и потребовалось несколько часов напряженных обсуждений, чтобы сформировать единую позицию. Именно от этой позиции зависит будущее мирного соглашения, что бы ни думали на этот счет иностранные политики, прилетающие в Стамбул. Стратегические интересы нашей страны – вот что имеет значение.
После собрания я сразу поехал в аэропорт, где располагался временный оперативный штаб по подготовке встречи. Но сначала мне пришлось выполнить еще один долг – позвонить маме.
– Здравствуй, мама. Как здоровье? Как папа? Уже работает? Слушай, должен тебя немного расстроить, я не смогу сегодня приехать к вам.
Мамы – всегда мамы, даже если вам уже за сорок и вы занимаете ужасно важный пост. Они знают, как сделать так, чтобы вы почувствовали себя виноватым мальчишкой, разбившим дорогую вазу.
– Ну вот! У отца не каждый день юбилей! Даже не каждый год! Неужели нельзя заехать хоть на часок, порадовать его?
– Прости… Работа.
– Что это за работа такая, если она мешает навестить родителей! Представляешь, как отец расстроится? Боюсь даже говорить ему…
– Мам, папа не расстроится. Он прекрасно осознает масштаб завтрашнего события и понимает, что глава службы безопасности президента не всегда может располагать своим временем. Я постараюсь позвонить ему вечером, хорошо?
– Ох, сынок… Ладно, не буду тебя отвлекать. Целую, милый мой.
– И я тебя. Хорошо вам посидеть! Пока.
Вечером в аэропорту я изучал дневные отчеты всех задействованных служб. Заметив, что одного рапорта не хватает, вызвал к себе заместителя.
– Почему нет отчета от кинологической службы?
– Шеф, это все дурацкая кофейня. Они делают кофе с перцем и навезли туда столько специй, что собаки воют и обходят их за километр. Ничего не можем поделать!
– Так уберите, к черту, эту кофейню! Или пусть делают нормальный кофе без всякого перца.
– Нельзя. Их протащил сам вице-президент. Очень настаивает на своем выборе. Вы же знаете, всё мероприятие строится вокруг этого кофе.
– Ладно. Я схожу туда и сам поговорю с ними.
В кофейне я застал только одного сотрудника – толстого, похожего на моржа дядьку по имени Фарук.
– У нас с вашей кофейней сплошные проблемы, господин Фарук. То вчера ни с того ни с сего сработала пожарная сигнализация, то кинологи не могут войти в зал… Давайте выбросим все эти ваши приправы, а?
– Что вы такое говорите, господин офицер! Именно в перце и заключается уникальный секрет моего кофе! Понимаете, перец богат эфирными маслами, главным образом состоящими из дипентена и фелландрена. При нагревании они переходят в алкалоиды, сходные с феромонами животных и веществами, усиливающими и закрепляющими запах духов…
– Не надо заговаривать мне зубы. Я несу ответственность за безопасность мероприятия и хо- чу, чтобы все прошло идеально. А вы мне мешаете.
– Но чем может помешать кофе?! Вот взгляните сами. Вся наша кофейня – это фанерная коробка, в которой нет ничего кроме жаровни, посуды да мешков с кофе и перцем. Когда мы сюда заезжали, нас тысячу раз проверили. Давайте-ка я вам сделаю чашечку кофе? Бесплатно, в знак уважения. Попробуйте. Вы ведь наверняка слышали по телевизору, какой чудесный вкус имеет мой кофе?
Не в моих правилах принимать подарки, пусть даже такие символические. Но я встал сегодня рано и еще не успел позавтракать, а впереди был очень длинный день. Я кивнул.
Фарук засуетился, смешивая кофе с перцем. Аромат действительно был божественный – терпкий, пряный и при этом едва уловимо сладковатый. Я взял свой кофе и сел за столик. Надо бы не забыть все-таки позвонить отцу, подумал я, делая глоток. Отцу, зачем-то повторил я про себя. Отцу. Его лицо вдруг предстало передо мной, и я узнал его. Вот только он не был моим отцом.
* * *
Все мужчины в моей семье были военными. И погибали рано. В перестрелках на границе, от рук террористов при подавлении мятежей, при высадке десанта на островах в Эгейском мо- ре. Но мой отец был убит иначе.
Я вспомнил день его смерти. Каждую деталь. Каждую секунду. И ужаснулся тому, что вспомнил.
Мне тогда было десять лет. Отец часто уезжал в командировки. Я постоянно спрашивал маму, когда же он вернется, но она никогда не знала ответа. Может быть, завтра. А может, и через месяц. Он же военный, говорила она. У них все так непредсказуемо.
Он никогда не предупреждал о своем приезде заранее. И в тот день тоже. Но, возвращаясь из школы, я издали заметил его машину и побежал к дому. Как хорошо, думал я, что у нас отменили последний урок, и мы можем успеть до темноты погулять с папой по городу или съездить к морю. Интересно, привез ли он мне в этот раз подарки? И какие?
Я открыл дверь своим ключом и стал на цыпочках подниматься по лестнице – мы любили с ним разыгрывать друг друга, неожиданно нападая из-за угла, и поскольку так рано никто меня не ждет, мне удастся здорово напугать папу. У двери его кабинета я остановился и прислушался. Оттуда раздавались плач и голоса, но ни один из них не принадлежал моему отцу. Это встревожило меня – я всегда жил в страхе за него. А вдруг он погиб, и это кто-то из его сослуживцев приехал, чтобы сообщить маме горестную новость? Ведь плакала за дверью именно она. Я не решился зайти в такой момент и лишь заглянул в замочную скважину. Вот когда я впервые увидел человека, которого столько лет потом считал своим отцом.
– Прошу тебя, успокойся! – говорил этот человек рыдающей матери. – Сделанного уже не вернешь.
– Пожалуйста, спаси меня. Я не хочу садиться в тюрьму из-за этого урода!
– Ты не сядешь. Я не позволю, любимая… Мы сделаем, как договорились. У него сейчас такой возраст, когда психика очень подвижна… Я увезу его еще до приезда полиции и не позволю никому с ним общаться. Верь мне, все получится. Нам нужно просто дождаться его из школы и показать мертвое тело отца.
Я ничего не понял тогда из сказанного, но последние слова заставили меня вскрикнуть.
Мать замерла:
– Кто здесь? Сынок, это ты?
Мужчина распахнул дверь, и я увидел отца, лежащего на полу в луже крови. Я инстинктивно зажмурился, но продолжал видеть и вижу сейчас неестественно вывернутую шею, беспомощно раскинутые руки и удивленные, широко распахнутые глаза отца. Я закричал, пытаясь отогнать от себя эту картину, меня начало колотить, наверное, потом я упал… Предплечье пронзила острая боль, как от укола. Чьи-то сильные руки держали меня, не давая встать, прижимали к полу. Рука
