снял очки и сжал пальцами переносицу. На его старой коже виднелись постоянные следы, оставленные тяжестью очков.
Дверной колокольчик оповестил своим веселым звоном о новом посетителе. Его звук был пронзительным и чересчур бодрым в наступившей зловещей тишине. В магазин вошел посыльный из «Симпкин Маршаллс», держа в тощих руках большую коробку.
Это был недавний заказ: «Голубиный пирог» – политическая сатира «скучной войны» от Нэнси Митфорд.
Грейс едва не застонала. Продажа подобной книги была бы в настоящий момент дурным тоном.
Она хотела заказать книгу ещё несколько дней назад, до ее выхода, но у мистера Эванса эта идея вызвала большие сомнения, поскольку он считал себя больше продавцом классических книг, чем последователем модных тенденций. В конечном итоге он уступил, но теперь задумка Грейс, похоже, должна потерпеть фиаско.
В последующие дни военное положение обострилось, и книга действительно не поимела никакого успеха. Продажи упали, так как люди сидели дома, прикованные к своим диванам перед радиоприемниками, отчаянно нуждаясь в каких-либо новостях.
А хороших новостей практически не поступало.
Единственным светлым событием стал уход Чемберлена с поста премьер-министра. Его постоянная оборонительная тактика утомила и теперь стала опасной. Его место занял первый лорд Адмиралтейства, Уинстон Черчилль. К большому облегчению всей Великобритании.
Война была у всех на устах, камнем лежала на сердце, занимала все разговоры и все аспекты жизни людей. Подробности, которые передавались людской молвой, были ужасающими. Худшей из всех сплетен была бомбежка Роттердама в Голландии, в результате которой, по слухам, погибло более тридцати тысяч человек.
Мистер Стокс сообщил Грейс эту жуткую новость с ноткой благоговейного ликования в голосе. Наконец-то что-то произошло в бесконечном однообразии войны, и он загорелся энтузиазмом. Его подход к проступкам людей стал практически воинственным, и мистер Стокс постоянно напоминал Грейс о ее обязанностях, на случай бомбардировки.
Однако, что удивляло больше всего, так это погода. Она была просто восхитительной. Как бы странно это ни звучало, но Грейс никогда не видела такого прекрасного мая. Светило солнце, небо было ясным и ярко-голубым, а проросшие побеги в саду распустились сформировали крепкие, широкие листья и цветы, обещая в скором времени урожай овощей.
Мешки с песком, которыми замуровывали общественные бомбоубежища, и объявления о мобилизации давно отошли на задний план ее сознания. Осталось только пение птиц и солнечные дни. То, что соседние союзные страны подвергаются нападениям и ежедневно гибнут люди в результате бомбежек и сражений, казалось просто нереальным.
Но тот чудный май был похож на мираж, прекрасную хрупкую оболочку, которая вскоре должна была разбиться о реальность их мира. Гитлеровские войска пробились через Францию и остановились на противоположной стороне Английского канала.
Британия была следующей на очереди. Уже поползли слухи об эвакуации с побережья, когда лондонских детей снова перевезли в деревню.
Хотя презентация «Голубиного пирога» в «Книгах на Примроуз-Хилл» стала огромным провалом, экземпляры «Что хочет Гитлер» раскупались с невероятной скоростью. Но люди, отчаянно пытавшиеся понять логику Гитлера, были не единственными посетителями книжного магазина. Периодически в него заходили домохозяйки, которые беспокоились о своих мужьях, воевавших во Франции, и сокрушались, что им снова приходится отсылать своих детей. Эти женщины отчаянно нуждались в отвлечении, в возможности занять свои мысли, чтобы забыть о горечи утраты.
Одна женщина, молодая брюнетка, примерно одного возраста с Грейс, оставалась в магазине больше часа. Поначалу она отказалась от помощи, но поскольку стояла возле раздела с классической литературой довольно долгое время, Грейс была вынуждена подойти к ней еще раз.
– Вы уверены, что я ничем не могу вам помочь? – спросила Грейс.
Женщина вздрогнула, тяжело вздохнула и, отвернувшись, шмыгнула носом.
– Простите. Я… мне не стоило… – У нее вырвалось рыдание, резкое и неожиданное.
Мистер Эванс, который был в соседнем проходе, быстро ретировался на противоположную сторону магазина, оставив Грейс с плачущей покупательницей.
Большинство домохозяек, которые приходили в магазин Эванса в поисках книг, скрывали свою боль за маской приличия. Никто не проявлял своих чувств настолько открыто. На нее было больно смотреть, и сердце Грейс болезненно сжалось в груди.
– Не берите в голову, – мягко попросила она и, достав из кармана носовой платок, протянула его женщине. – Для всех нас это тяжелые времена.
Брюнетка приняла платок с извиняющейся улыбкой, ее лицо приобрело такой же красный оттенок, как и ее помада.
– Простите меня, – произнесла женщина и промокнула глаза. – Мой муж во Франции, и я… – Она с трудом сглотнула и сжала губы, явно пытаясь подавить новую волну отчаяния. – Я отослала свою дочь два дня назад. – Большие карие глаза брюнетки посмотрели на Грейс, ресницы слиплись от слез. – У вас есть дети?
– Нет, – тихо ответила Грейс.
Женщина с несчастным видом посмотрела на носовой платок, теперь испачканный тушью, помадой и горючими слезами.
– Я не отыслала ее в первый заход. Это было эгоистично, знаю, но я и помыслить не могла, чтобы с ней расстаться. Однако, учитывая то, что происходит с Францией… И то, что Гитлер так близко…
Она прижала руки к груди, и ее лицо сморщилось.
– Я невыносимо скучаю по ней. Я все жду, что услышу ее тоненький голосок, зовущий меня или поющий смешные песенки, которые она сочиняет. Я сегодня стирала и сделала глупость, понюхав ее подушку. – Слезы навернулись на глаза молодой женщины. – От моей дочери всегда пахнет детской присыпкой и чем-то сладким, похожим на мед. От подушки пахло так же. Как и от моей дочки. – Она закрыла лицо руками, в которых держала скомканный носовой платок, и заплакала.
Горло Грейс сжалось от накативших эмоций. Она не была матерью, но знала, что такое потеря, какой горькой и тяжёлой она может быть. Не говоря ни слова, Грейс обняла плачущую женщину.
– Я по ней так сильно скучаю, – всхлипнула женщина.
– Я понимаю. – Грейс нежно поглаживала ее по спине, пока женщина давала волю своему горю. – Все наладится. Вы сделали все возможное, чтобы ваша дочь была в безопасности.
Брюнетка кивнула и выпрямилась, вытирая потекший макияж.
– Наверное, мне не следовало выходить в таком состоянии. Пожалуйста, простите меня. – Она шмыгнула носом и промокнула под глазами, где кожа посерела от потекшей туши. – Один друг посоветовал мне взять книгу, чтобы отвлечься. Я полагала, что смогу найти что-нибудь, но с трудом могу сосредоточиться, чтобы определиться с выбором.
Грейс незаметно выдохнула с облегчением. В этом вопросе она была компетентна.
– Тогда позвольте мне помочь вам. – Она подвела женщину к стеллажу и вытащила «Эмму», юмор данного произведения Грейс особенно ценила. – Это заставит вас в один момент смеяться, а в другой – мечтательно вздыхать.
Женщина взяла в руки книгу.
– Это классическое произведение?
– А
