любовалась его носом, губами, лбом и даже ушами…
Часа через два после нашего «побега» он бросил взгляд на часы, я поняла: пора возвращаться в отель, скоро ужин, а после него – прощальная вечеринка, и ему необходимо быть там…
Ну и я буду там.
Сяду в уголочке и не буду ему мешать.
Когда мы оказались в такси, я положила голову на плечо Платона и провалилась в сладкую дрему.
И вот опять я начал петлять куда-то не туда.
Страх.
Страх до мурашек, страх потный, теперь уже совсем неуместный, но он снова брал надо мной верх.
После прогулки по городу я, расслабленный и счастливый, рухнул на кровать, продремал с часок, принял душ, оделся, вышел из здания и вдруг, когда я заметил то тут, то там сидящие за барными столиками нарядные кучки людей, страх снова ко мне вернулся…
Гадкий, по-детски глупый.
Страх, не достойный не то что мужчины, а просто любого нормального человека!
Но я опять позволил ему проникнуть в меня…
И страх этот был связан с тем, что я опять совершенно не понимал, что же мне теперь делать буквально, как конкретно применить это мое новое состояние, чтобы еще при этом не показаться смешным!
Хочу (боюсь) я сейчас этого или нет, но наш с Алисой статус по отношению друг к другу после вчерашней ночи в городе в корне переменился.
Можно, конечно, успокаивать себя тем, что по факту между нами ничего и не было, но это снова будет ложь…
Междометиями, взглядами, одной на двоих сигаретой, осмысленными прикосновениями и даже молчанием теперь уже мы обозначились друг другу не просто как приятели, а как очень близкие люди.
Я прошел к барной стойке и еще задолго до начала вечеринки начал втихаря потягивать бодяженый коньяк.
Бармен, тот, который рассказал мне про город, достаточно сносно болтавший по-английски, сдружился со мной за эти дни и даже, похоже, немного мне сочувствовал, наблюдая все это время наши с Алисой круги «вокруг да около». Он ничего не спрашивал, но в его черных глазах-маслинах я читал: да он все понимает!
Алиса обещала прийти на вечеринку, а лучше бы ей было остаться в номере. Не ходила почти никогда, а тут вдруг ей приспичило!
Я вспомнил, как она доверчиво задремала на моем плече, когда мы ехали в такси после недавней прогулки по городу, и мне снова стало и мерзко, и стыдно.
Она впервые за все это время вдруг взяла и захотела выйти к людям! Ее глаза, как у школьницы, лихорадочно блестели, когда она, прощаясь со мной возле лифта, начала подробно перечислять мне цвета и фасоны своих так ни разу и не надетых здесь платьев…
Лисица больше не хочет хитрить и прятаться.
Она готова выйти из норы.
А я, выходит, жалкий обманщик!
Потому что мой страх сильнее меня.
Я вернулся к бару и выпил еще сто граммов.
Настучит кто руководству в Москве про мое пьянство – будут проблемы, но вроде никто из наших пока ничего не заметил…
Даже не знаю, может, самому отсюда свалить?
Зайти за ней, снова взять за руку и пойти гулять куда глаза глядят… туда, где нет подружек Вероники Андреевны, которые весь наш «отпуск» при любом удобном и неудобном моменте так и сверлили меня взглядами, словно змеи в ухо шипели: «Да ладно, Платон, мы-то уж все тут давно знаем, какой ты неумелый любовник, и потому никто тут не завидует твоей Снежной королеве Алисе!»
И если сейчас сбежать из этого балагана, то тогда я снова буду чувствовать ее доверие, ее тепло, и тогда я и сам постепенно начну успокаиваться и всех их забывать…
Но нет, вон бегут уже по дорожке первые расфурыренные матрешки, стучат каблучками, изображая удивление и радость, и расплываются мне в улыбках так, будто я ни много ни мало сам Джордж Клуни, а наши парни уже раздвигают столы, смуглые, похожие друг на друга, как дети одной матери, официанты суетятся с посудой и тонкими крахмальными скатертями.
Диджей уже настраивает музыку, а Игорь, парень, который будет сегодня ведущим, уже успел пару раз подскочить ко мне с тупыми вопросами.
Никуда я не уйду.
Все мое существо отчаянно жаждет протеста, но страх и неуверенность сильнее, они не позволяют мне сделать ни одного шага!
Ладно, пора завязывать бухать, а то еще координация движений нарушится, и тогда я точно спалюсь…
Я рассчитался с барменом, не забыв насыпать ему в ладонь напоследок щедрую гору монет в один и два евро, подмигнул ему уныло и пошел включаться в процесс.
Все то время, что я пытался любезничать с нашими дамами и отмахиваться от шуток-прибауток парней, мой взгляд почти не отрывался от каменной дорожки, ведущей отсюда к зданию отеля.
Вскоре стало очень шумно, душно от смешения мужских и женских духов, тревожно от количества фиолетового цвета в нарядах дам, и вдруг что-то злое, упрямое внутри меня как будто бы расправилось, и я вмиг сделался собранным, безразличным и чересчур деятельным!
Алиса пришла одной из последних.
Платье на ней было снова белое, но уже другое, с красным поясом, пышной юбкой и почти до неприличия открытой спиной.
Я кивнул ей, она тут же поймала мой взгляд и лукаво, таинственно улыбнулась мне в ответ.
А лучше бы она меня, как было три дня назад, старалась проигнорировать!
Я тут же отвернулся и сделал вид, что переключил свое внимание на первый столик, за которым сейчас хохотали две подружки Вероники Андреевны.
Прошло минут десять-пятнадцать.
Вечеринка началась.
Как я успел краем глаза заметить, Алиса, взяв с фуршетного стола бокал с вином, подсела к трем женщинам, самым молодым и приветливым из всей этой компании.
Ведущий Игорек, оттарабанив какую-то чушь, под всеобщее ликование объявил танцы до упада.
С конкурсами и призами.
Услышав это, я мигом бросился к одной достаточно неплохо танцующей бабе, у которой в прошлом имелась профессиональная подготовка.
Под ее звонкий хохот и одобрительное улюлюканье остальных я лихо крутил и вертел ее во все стороны, заставляя свое тело группироваться, а то не хватало мне еще после принятого на грудь завалиться здесь на пол вместе с ней!
После трех зажигательных танцев мы заняли второе место.
Тетка от радости все так и лезла мне на шею обниматься-целоваться, Алиса же, как я заметил, уткнувшись в свой почти не тронутый бокал с вином, прекратила общение с сидящими с
