меня.
Странно, подумала Нэнси, как часто она задумывается о том, что происходит в голове у Джима. Когда в конце банкета отец Мэтта произнес проникновенную речь о прекрасном характере сына, а затем принялся нахваливать остальных детей, Нэнси попыталась представить, что должен чувствовать Джим. Он не любил насмешек и пустого веселья, и, вероятно, отец Мэтта понравился ему своей искренностью.
Джерард, который говорил от имени семейства Шеридан, читая то, что написали ему сестры, начал отлично. Джим одобрил бы, как он описал мать, сестер и то, как остался единственным мужчиной в доме после смерти отца. Но когда он рассказал анекдот про четырех монашек, Нэнси засомневалась, что это было в сценарии, написанном его сестрами. Не все из гостей поняли шутку. А те, кто понял, едва ли сочли ее уместной. Нэнси боялась поднять глаза на Джима. Его реакция могла быть резкой. Однако она ощутила облегчение, когда Джим вскинул руки в жесте притворного отчаяния, как бы говоря, что молодым никто не указ. Впрочем, Джерард, поняв, что оплошал, вернулся к сценарию и снова заговорил о матери, о том, сколько усилий она приложила, чтобы сохранить семью, и что ее любовь и забота спасли их всех, в том числе Мириам, у которой сегодня свадьба.
Джим внимательно наблюдал за Джерардом, как будто хотел подсказать юноше, как быстрее закруглиться, но не раньше, чем сменит торжественный тон на более теплый. Нэнси заметила, что Джерард смотрит на Джима, словно ищет его поддержки. А когда пришло время выпить за жениха и невесту, Джим поднял бокал, глядя на Нэнси.
Потом начались танцы. Лаура пригласила группу, которая играла и классические песни, и современные хиты. Нэнси танцевала с отцом Мэтта, который тягал ее по танцполу, как будто управлял трактором. Он не смотрел на партнершу и не разговаривал, сосредоточившись на шагах, одной рукой крепко сжимая ее руку, а другой – талию. Закончив танцевать со свекром Мириам, Нэнси заметила, что Джим ждет момента, чтобы ее пригласить.
Когда они вышли на танцпол, звучала тихая музыка, и они смогли поговорить.
– Кажется, Джерард отлично справился, – сказал Джим. – Я за него беспокоился. Вчера вечером он был немного не в себе. Ты же понимаешь, эту речь должен был произносить его отец.
– Я думала, он просто выпивал.
– И это тоже. Я оставил его с Энди и другими парнями, и они позаботились, чтобы он не перебрал.
– Мне не понравилась шутка.
– Это все Энди. Он рассказывал ее всем в пабе, пока Шейн его не заткнул. Большой ошибкой было пересказывать ее Колетт, у которой тетя монахиня.
– И что она сказала Энди?
– Пригрозила, что расскажет матери. Энди боится ее как огня.
Группа заиграла медленную песню Элвиса. Нэнси закрыла глаза, ощущая руку Джима в своей и наслаждаясь близостью. Она никогда этого не забудет. Их с Джимом свела сама судьба. Если бы Эйлиш Лейси тогда не вернулась в Америку, Джим женился бы на ней. А если бы Джордж не умер, сейчас Нэнси танцевала бы с мужем. В любом случае Джима пригласили бы на свадьбу Мириам, и сейчас Нэнси спрашивала себя, танцевали бы они вместе, сложись все иначе?
Нэнси оглянулась и увидела, что Эйлиш разговаривает с кем-то из Уэддингов; тот, как и все они, без устали вертел головой и хохотал. Эйлиш, напротив, молча слушала и кивала.
Нэнси поздоровалась с парнями дочерей Мойи, которые пришли, когда начались танцы. Один оказался завсегдатаем ее закусочной и почти никогда не бывал трезв. Нэнси обрадовалась, когда к ней присоединилась Лили Деверо, с которой они работали до замужества. Что бы Лили ни думала на самом деле, она ни за что не стала бы расстраивать Нэнси своими замечаниями.
– Эти Уэддинги, кажется, очень милые люди, – сказала Лили.
– Да, – ответила Нэнси.
Они обменялись выразительными взглядами, давая друг другу понять, что обеим есть что сказать по этому поводу.
Джим принес им напитки и вступил в беседу с группой мужчин.
– Моя мать недавно видела Джима, – сказала Лили.
Нэнси почти не слушала ее, слишком занятая разглядыванием танцующих, пока Лили не добавила, что ее мать долго беседовала с Джимом, когда тот проходил мимо ее дома в Куше.
– С Джимом? – спросила Нэнси. – Ты уверена, что это был он?
– Это точно был он, – ответила Лили. – Мамуля никогда не ошибается. И он выглядел каким-то потерянным. Она понятия не имеет, что он забыл в Куше.
– А когда это было? – спросила Нэнси, забыв, что не стоит так явно показывать свою заинтересованность.
– Точно не знаю. На прошлой неделе.
Теперь Джим стоял у бара и беседовал с Джерардом и одним из его кузенов. Он все чаще делился с ней мелкими происшествиями из своей жизни. Если Энди опаздывал или одна из дочерей Шейна получала хорошую отметку, Джим рассказывал об этом Нэнси. Но он ни словом не обмолвился о поездке в Куш и разговоре с матерью Лили. Что он там забыл? Размышляя об этом, Нэнси пришла к выводу, что та, вероятно, с кем-то его перепутала.
Тем временем группа ушла на перерыв. На танцполе раздались голоса, и Нэнси не разобрала последних слов Лили. Она слышала постукивание по микрофону, но не обращала внимания до тех пор, пока человек на сцене не повысил голос. Это был один из братьев Мэтта.
– Это давняя семейная традиция, уходящая корнями в древние времена, – объявил он. – Моя мать и ее сестры, великая Статия и легендарная Джозефина, споют «Старую болотистую дорогу» [2]. Могу ли я поаплодировать всем троим и пригласить их на сцену?
– Должно быть, он шутит, – сказала Лаура.
Три сестры поднялись на сцену и запели. Они пели не выше и не ниже друг друга, при этом не выглядя ни радостными, ни грустными, ни взволнованными, ни робкими, просто ровно тянули в унисон. На втором куплете Нэнси решила, что, кто бы ни исполнял эту песню, она слушает ее в последний раз. Мелодия была такой заунывной, что даже по радио ее давно перестали крутить. А когда сестры затянули: «Прошлой весной умерла моя мать», Лаура не выдержала и прошептала:
– Нашли что петь на свадьбе!
Нэнси взглянула в сторону бара. Из уважения к певицам Джим, Джерард и кузен Джерарда замолчали. Джим с серьезным выражением лица смотрел на сестер. Мойя будет перемывать им кости на всех углах, и скоро об этом узнает весь город. Мириам опустила глаза, Нэнси не отваживалась взглянуть на Лауру. Она раскаивалась, что пригласила Эйлиш стать свидетельницей этого позора.
– Будет нам урок, Нэнси, – сказала Лили. – Нам еще долго об этом вспоминать.
Не успела песня закончиться, а брат Мэтта снова был у микрофона.
– Ни одна свадьба по сю сторону «Бродяжьей тоски» [3] не обходится без исполнения мисс Сюзанной Уэддинг этой всеми любимой песни. Это наш семейный гимн.
– Надеюсь, он нас развеселит, –
