Почти все назвали самыми счастливыми событиями поступление в институт (у всех высшее образование!) и рождение сына (дочки). Только у трех-четырех были другие ответы - брат вернулся живой из Чечни, или потеряла кошелек с зарплатой, а добрый человек нашел и вернул. Напрасно американский психолог просил Таню читать повнимательнее - неужели ни одна не была счастлива в день свадьбы? Нет, мужья не упоминались ни разу. Извините.
В столовой женщины спросили Таню:
- Ну как наши ответы? Понравились лектору?
- Он поразился, что никто про любовь не написал.
За столом замолчали. А одна, умело накрашенная и вообще ухоженная, ответила, стряхивая крошки с плиссированной юбки:
- Может, кому-то и кажется, что счастье - это когда замуж выходишь, а я так не думаю.
В последний вечер перед Стокгольмом никто не спал. Стояли группами на палубах, курили, смотрели на воду. Таня в одиночестве бродила но кораблю, не напрашиваясь в чужие компании. Из одной окликнули: "Идите к нам, расскажите что-нибудь про Швецию". В другой - замолчали при ее приближении. На нижней палубе Таня увидела полуоткрытую дверь и заглянула. Шла репетиция. Посреди комнаты, на стуле, сидела женщина, закрыв лицо руками. А перед ней стояла на коленях другая и просила прощения. От стены отделился мужчина - Таня не сразу узнала его, он был в шляпе. Медленно прошелся по комнате, потом взял гитару и запел:
Капризная, упрямая,
Вы сотканы из роз.
Я старше вас, дитя мое,
Стыжусь своих я слез.
Это было необыкновенное пение. Таня никогда не слышала ничего похожего. У него был голос, который проникает прямо в душу, без промежуточных стадий.
Актрисы обнялись. Простили друг друга. Та, что помоложе, только что просившая прощения, повернулась к режиссеру:
- Леонард Георгиевич, вы же сами этот романс забраковали. Лучше бы тот, первый.
- Ну смотрите.
Он снова запел, на этот раз еще лучше.
Время изменится,
Горе развеется.
Сердце усталое
Счастье узнает вновь.
Таня тихо отошла от двери, вернулась в свою каюту, села и заплакала.
Хохот и беготня наверху не давали сосредоточиться, и депрессия, готовая вот-вот навалиться, отчего-то не наступала. Таня скорбно посмотрела в зеркало: с таким лицом выходить к людям нельзя. Она накрасила ресницы и несколько раз пробно улыбнулась. "Много о себе воображаешь, опусти планку, иначе до пенсии будешь куковать одна". Таня надела туфли на каблуках и пошла наверх.
Взрывы смеха раздавались с правого борта. Леонард, окруженный женщинами, подбрасывал что-то в воздух. Таня подошла поближе. Режиссер бросал чайкам окурки, которые услужливо протягивали ему со всех сторон. Шведская чайка хватала окурок и начинала носиться над кораблем, не глотая и не бросая добычу.
Тане снова стало легко. Чудес не бывает. Бывает проникновенный мужской голос и русский романс, застигающий тебя врасплох,- только и всего.
Чем ближе к берегу, тем больше спрос на переводчицу. Она всем нужна.
- Танечка, вы мне не поможете в Стокгольме? Мне бы надо фен продать.
- Мы четыре бутылки "отборной" взяли. Где их можно толкнуть? Нигде? А обменять?
На берег выпускали по очереди. Сперва иностранных пассажиров, потом пищеблок и артистов. Сверху Таня увидела: по трапу весело сбегал Леонард, приобняв девицу из "Хибинских огней".
В музей под открытым небом пошло всего десять человек, музейщиков по специальности. Остальные быстро разбежались в разные стороны и правильно сделали - всего один день в Стокгольме. Таня бывала здесь много раз с тех пор, как начали пускать за границу, и могла себе позволить просто посидеть у воды на скамейке, вытянув ноги. "А что бы я написала про два счастливых дня?- не выходило у нее из головы.- Поступила на филфак? Пожалуй. А еще? Не знаю. Первый раз попала за границу? Не подтвердился плохой диагноз?"
Второй счастливый день никак не вспоминался. А может быть, за тридцать пять лет его и не было.
1999 год
Наталия Никитична Толстая
Свекровь
В семидесятые годы любили физиков. Как живут ученые, мы видели в кино. Утром в лаборатории физики ускоряют частицы, а после обеда - кофе с сигареткой - пишут на доске абракадабру. Один, вдохновенный, рассказывает о проделанной работе, а другие - в белых халатах - молчат, скрестив руки на груди. Потом споры, ироничные реплики. Поздно вечером ученые идут домой, дождь, одинокий трамвай, девушка смотрит вслед. Пошли титры.
Чтобы познакомиться с физиком, надо было ехать на каникулы в Карелию, на скалы. Там были обнаружены стойбища неженатых мужчин, по большей части с естественных факультетов. Мужчины часами висели на каменной стене, выбирая, куда бы поставить ногу. Рядом со скалолазами висели молодые женщины: хотели создать семью, для этого и приехали. На скалу я так и не смогла залезть. Все время промокали кеды, а ночью от холода болели зубы. Соседка по палатке, выбираясь наружу, наступала мне на лицо. Другие пели у костра и потом вспоминали это время как счастье, а я бродила в одиночестве и думала: тут неуютно, да и наскальным ученым я не нужна.
Когда тебе двадцать семь лет, то ты просыпаешься в недоумении, а засыпаешь в тоске: почему меня замуж не берут?
Был один доктор биологических наук, временно работавший на приеме стеклотары. Но тут пахло диссиденством и прослушиванием телефона. Начинать жизнь с приговора "невыездная семья" не хотелось.
Другой вариант был молодым прокуренным гуманитарием с небольшим набором софизмов на каждый день: "пустота генерирует структуру" или "я устал от мифологического континуума". Иногда этот культуролог спускался на землю и развлекал меня рассказами на тему: как убежать с Родины и чтоб не поймали.
