видел! — озадаченно произнес Бархатов. — Да, точно, в театре… — он взглянул на нее, ошалело приподняв брови.
«Если сейчас он скажет, что подобрал меня на улице, как бездомную кошку, я сойду с ума…»
— Но почему я… — Бархатов побледнел.
Матушкин шумно выдохнул:
— Да, да, Кирилл Андреевич, именно там. Это стресс, усталость. Да и выпили мы вчера прилично.
— Я уехал сам? — Бархатов оперся на мойку и снова потряс головой.
— Сам, сам! — засуетился Матушкин. — Разве тебя удержишь? От такси отказался! И Глеба запретил вызывать. Он сейчас где? Я его машину видел у дома. В гараже, как обычно? — быстро говорил Олег Иванович, доставая чашку и попутно включая кофемашину. — Давай оставим пока решение за тобой. Влада умная девочка, все понимает. На нет, как говорится, и суда нет. У нас масса срочных дел. Нужно обсудить встречу с Гордецким. По тендеру, опять же…
— Гордецкий, точно… — Бархатов продолжал морщить лоб, пытаясь вспомнить подробности прошлого вечера.
Влада видела в его глазах смятение, скрытый страх и злость. Все это смешалось в один коктейль, отчего зрачки Бархатова просто метали искры. Но сейчас это был настоящий, живой взгляд, а не тот, остекленевший, который был у него накануне.
— Так, дайте мне несколько минут… — Бархатов прошел мимо них и решительно направился вверх по лестнице.
Матушкин тут же подскочил к Владе:
— Что вы стоите, будто вас гвоздями к полу прибили? — брызгая слюной, зашептал он, едва не переходя на крик.
— А что я, по-вашему, должна делать? — испуганно отшатнулась Влада.
— Как вы вообще оказались здесь?!
— Это… это… сама не понимаю… — Она сглотнула и отвела взгляд.
— Да-а… — протянул Олег Иванович, — дела-а… А я ведь и сам толком ничего не понял. Когда вы позвонили, уже спал, — уточнил он. — Тоже, знаете ли, не удержался от возлияний.
— Как вы могли отпустить его в таком состоянии? — возмутилась Влада. — Он… он был невменяемый!
— И в чем же это проявлялось? — Матушкин понизил голос. — Что случилось здесь ночью? Он обидел вас?
— Н-нет… — произнесла Влада, и отвела глаза. — Только поцеловал. В машине. Но, мне кажется, не меня, а… — Влада набрала в грудь побольше воздуха. — Вы можете думать обо мне что угодно, но Кирилл Андреевич…
— Поцеловал? Вот как? — перебил он, со скучающим выражением мазнув глазами по ее лицу.
Влада решительно сцепила перед собой руки и приподняла подбородок:
— Эта девушка, про которую вы мне рассказывали… Та, которая погибла, она — его жена? — от вырвавшегося вопроса у нее холодок пробежал по спине.
— Упаси Господь, — отмахнулся Матушкин. — Но Кирилл Андреевич привык к ней. Она его просто приворожила. Стася была такая… — он пощелкал пальцами, подбирая слово, а затем усмехнулся. — Мозгов у нее было немного, но подать себя умела…
Последняя фраза царапнула Владу. Она хотела было еще расспросить Матушкина о погибшей возлюбленной Бархатова, но тут поймала его взгляд, брошенный на галстук, который валялся у ножки стола. Ремень тоже был здесь — лежал на диване, заткнутый между подушками. — Ужасный бардак, — поспешила отметить ровным голосом. — Странно, что у такого человека нет прислуги.
Матушкин отвлекся и с интересом посмотрел на Владу:
— Бархатов не любит людей. Это что б вы понимали, какой он.
— Кажется, я понимаю… Думаете, я смогу ему помочь?
— Попробуйте, — мягко предложил Матушкин, когда послышались шаги Бархатова.
— Вот вы ему сказали, что привезли меня сюда. А если он вспомнит, что сделал это сам? — Влада цеплялась за малейший шанс, чтобы убедить себя в неправильности собственного выбора.
— Кирилл Андреевич помнит все, что ему нужно. А чтобы он вдруг начал думать о вас, следует очень постараться, — язвительно заметил Матушкин. Кроме этой язвительности в его голосе прозвучало еще и разочарование.
— Может быть, тогда не надо и начинать? — задумчиво пробормотала она и посмотрела в сторону лестницы.
26
— Итак, — произнес Кирилл, стоя на предпоследней ступеньке, — теперь я готов выслушать вас. — Бархатов, несмотря на осунувшееся лицо, выглядел идеально. Волосы, еще влажные после душа, были зачесаны назад, открывая высокий лоб. Костюм сидел безукоризненно, белоснежная рубашка подчеркивала смуглость кожи.
Влада и Матушкин переглянулись. Бархатов обратился к Владе:
— Где вы работали раньше?
— Я окончила университет. До вчерашнего дня работала в «Подиуме». Это магазин в…
— Я в курсе, — спокойно заметил Бархатов. — Желаете продолжить карьеру поломойкой? Или думаете, что это хороший трамплин в будущее?
— Кирилл… — Матушкин недовольно покачал головой, но заметив злость во взгляде Бархатова, замолк.
В этот момент все внутри Влады сжалось в один тугой комок. Мало того, что Бархатов говорил обидные вещи, хуже всего было осознавать, что он прав. Перед ней вырисовывалась какая-то кривая дорожка, и было совершенно непонятно, куда она может вывести. На помощь снова пришел Олег Иванович. Он постарался смягчить эффект от слов Бархатова негромким смехом:
— Разумеется, Кирилл Андреевич немного утрирует, дорогая Влада. Это неприятно слышать, и, поверьте, сказано сгоряча. На самом деле он имеет в виду, что в том случае, если вы сумеете зарекомендовать себя с лучшей стороны, он создаст для вас максимально хорошие условия. Образование есть, внешне вы так же производите приятное впечатление. Почему бы со временем не рассмотреть и другие варианты работы? О компании Кирилла Андреевича мечтают многие специалисты. И я уверен, что со временем…
— Может быть ты позволишь мне самому решать судьбу своей компании и ее работников? — довольно резко сказал Бархатов.
— Разумеется, — поднял руки Матушкин.
— У вас есть жилье? — поинтересовался Бархатов.
Влада передернула плечами.
— Конечно…
— Родители, дети, животные?
— Почему вы спрашиваете о…
— А вы собираетесь каждый
