они не могут за это уволить!
– Есть внутренние правила радиостанции. Они предусматривают санкции за самовольный отход от медиа-плана. А контент у нас, как известно, должен быть только развлекательным. Новости, погода, садоводство и прочая тематика для домохозяек. Мне уже сделали предупреждение.
– Ну что ж, по крайней мере, уж здесь выбор сделать легко.
– Я не собираюсь отказываться от расследования.
– Но ты не можешь продолжать делать это в прямом эфире, Сьюзан.
– Тогда мне придется уволиться.
– Отлично! – фыркнул Киллиан, и пара кусочков картошки вылетело из его рта прямо на разноцветную скатерть. – Будем сидеть дома на пару. Просто мечта.
– Веди себя прилично, мальчик! – повысила голос Астор и повернулась к дочери, не обращая внимания на скривившегося подростка. – Я не согласна с Киллианом по поводу этого расследования…
– Вы обсуждали это?
– Сьюзан, дай договорить. Я не согласна с ним насчет того, что твоя увлеченность напоминает одержимость. Я так не считаю. Но очевидно, что это начинает мешать твоей личной и профессиональной жизни. Неужели оно стоит того?
– Да.
– Но почему? Почему этот Бергманн не дает тебе покоя? Кого… – она помедлила, внимательно вглядываясь в лицо Сьюзан. – Кого ты видишь в нем, милая?
– Никого. Мне просто жаль, что кому-то приходится уходить из жизни вот так, на виду у всех, безымянным. Никому не нужным. Он лежит сейчас в морге под номером, представь себе, мама. Его имя – номер! Его и закопают под ним. Разве это правильно? Не ты ли учила меня проявлять сострадание к каждому, кто нуждается в нем?
– Ты права. Я учила тебя этому. Но давать имена тебя приучил другой человек.
– Бог мой, как ты можешь сравнивать детскую игру с этим? Просто постарайся понять.
– Хорошо. Я постараюсь.
– Как ты думаешь, почему Слайго? Это не дает мне покоя.
– Хм, странный вопрос, – задумчиво отозвалась Астор. – Разве у нас мало достопримечательностей? Драмклифф, Страндхилл, Аббатство. Бог мой, да просто гулять по нашим холмам и улочкам, смотреть на озеро, реку – одно удовольствие.
– Ты права, вот только ничего этого он не делал. Он прожил здесь три дня, а затем сел в автобус и проехал семь километров до Россес-Пойнт.
– Он мог захотеть поужинать устрицами. Они там замечательные. Мог поехать взглянуть на океан.
– Все это не стыкуется с тем фактом, что он был смертельно болен. В таком состоянии люди ложатся в хоспис, а вовсе не путешествуют ради красот, какими бы они ни были привлекательными.
– Постой, ты говоришь, у него был рак? Но в таком случае вам нужно сделать запрос в базу опухолей и получить ответ о его заболевании.
– Базу опухолей? – уставилась она на мать.
– Ну да. Кэтрин, моя соседка, рассказывала, что ее заносили в специальную базу, когда она проходила лечение от рака груди. Бедняжка, смогла справиться, слава богу. Эта база, насколько я помню, охватывает всю Ирландию.
– Но для чего она нужна?
– Ученые используют эти данные для исследований и статистики, полагаю.
– Надо будет проверить эту версию, спасибо.
– Рада быть полезной. А как тебе газон? По-моему, Даг отлично поработал.
– Да, кстати, об этом. Прошу, не впускай чужих людей без моего разрешения.
* * *
– Кого вы видите перед собой? Не открывайте глаза, отдайтесь образам, что мелькают перед вами. Они очень важны. Дышите глубоко и ловите их, как бабочку в сачок. Но не бегите следом – если ускользают, ну и пусть. Вам нужно то, что останется, когда исчезнут все ненужные, отвлекающие картинки. Я дам вам время. Сьюзан?
– Да.
– Вы что-то видите?
– Да.
– Опишите мне это.
– Это вода. Много воды. Наверное, это океан. Да, совершенно точно, я вижу океан.
– Прекрасно. Какой он, спокойный, бушующий? Может, вы видите корабли или людей на берегу?
– Нет, только вода. Спокойная, но очень темная. Синяя, как драгоценный камень. Почти черная.
– Мне важно знать, как вы чувствуете себя, когда смотрите на эти воды. Вы боитесь? Быть может, вас вдохновляет этот вид?
– Нет, я не боюсь. И не могу сказать, что вижу океан со стороны. Мне кажется, это я и есть. Я – океан. Я – волна, гигантская волна, которая идет на берег с огромной скоростью. Я возвышаюсь над поверхностью, и тысячи пузырьков собираются прямо подо мной. Это белая пена, гребень волны, бурлит, поднимая меня на невероятную высоту. Я словно закручиваюсь, поднимаюсь, делаюсь выше и выше. Как я спущусь? Как мне спуститься?
– Не беспокойтесь об этом. Позвольте себе просто быть. Если вы волна, то каждая волна обязательно разобьется. Позвольте себе испытать это ощущение.
– Берег так близко, он приближается. Мне будет больно!
– Не будет. Вы выполнили свое предназначение. Вы стали великой волной, несущей воду туда, где ее ждут. Оглянитесь, после вас идут следующие волны. Они готовы исчезнуть, пожертвовать собой ради величайшего круга жизни. Они счастливы уже лишь тем, что существовали. Они обрели дар бессмертия. И потому не боятся.
– Я падаю, падаю!
– Спокойно. Не открывайте глаза. Опишите, что происходит сейчас.
– Я ударилась о берег. Стала миллионом маленьких брызг. Я рассыпалась по песку и теперь стекаю меж камней тонкими ручейками, и что-то словно тащит меня назад. Я опять отхожу в океан. Это он тянет меня обратно.
– Волна не принадлежит себе. Она является частью чего-то более могущественного. Доверьтесь этой силе. Покоритесь! Она не оставит вас в одиночестве. Она обязательно вернется… И заберет вас домой.
XVI
После обеда Сьюзан заехала в городское отделение Гарда, чтобы рассказать Ирвину об идее матери. База опухолей. Что ж, Ирландия не зря зовется мировым лидером фармацевтики. Вот такие стратегические находки и помогают ей оставаться на вершине этой многомиллионной индустрии. Заботиться, отслеживать, тестировать. И в конечном итоге спасать жизни. Она ощутила порыв гордости за свою страну и в таком настроении подрулила к зданию полицейского участка.
Послеполуденное солнце уже перевалило за крыши, и дворик, в котором стояло управление, разделился пополам. Причудливая игра света и тени на миг заворожила ее, когда она рассматривала красные кирпичные наличники вокруг окон здания. Интересно, за каким окном сейчас Ирвин?
Она вошла в полицейское управление и поздоровалась с секретарем, молоденькой девушкой с аккуратным каре, которая с интересом оглядела Сьюзан и, кажется, узнала ее по голосу, но не подала виду.
Ирвин нашелся в кабинете, где кроме него сидели еще четверо полицейских. Увидев Сьюзан, сержант под любопытствующими взглядами коллег направился ей навстречу.
– Я как раз хотел сделать перерыв, не хочешь где-нибудь перекусить? – предложил он, и они вышли наружу, а потом прошли до главной улицы и сели в первом попавшемся кафе.
– Я пришла кое-что тебе сказать, – начала Сьюзан, глядя, с каким аппетитом он уплетает сэндвич с индейкой, запивая апельсиновым соком. Сама она не стала делать заказ. – Наверное, для этого не самый подходящий момент, – она кивнула на тарелку, – но мне кажется, это важно. Вчера я разговаривала с матерью, и она упомянула, что в Ирландии существует
