обещать не могу.
– Попробуй! – Юля посмотрела ему в глаза. – Очень сильно попробуй! В смысле, постарайся, Вань! Это очень важно, понимаешь? Так важно, что… – Махнув рукой, Юля отвернулась. Еще не хватало, чтобы этот рыжий тупица увидел ее слезы.
Если по правде, то она почти не рассчитывала на Ванькину помощь, все знали, тот страшный тормоз. Но странный Ванька помог и с тех пор в ее присутствии краснел и кидал на нее пылкие и многозначительные взгляды. Влюбился? Ничего удивительного, в нее влюблены были многие.
Через несколько дней Ванька подошел к ней и смущенно протянул бумажку с телефоном.
– Звони, – сказал он, – брат обещал помочь. Я сказал, что для очень хорошей девушки, – смешавшись, выпалил он, подтвердив тем самым ее догадку: втрескался.
Юля нервничала перед встречей с важным Ванькиным братцем и была уверена, что увидит перед собой наглого и напыщенного гуся, равнодушного к чужим проблемам, как все чиновники.
Но в большом кабинете, обшитом деревянными панелями, за огромным столом, на котором лежали кучи папок и бумаг, сидел представительный, похожий на американского сенатора голубоглазый и седовласый мужчина сорока с небольшим лет.
Юля тряслась как осиновый лист. В первый раз в жизни она была в таком месте.
И куда делись ее уверенность и острый язык?
Взяв себя в руки, она изложила проблему.
Важняк, как она его окрестила, хмурился, но ничего не отвечал.
Когда она замолчала, он взял телефонную трубку.
После короткого разговора, который Юлька почти не запомнила – вдобавок от стресса сильно разболелась голова, – он приятным баритоном и все с таким же строгим лицом объяснил, что нужные препараты она сможет взять в ведомственной аптеке.
– И впредь – вы меня поняли? – видя ее растерянность, уточнил он, – и впредь, Юлия Александровна, с этим у вас не будет проблем.
– Поняла, – прошелестела Юля, но кроме сбившегося и невнятного бормотания, кроме еле слышных «спасибо» и «мы вам обязаны» (он, услышав это, усмехнулся), ничего не получилось.
Слуга народа – так с иронией и даже сарказмом называла она его до сегодняшней встречи, – попросил ее оставить телефон – на всякий случай.
– Оставить секретарю? – уточнила окончательно растерянная Юлька.
«Слуга» улыбнулся:
– Зачем же? Впрочем, как вам будет удобно.
Ее снова бросило в краску, и она залепетала что-то оправдательное и точно дурацкое и боком, ссутулившись, вышла из кабинета.
Отдышавшись и выкурив три сигареты подряд сидя на холодной и мокрой от прошедшего дождя скамейке, Юля пришла в себя.
«Геннадий Петрович, – повторила она, – меня зовут Геннадий Петрович». Дурацкое имя – Геннадий. Крокодил Гена. Впрочем, на крокодила он был совсем непохож.
Придя в себя и все еще не веря в успех, Юля бросилась в аптеку, которая оказалась совсем рядом, практически в соседнем доме. И лекарство было! Выдавая лекарство, фармацевт исподтишка, осторожно разглядывала встревоженную, взъерошенную и красивую молодую женщину. «Наверняка болеет кто-то из родственников, – подумала она. – В любом случае – бедная женщина».
В тот день Юля еще не знала, что встреча с седовласым важняком окажется судьбоносной и определит ее жизнь на очень долгое время.
Геннадий Петрович Кружняк позвонил через несколько дней.
– Кто? – переспросила Юля. – Простите, не поняла. – На минуту она замешкалась. Нет, она поняла, кто такой товарищ Кружняк, попробуй забыть! Да и его голос, приятный баритон, забыть было сложно. И все-таки растерялась. Нервно кашлянув, поздоровалась. Голос дрожал.
Усмехнувшись, звонивший успокоил ее:
– Юлия Александровна, да вы не волнуйтесь! Я просто хотел поинтересоваться, все ли у вас в порядке. Подошло ли лекарство, подумали ли вы про больницу, помните, я вам говорил? Не помните? Ну бывает. Может, еще что-то нужно? Готов помочь. А про больницу подумайте! Лучшее оснащение, последние препараты. И замечательный, внимательный персонал!
«Господи, дай мне сил, – подумала Юля. – Откуда такая забота? А, ну да! Слуга народа! И как я забыла? И про больницу забыла… Или он врет, что предлагал? Разве я могла бы забыть про такое? Не было разговора про больницу, не было! Это бы я точно не пропустила!»
Выдохнув, она собралась с силами. Растерянность и смущение отступили, и теперь это была обычная Юлька – дерзкая, смелая, отчаянная, ничего не боящаяся.
– Ух ты, – усмехнулась она, – какая забота! Это вы ко всем так, Геннадий Петрович? В смысле, обо всех так печетесь?
Он засмеялся:
– Ну что вы, Юлия Александровна, что за наивный вопрос! Отчетливо слышу иронию. Конечно, не обо всех! Контингент огромный, разве со всеми нам справиться? А помогаю я только близким или друзьям. Ну и друзьям своих друзей. В данном случае своему двоюродному брату и вашему, как я знаю, другу Ивану Защипину, нашему Ваньке, балбесу и чудаку.
– Мы с Иваном не друзья, врать не буду, – отрезала Юля, – и даже не очень приятели. Скорее, так, знакомые. Спасибо за то, что помогли, и спасибо, что перезвонили. Мне очень приятна ваша забота. – «Посмотрел бы он сейчас на меня, – хмыкнула, глянув в зеркало, Юля, – на мою перекошенную физиономию!» – Лекарство у нас и, кажется, помогает. Простите, боюсь сглазить. Ну а в больницу тетушка ложиться отказывается. Знаете, побывав в районной больнице, осуждать ее я бы не стала.
На том конце трубки повисло молчание.
Обиделся? Что делать? Положить трубку первой? Как-то невежливо. Он очень помог, и он старше, именно он должен закончить разговор. О господи! Ну почему у нее никогда ничего не бывает просто!
– Ну что ж, – услышала Юля бодрый ответ, – желаю вашей тетушке здоровья! И если что – обращайтесь, Юлия Александровна, всегда буду рад вам помочь.
Все, отбой. В полном бессилии Юля присела на стул. Казалось, она разгрузила пару вагонов. Окна была распахнуты, и монотонно, без передышки шумело неугомонное Садовое кольцо, но Юля ничего не слышала, даже голоса Клары.
Взгляд упал на руки – они тряслись, как под электропроводом. Она крепко, до боли, сжала кулаки. Ногти вонзились в ладони, и Юля зажмурилась. «Что это было? – вертелось у нее в голове. – Дежурный звонок, ожидание благодарности? Вряд ли ему нужна моя благодарность. Но никакой кадрежки, никаких приглашений на свидание, ни в кафе или в кино. А может, начало вербовки?» Все-таки органы, она об этом читала. Да, все так, сначала все легко и ненавязчиво, а потом факты из биографии и предложение, от которого ты не можешь отказаться.
Вспомнила слова Ваньки: «О, братец мой тот еще фрукт!»
Ну да, теперь все понятно. Журфак МГУ – публика передовая, разговоры разные, в том числе и диссидентские. Значит, вот в чем интерес… Ну да, ничего там не делается просто так, по звонку или за
