Почему нарушаете правила работы отделения?
– Да мы просто… – начала было Арина, но Белкина перебила:
– Кто из вас невеста?
Арина подтолкнула ее вперед. Врач смерила ее оценивающим взглядом, словно мысленно представляя рядом с Елисеем, и велела:
– Идите за мной.
Она беспомощно оглянулась на Арину, боясь остаться без ее поддержки, но та ободряюще кивнула.
Ушли они недалеко и вскоре остановились у неприметной двери. До сих пор не доводилось бывать в реанимации, а по фильмам правдивого впечатления не составишь, но она ожидала чего-то более внушительного. Впрочем, как верно выразилась Арина, это не институт Склифосовского.
– На пять минут могу пустить, – отрывисто бросила Белкина. – Не ради вас, конечно. Положительные эмоции ему не помешают.
– Он в сознании? – осторожно уточнила она.
– Да, вчера все необходимые манипуляции сделали, ночь прошла спокойно, состояние стабилизировалось, и утром его из искусственной комы вывели. Но не волновать и новостей не сообщать! – велела врач и пристально взглянула на нее: – Какой срок?
– Два месяца, – с запинкой призналась она.
– Значит, время еще есть, успеете порадовать.
– Ему… больно?
– Сейчас нет, он под препаратами.
– А… угроза для жизни? – с трудом выговорила она.
Врач посмотрела на нее, словно сомневаясь, стоит ли отвечать, и повторила:
– Состояние стабильное.
Она вспомнила формулировки из сводок новостей:
– Стабильно тяжелое?
Белкина никак не отреагировала и вдруг отвела взгляд:
– Да, и еще. Ваш Царевич пострадал сильно…
– Это я уже поняла… – начала она, но та не дала закончить:
– Дослушайте! Никаких комментариев по поводу внешности, ясно?
До нее стало медленно доходить:
– Вы имеете в виду… лицо?
Врач кивнула и распахнула дверь, пропуская ее внутрь. Помещение оказалось разделено на небольшие отсеки ширмами, и других больных она, к счастью, не увидела. Было очень холодно, сильно пахло ультрафиолетом.
Белкина подвела ее к высокой кровати, напомнила:
– Пять минут, – и вышла.
Она медленно приблизилась. Ну и ничего страшного, подумаешь, бинты. И он спит, кажется, напрасно она сюда прорывалась. Побудет пять минут, посмотрит на повязки и…
– Лис, ты мне снишься?
Голос прежний, насмешливый, и она сразу поняла, как себя вести.
– Конечно.
– Откуда ты здесь взялась?
– Случайно мимо проходила, дай, думаю, зайду… Во что ты успел вляпаться?
– Да тоже мимо проходил…
– Лес, ты задолбал! Сколько можно у твоей кроватки сидеть?
– Предпочла бы полежать?
– Ну если это поможет…
Она сжала кончики его пальцев, выглядывавшие из-под повязки на руке, которая безжизненно лежала поверх простыни. Они оказались холодными и влажными.
– Лес…
– Да ладно тебе, все нормально. Ну подумаешь, буду чуть менее красивый.
– Вот и хорошо. Никто на тебя засматриваться не станет.
– А ты?
– Для меня ты всегда самый красивый.
– Да ты еще не видела. Я, правда, тоже… На всякий случай – без претензий. Говорила, учеников много?
– Одного не хватает.
Заглянула врач:
– Заканчивайте.
– Лес, я…
Касаться повязок она не решилась, поэтому просто прижалась губами к его пальцам. Рука согрелась, пока она держала ее в своей, и больше не пугала холодной безжизненностью.
– А я тебя целую, – на прощанье проговорил Елисей. – Сама знаешь куда…
Только в коридоре она сообразила, что не сказала про ребенка! А ведь собиралась это сделать, наплевав на запрет врача. Надо же было дать ему стимул бороться: или чтобы остаться с ней, или чтобы уйти… По крайней мере, отвлечься и подумать о чем-то другом, кроме собственной красоты.
Тем не менее она вышла из палаты интенсивной терапии со странным чувством облегчения. В голове настойчиво билась мерзкая циничная мыслишка, и она никак не могла ее отогнать: теперь он никуда от нее не денется…
И, словно в наказание, тут же ощутила тупую тянущую боль.
* * *
Не существует никакого голоса крови. Родство ничего не значит. Можно быть самыми что ни на есть родными – и при этом совершенно чужими людьми. Члены одной семьи порой ненавидят друг друга настолько сильно, что могут даже убить.
И наоборот – можно стать близкими людьми, не имея общей крови. Муж и жена формально родственниками не являются, более того – это запрещено законом. Но порой считаются даже более родными, чем родители и дети. А ведь супруга в любой момент не зазорно сменить, и никто не будет за это порицать. Если, конечно, не выгнать босиком на мороз.
Получается, можно договориться стать родными, а потом разонравиться друг другу и расторгнуть соглашение. А если к этому моменту двое успели обзавестись детьми – теми, кто действительно несет их гены и кровь? Как быть с новыми людьми – разделить, словно движимое имущество? Оставить, кому нужнее? Спросить их самих?
На это время зов крови тактично замолкает. И зачастую не просыпается уже никогда…
Василиса проснулась с бешено колотящимся сердцем и не сразу поняла, где находится. Гостиничный номер или больничная палата, за окном серость, и неизвестно, какое время суток, но вроде бы не кромешная темень, значит, день. Или утро. Или ранний вечер…
Она совсем потерялась. Сознание постепенно возвращало ее в реальность, и она медленно вспоминала. Клиника, кабинет УЗИ, кандидат медицинских наук Илья Николаевич…
Окончательно восстановив в памяти предыдущие дни, Василиса выдохнула и едва не застонала от облегчения. Какое счастье, что это был всего лишь сон! Похоже, она пережила серьезную эмоциональную встряску, психика не справилась и сгенерировала настоящий кошмар. Раньше с ней не случалось ничего подобного. Страшные сны, конечно, видеть доводилось, но они никогда не бывали настолько реалистичными.
Во сне всегда присутствует некая неправильность, трудноуловимая деталь, выбивающаяся из привычного хода событий. А сейчас все было пугающе реалистично до мельчайших деталей…
Может, это и не сон вовсе? Все произошло на самом деле, она просто забыла? На обратном пути Арина осуществила свое желание, и спасибо, что бросила не в лесочке, как собиралась, а довезла до города… Сны обычно быстро забываются, стоит проснуться. Недаром тем, кто хочет их исследовать с точки зрения психоанализа, советуют записывать сразу после пробуждения. А она помнила ясно и отчетливо. Все было потрясающе реалистично, будто наяву…
Нет, не может быть. Если бы Арина действительно хотела от нее избавиться, зачем бы стала заранее оповещать? Да и когда это могло произойти? Прошел всего один день. Или… не один?
Василиса вспомнила, как стала счастливой обладательницей телефона, схватилась за него и с облегчением убедилась, что не потерялась – даты совпадали. Не переставил же их Лебедев специально, чтобы свести ее с ума! Смартфон подключен к интернету по вайфаю, значит, автоматически синхронизирует время…
Или это действительно произошло, но в одной из
