дублер командира и дополнительный взвод – на случай если прежний расчет откажется стрелять всем составом. Слава богу, его таджики не в основе, дублируют.
– Готовсь! – уверенно и зычно скомандовал Медведев, будто он собирался не убивать людей, и весь мир вместе с ними, а просто фейерверки на праздник запускал. Видимо, кто-то отобрал у него цветные воздушные шарики в детстве. – Готовсь!
Протасов бегал перед взводом, нагибая у бойцов стволы автоматов к земле, а Гоголадзе просил его:
– Не надо, генацвале. Оставь, пожалуйста!
– Он Амина уничтожал! В СССР уже генералом был! – кричал Протасов. – И командиром моим!
– Не Багратион же! – хохотнул лейтенант Медведев, показывая глубокие знание истории или литературы. – Цельсь!
– Олег, дай быстрее умереть! – просил Гоголадзе. – Дорогой!
И тогда Протасов вдруг сник, плечи его опустились, и он встал третьим над могильной ямой, лицом к расстрельному взводу:
– Меня тоже.
Можно предположить, что если бы ветер дул в эту минуту с юго-запада, то все трое смертников могли бы обняться и по-киношному встретить смерть. Но ветер дул с севера, мужикам было страшно, и под грузинским полковником от ужаса подгибались ноги.
– Меня тоже, – повторил Протасов.
Медведев желал выслужиться перед командованием, мечтал о Звезде Героя, пусть России, а потому ответил:
– Никто за язык не тянул, – и звонким голосом приказал: – Огонь!
Из десяти бойцов выстрелили четверо, но все пули достигли цели, и смертники попадали в яму друг на друга. Пуля попала Протасову в голову. На сей раз он упал лицом вверх, лежал на трупе своего командира, мятым затылком на его окровавленном лице, и смотрел мертвыми глазами в небо… Солдаты принялись засыпать могилу известью, а затем заваливать жирной, пахнущей августом землей. И опять Протасову явилась японская старуха Ипритова. Вместо земли она кидала в могилу библиотечные книги.
«Бараташвили, – приговаривала она. – Вот Руставели с витязем своим в шкурке, Думбадзе, – сощурилась, – «Я, бабушка, Илико и Илларион»… – и вдруг сказала грозно: – А Горбатов опять не сдал Гофмана! Фашист! И кто такой Илико?»
Среди книг не грех быть похороненным. Хотя в любых похоронах, особенно своих, мертвецу участвовать не грех – скорее обязанность!
Лейтенанта Медведева следующим утром арестовали за превышения полномочий, а также за убийство без суда Героя России капитана Протасова.
Пятачка решили отдать под трибунал уже в Москве, куда он отправился со штрафниками в теплушке, прикрепленной к составу поезда, тащившего домой воинов-победителей. В теплушке все ели свинину, а потому Медведева использовали в качестве голубого Пятачка в розовых бикини.
Таджики Протасова приползи к яме ночью. Под тусклый свет фонарей они разрыли могилу и вытащили убиенных. Их было только двое. По сединам поняли, что это грузины, лица «врагов» уже сгорели от пузырящейся извести, а третий труп, тело их командира, из могилы исчезло, будто и не было его там.
Таджики тоже уважали генерала Гоголадзе – сколько вместе отслужили, – а за уважение оттащили тело к грузинским позициям.
– Товарища грузины осетинские! – шепотом крикнул один из таджиков. – Здесь ваша генерал Гоголь! Оставляем!.. Второй тело лежит за бруствер, под плащ-палатка…
– Честь имеется, – попрощался второй таджик, и протасовские бойцы уползли в ночь.
Через месяц они уволятся из армии и откажутся от российского гражданства. Их дети в этом же году нелегально пересекут границу с Россией, приедут в Подмосковье, чтобы стать гастарбайтерами и трудиться на стройках чужого отечества. Их отцы продадут ордена и медали коллекционерам через eBay, чтобы помочь молодежи найти достойных жен и родить русскотаджикским солдатам внуков. Позже дети, отставив отцовское прошлое, вытеснив его из своей жизни, попросят у местных властей российское гражданство, дабы жизнь мигранта облегчить, а ссылались они на то, что их отцы отдали несколько десятков лет жизни Советской и Российской армиям. Гражданство они получат, смогут заработать сколько-то рублей, растя на них свое потомство, но когда-то начнется новая, уже большая война, на которую их призовут первыми, как натурализованных граждан России, и первыми они в этой войне погибнут чурками черножопыми.
Через бесконечное время жизни в Кабуле холодной ночью ей привиделся Олег, весь израненный и почти убитый тоской по ней. Он звал ее, кричал «Я в Москве!».
Утром она побежала в штаб и попросила главного генерала помочь ей добраться до столицы России.
Она смотрела на заслуженного генерала, взгляд был сумасшедший, рот полуоткрыт, а из него лилась река неизвестных миру молекул, от которой не только молодые кобели делают стойку, но и старые доходяги втягивают живот.
Генерал-полковник бросился к ее ногам, схватил за руки, смотрел снизу, покорный, и молил выйти за него замуж.
Она улыбалась и отвечала, что обещала другому, а обещание – это любовь, то есть она обещала свою любовь другому.
– А вас не люблю, – сказала женщина и погладила генерала по голове, по лысеющей макушке. – Поможете?
Через два дня, с охапками цветов от генерала-полковника и всего штабного расписания, с пачкой денег какого-то астрономического номинала, она летела на военном Ил-86, со строгим наказом военных тратить деньги быстро, так как в стране бешеная инфляция. Некоторых адъютантов, самых молоденьких, она поцеловала в розовые щеки, и, как выяснится потом, для них этот поцелуй окажется самым главным в жизни…
Самолет приземлился в Чкаловске, а оттуда до Москвы ее домчала черная «Волга» с военными номерами.
Ей помогли в комендатуре с поиском Олега – и уже через минуту компьютер выдал всю нужную информацию о госпитале и отделении.
Она ворвалась в палату, где лежал он, которого она любила, кого искала вечность, кому принадлежала полностью, без остатка. Лежал с закрытыми глазами, весь в гипсах и растяжках, наследник Саши Бычкова, ее будущий муж Олег Протасов. Она терпеливо ждала пока он проснется, а сосед по палате, старый, дряхлый отставной генерал со сломанной шейкой бедра, глядел на нее – на спину, тонкий гибкий позвоночник под блузкой, голые мочки ушей – и чувствовал запах волос. Он вспоминал, что когда-то, пятнадцать лет назад, в Кабуле, просил ее выйти за него замуж. Старик понимал, что такое невозможно, как окончивший военную академию понимал, что время линейно, но вопреки наукам ясно знал, что это именно она! Она нашла того, кого любила – а вот он умирает… Он и умер к ночи.
По просьбе Гоголадзе Протасову выделили отдельную палату, где генерал и поженил их. Теперь на полных основаниях Ольга ухаживала за мужем. Обтирала его как младенца мокрыми полотенцами, роняла слезы на следы от пулевых ранений, кормила с ложечки и даже утку не позволяла выносить санитаркам – делала это сама…
А потом, когда он пошел на поправку,
