вам будет делать израильские паспорта? – спросила Мирумян.
– Миша Наумов, вы только что с ним познакомились.
– Он юрист?
– Да, но работает не столько адвокатскими методами, сколько на связях.
– Вы хорошо его знаете, он надежен?
– Пока не подводил, – осторожно сказала Корнелия, вечно клявшая Наумова, что тот дерет деньги с ее приятелей, а делает все кое-как.
– Можете его вечером ко мне в отель привести? Мне самой нужен израильский паспорт. Сами понимаете, как на это посмотрят у нас, если узнают. Наумов точно надежен?
– Светлана, лично проконтролирую! Миша болтлив, но далеко не дурак…
Проводив вельможную особу, Куки потащила Мишу все к тем же камням, подальше от лишних ушей.
– Понял, что за клиентку я тебе нарыла? Вечером пойдем к ней в отель, как ты и мечтал. Мирумян зачморила Клячина, представляешь, он прислал согласие на детские дарконы, сделаешь по-быстрому?
– Душа моя, экспрессом без остановок. Стало быть, Светлана Иосифовна тоже….
– Второй паспорт нужен даже небожителям.
И уже вечером, поджидая небожительницу в отеле, Куки поинтересовалась:
– Какие-такие встречи в шабат? Фигаро, колись, где ты носишься уже второй день?
– Бегаю в Carlton трахать Зою, чтоб не устроила скандал. Едет с женихом на Амальфи, а трахается со мной. Это нормально?
– Можно подумать, тебе это в напряг!
«Встретил Глеба на рынке,
затоваривался на две семьи
_эмодзи_назидательно_поднятый_палец».
«Сколько стоит его дом в Берлине,
три лимона? Колись!»
«Деньги на квартиру Мотя дал или
твой бывший?»
Маруся получила форвардом от Корнелии эту обойму наумовских посланий. Убиться можно, у Маруси самой то же самое. Она набрала Куки и, листая айфон, стала зачитывать:
«Встретил Глеба на рынке,
затоваривался на две семьи,
_назидательно_поднятый_палец».
«Сколько стоит его дом в Берлине,
три лимона? Колись!»
«Фокс выпотрошила Самойлова».
– Агент Моссада сверяет разведданные, – сказала Маруся. – Это я айфон только за два дня проскроллила.
Наумов на парковке Дорогомиловского столкнулся с Глебом, тот приветствовал его радостно, будто и не было размолвки весной. Хотя ту размолвку из-за шекелей, которые не деньги, наверняка помнил только сам Миша. Отправив сына в такси со словами «тут холодно», Глеб стал рассказывать, что у него теперь точно новая жизнь. Это Мише и самому было ясно, судя по количеству сумок Шустова, важнее было узнать про дом.
– И почем? Наша богатая бездельница говорила о трех лимонах, – заложить другого получалось у Наумова на автомате.
– О трех апельсинах, – отшутился Глеб.
Чтоб его слова не выглядели отлупом, Глеб сказал, что Маруся сбила цену на шестизначную цифру: шестизначную же можно сторговать только с семизначной, а что дом стоит больше миллиона – и так ясно. Миша принялся рассказывать, как они зажигали в Теле, надеясь, что тема Загревского разговорит Глеба, но у того потек капустный рассол.
– Побежал, надо бы посидеть всем вместе, на связи!
Развитое годами тренировки чутье разведчика шепнуло Мише, что многое может рассказать Ванечка. В Москве пять, значит, в Вашингтоне уже девять…
«Встретил Глеба, слушал рассказ о его
новой пассии», – написал он для затравки.
«Говорят, крайне достойная
барышня», – пришел ответ.
Ага, зацепили, Миша набрал Ивана в ватсапе:
– «Что за прелесть эта Наташа», – вместо «алё» сказал Ванечка, тоже не лыком шитый.
– Как? Ее тоже зовут Наташа? – лоханулся Наумов.
– Это из «Войны и мира», а её зовут Лера. Очень самостоятельная девушка, банкир…
– А-а-а, служебный роман!
– Нет, она не с Глебом вместе работает, она в Deutsche. А училась во Франции…
– Главное, с квартирой, – наугад пробил Наумов.
– Ну да, они там на неделе, а на выходных у Глеба на даче.
– Знаю, Глеб с рынка как раз с ней вместе на дачу отправился, – не растерялся Миша.
Лера была не просто самостоятельной, а подчеркнуто независимой. Стильная без броскости, умная, со щепоткой цинизма – ровно настолько, чтобы ничего особенно не ценить и не строить иллюзий. Крайне сдержанная в эмоциях – Глебу казалось, что она все время ускользает от него, огораживая собственное пространство. Никаких разговоров насчет съехаться, ничего, кроме зубной щетки и тапок она на его даче не держит. Все делает без напора, без нажима. Может приготовить, а может и нет – по настроению. В какой ресторан пойти? Давай, где знакомых меньше. А уж вип-ивенты вообще не по ней, та же служба, вид сбоку: стоять на шпильках, изнывая от скуки.
После INSEAD, одного из лучших учебных заведений Европы, Лера проработала в Париже ровно столько, сколько требовалось для получения вида на жительство, а потом гражданства. С тех пор, отложив французский паспорт в дальний ящик, из России никуда не рвалась, понимая, что работа и карьера – только в Москве.
Отвезя сына и часть сумок к Наташе, Глеб заехал за Лерой, чтобы отправиться на дачу. Капустный рассол все еще подтекал в кухне, когда они, выбравшись из постели и съев пиццу, отправились гулять. Осенние сумерки, на траве изморозь, пахнет прелью и грибами, как и положено, Лера в брутальных ботинках, в варежках, кутается в шарф.
– Выходные кончаются, не начавшись. Поедем в город с утра? Хочу надышаться этим воздухом и тобой, – обнимал ее Глеб.
– С утра, так с утра. Только не надо таких слов, разве не чувствуешь, как ванильно?
– Думаю на Рождество слетать в Берлин.
– Почему именно в Берлин?
– Это реально мой город, мне там клево. Я и дом там купил, правда, надо еще ремонт, но это уже весной.
– Да и ладно, можно на Airbnb снять, лишь бы не в отеле, надоели за командировки. У меня завал работы, у тебя тоже? Казалось бы, откуда, раз санкции… Мы сейчас только торговлю финансируем, все под копирку, ваниль, но идут потоком. Из Израиля большая поставка спецтехники, море бумаг. Сложно с евреями работать – тупые, необязательные…
– Не любишь евреев? – прозвучало у Глеба полувопросом.
– Да я к ним никак не отношусь. Когда они европейские банкиры, как Тамара Рошаль, это хорошо. А когда они шумные, наглые недоучки… Половина банкиров – плохо замаскированные агенты Моссада, шляются, что-то вынюхивают. И слова им не скажи, раз у нас Deutsche, они пережили холокост, и все им должны, особенно немцы…
– Образно. Насчет того, что Рошаль – европейский банкир, я бы не был столь категоричен. Ты с ней поосторожнее, ей нельзя доверять.
– Сам знаешь, я особо ни с кем не дружу.
«Не надо плитку шашечками, лучше
белую двумя вертикальными полосами».
«Приезжай уже скорей,
столько надо рассказать!!!
_смайл_и_сердечко», – Зое было не до плитки.
Говорить она была способна лишь об Амальфи. Секс сказочный, только Наташка могла подумать, что у рыцаря с этим проблемы. Цепочку на щиколотке поносить не вышло, холодно, зато с вечерней сумочкой концерт в Сорренто пошел на ура. Отравляло только то, жена из Мухино все время названивала.
По поводу жены Маруся уговаривала не париться: у каждого мужика после сорока столько висит на вороту. Взять хотя бы крысу-Эльзу, – Маруся научилась ставить фильтры, и крыса превратилась в фоновый шум, хоть и неприятный, но жить не мешает. Зоя соглашалась, что Ася тоже на все закрывает глаза, но примерять на себя покрой жизни, который втюхивала ей коуч, не хотела, косой покрой!
– Я даже на Рождество в Берлин в этом году не рвусь, у меня сейчас декор, самая сладкая работа. Пусть они там обожрутся картофельным салатом, пусть исполнят всю программу хорового пения и чтения Кафки вслух, – Жуковой непременно надо было всучить Зое свой покрой.
Еще один момент резанул Зою. Они встретили в Неаполе мерзкого Дунина, тот поминал в разговоре какую-то бабу из Мелитополя. Зоя стала принца расспрашивать, тот открещивался, но она чует, что-то такое есть. Полезла ночью в телефон принца, но сходу криминала она не обнаружила.
– Мало ли
