с другой. Ответил, что мне показалось.
— Похоже на газлайтинг, — сказала Вероника.
— Не знаю, что это. Может, он на самом деле и не любил меня никогда, как думаешь?
— Не знаю, — ответила Вероника, стараясь не смотреть в глаза Соне. — Мне казалось, что вы хорошая пара. А ты просто суперкрасотка, так хочется как-то тебе помочь.
— Ну ты ведь не всемогущая, Вероник, — сказала Соня. — Чем ты мне поможешь? Сначала я девять месяцев сходила с ума оттого, что в моем животе кто-то живет, потом сходила с ума, что этот кто-то живет со мной. А теперь, видимо, буду сходить с ума от того, что я мать-одиночка. Слово-то какое мерзкое: мать-одиночка.
— Это два слова, — вставила Вероника.
— Полгода он спал на диване, чтобы не слышать детский плач, полгода! Прости, что все это говорю. Солянка какая-то в голове. А теперь говорит, что ему не хватало близости. А мне хватало?
Вероника протянула Соне бутылку воды. Пригодилась.
— Дорогая, мне так жаль, — тихо сказала Вероника, которая боялась чужих истерик. — Я понятия не имею, почему мужчины так поступают. Но дело точно не в тебе. Ты молодая, красивая, просто чудесная. Хочешь, я с ним поговорю?
— Конечно, — вздрогнула Соня, — скажи, что он скотина и моральный урод. И почему у тебя вода такая соленая?
Вероника обняла Соню, которая смахнула слезы рукавом куртки. Бедная Соня. Маленькая, худая, беззащитная. Хотелось увести ее с собой, подальше от этого серого городка, накормить в хорошем ресторане, сводить в кино.
С неба посыпался мелкий снег. Стемнело. Ни один фонарь не работал. Вокруг слишком дорогой машины Вероники столпились подростки.
— У вас совсем не было секса? — спросила Вероника после минутного молчания.
— Да я уже не помню, кажется, был пару раз, — ответила Соня и поглубже засунула руки в карманы куртки. — А как Кирилл?
— В плане секса? — Вероника насторожилась.
— Да нет, при чем тут секс? Не пьет?
— Нет, бросил. Наши отношения для него дороже алкоголя. Вчера притащил домой электрогитару и барабанную установку. Говорит, через пять лет я буду женой рок-звезды, — сказала Вероника и завела машину.
— Если бы не Кирилл, — тихо сказала Соня, — Сережа бы никогда не познакомился с этой вашей подругой.
Пока на светофоре горел красный, Вероника смотрела в телефон. В голове крутились мысли, беспорядочно, бессвязно. В приоткрытое окно дул ветер. Промышленно-серое небо, ни одной звезды.
Она отвезла Соню домой, а на обратном пути заехала в KFC за картошкой, которая оказалась такой же ужасной, как и кофе. Но попробовать стоило.
Через два часа у Вероники была запись на массаж, но планы изменились. Она набрала номер астролога и свернула в другую сторону. Ни одной встречной машины, только пара виляющих автобусов, которые подскакивали на каждой кочке. Чем ближе к Москве, тем больше фонарей, включенных фар, рекламы. И мысли наконец перестают зудеть, зубы перестают стучать, и вода в бутылке не кажется такой соленой.
У кирпичного дома на Старом Арбате не было парковочных мест. Пришлось оставить машину у отеля и десять минут идти пешком, через салон эротических товаров, два шлагбаума и продуктовый магазин.
Астролог принимала в квартире с отдельным входом. Бесконечный коридор, зеленый ковролин, как полотно бильярдного стола. Звяк, звяк, звяк. Мимо прошла женщина с подносом, открыла дверь с табличкой «Не беспокоить» и поманила Веронику за собой.
Астролог с длинными седыми волосами передвигалась по комнате походкой лунатика. Волосы доставали почти до колен — зрелище жуткое и завораживающее. Тусклый свет, убаюкивающая музыка.
Вероника лежала на полу в позе ангела и чувствовала, как шелковая блузка прилипает к телу. Голова кружилась. Приглушенным голосом женщина произносила заклинания. Она попросила на время ритуала ни о чем не думать. Отключить рациональный ум. Хотелось курить и писать. В ногах начался тремор, в пояснице спазмы. Вероника щурила глаза, чтобы следить за происходящим.
Зажегся яркий свет, женщина молча протянула ей бутылку воды и удалилась из комнаты.
Положив на стол двести евро, Вероника прошла вдоль коридора, заставленного сушилками для белья. Астролог ждала за большим кухонным столом. На подносе стоял глиняный чайник и две керамические кружки, из которых поднимался пар.
— У вас много силы, физической, эмоциональной и духовной, но вы боитесь быть сильной, — сказала астролог, подавая чашку.
— А где мои часы? — спросила Вероника. — Сколько времени?
— У вас сильная связь с матерью, и ваша пуповина еще не перерезана.
В темноте Вероника чувствовала, как закрываются глаза. Она зевнула, сделала глоток чая и ответила:
— Я думала, астрологи гадают по звездам, а вы даже не спросили, когда я родилась.
— В первую очередь я целитель, астрология — мое увлечение.
— И вы меня исцелили? — ухмыльнулась Вероника.
— Нет, но я почувствовала, что происходит внутри вас. Все, что с вами происходило в течение этих полутора часов, я ощущала так, будто это происходит со мной.
— Полтора часа? Сколько сейчас времени?
Вероника огляделась по сторонам, но так и не вспомнила, где оставила вещи.
— Я наблюдаю за своими ощущениями, меняю их и удаляю. Все, что я меняю внутри себя, трансформируется и внутри вас. Я увидела страхи, сомнения и боль. Вы еще ребенок, Вера, вы не управляете своей жизнью, а только делаете вид.
— Меня зовут Вероника.
— Я вижу рядом с вами двух мужчин: сильного и слабого, — продолжала астролог. — Рядом с обоими вы будете страдать и не сможете раскрыться. Только отпустив их, вы перестанете быть ребенком. Вам нужно медитировать, чтобы пройти сквозь боль и отпустить страхи.
— Спасибо, но мне пора, — сказала Вероника и, покачиваясь, пошла в сторону туалета.
Живот покрылся красными пятнами и чесался. Над раковиной висела распечатанная молитва в золотой рамке.
Вероника потянулась за телефоном, который оставила в кармане джинсов, но его там не оказалось. В этот момент в дверь туалета постучали, астролог приоткрыла дверь и протянула Веронике ее телефон.
«Какой бред — эта астрология», — написала Вероника Ане и всю следующую неделю пыталась медитировать.
Когда она постелила на полу спальни медвежью шкуру, Кирилл спросил, давно ли жена увлеклась охотой. Медленное дыхание давалось просто, отключение мыслей — нет. Если она не думала о Кирилле, то думала о Сереже и Ане. Она была веселой, самовлюбленной и много пила. Полные ноги, квадратная попа, большая грудь. Хрупкая Соня с кукольным лицом выигрывала на фоне Ани, но, наверное, мужчинам важнее не внешность, а что-то другое. Аня рассказывала Веронике, что все ее любовники обожают делать куннилингус и делают его часами. Соня вряд ли знала, что значит это слово. Кирилл говорил, что орального секса у Сережи не было за всю
