Ваш А. Чехов.
13 янв. 1901.
На обороте:
Евгении Яковлевне Чеховой. Ялта. Jalta. Russie.
Книппер О. Л., 14 (27) января 1901*
3253. О. Л. КНИППЕР
14 (27) января 1901 г. Ницца.
14 янв.
Милая актриса, я беспокоюсь. Во-первых, ты писала, что ты больна, и во-вторых, я читал в «Русск<их> вед<омостях>», что «Дядя Ваня» отменяется*. Зачем, зачем ты играешь, дурочка, если в самом деле ты больна? Зачем ты не бережешь себя, а прыгаешь, не спишь до 7 часов утра? О, как бы следовало забрать тебя в лапы! Твои письма я получаю аккуратно, прочитываю их по два, по три раза. Отчего ты не пишешь ничего насчет «Трех сестер»? Как идет пьеса? Ты писала только насчет Санина и Мейерхольда*, но вообще о пьесе не писала вовсе, и я подозреваю, что пьеса моя уже проваливается*. И когда я здесь виделся с Немировичем-Данченко и говорил с ним, то мне было очень скучно* и казалось, что пьеса непременно провалится и что для Художественного театра я больше писать не буду.
Я был немножко нездоров, теперь же ничего, всё обстоит благополучно. Собираюсь с Ковалевским в Алжир* и, вероятно, уеду туда 21 января. Теперь море бурное, надо переждать. Адрес мой все-таки остается прежний, т. е. 9 rue Gounod, Nice. С парохода и из Алжира я буду писать тебе, дуся моя, почти каждый день, а ты читай и потом хотя изредка вспоминай обо мне. Если ты будешь болеть, то, честное слово, я разведусь с тобой, а до развода поколочу, так чтобы потом целую неделю ты ходила с подбитым глазом.
Пришел с визитом секретарь консульства — помешал писать. При нем получил твое письмо*. Я получаю все твои письма весьма аккуратно, но только ты пишешь не каждые 2 дня, а немножко реже, дуся моя. Ну, да бог с тобой.
Цветов Марии Федоровне я не посылал*, но с удовольствием послал бы, если бы был уверен, что они не замерзнут. И тебе тоже послал бы. На душе у меня ржавчина. Милюся моя, будь здорова, работай, не кисни, не сиди подолгу в гостях, пиши мне почаще и поподробней. Я тебя крепко целую. Твой Тото*, отставной лекарь и заштатный драматург.
Тихомирову И. А., 14 (27) января 1901*
3254. И. А. ТИХОМИРОВУ
14 (27) января 1901 г. Ницца.
14 янв. 1901.
Многоуважаемый Иоасаф Александрович, только что получил Ваше письмо, Вы меня очень порадовали, спасибо Вам громадное. Вот ответы на Ваши вопросы: 1) Ирина не знает, что Тузенбах идет на дуэль*, но догадывается, что вчера произошло что-то неладное, могущее иметь важные и притом дурные последствия. А когда женщина догадывается, то она говорит: «Я знала, я знала».
2) Чебутыкин поет только слова*: «Не угодно ль этот финик вам принять…» Эти слова из оперетки, которая давалась когда-то в Эрмитаже. Названия не помню, справиться, если угодно, можете у архитектора Шехтеля (собств. дом, близ церкви Ермолая). Другого ничего Чебутыкин петь не должен, иначе уход его затянется.
3) Действительно, Соленый думает, что он похож на Лермонтова*; но он, конечно, не похож — смешно даже думать об этом… Гримироваться он должен Лермонтовым. Сходство с Лермонтовым громадное, но по мнению одного лишь Соленого.
Простите, так ли я ответил, удовлетворил ли Вас… В моей жизни ничего нового, всё по-старому. Возвращусь, вероятно, раньше, чем думал, и очень возможно, что в марте буду уже дома*, т. е. в Ялте.
Мне никто ничего не пишет о пьесе, Владимир Иванович, когда был здесь, молчал, и мне казалось, что пьеса надоела и не будет иметь успеха. Ваше письмо, спасибо Вам, немножко растрясло мою меланхолию*. Будьте здоровы, поклонитесь Вашей сестре*. Желаю Вам здоровья и всего хорошего.
Ваш А. Чехов.
На конверте:
Москва. Его Высокоблагородию Иоасафу Александровичу Тихомирову.
Каретный ряд, 1й Знаменский пер., д. Вашкевич. Moscou. Russie.
Чеховой Е. Я., 14 (27) января 1901*
3255. Е. Я. ЧЕХОВОЙ
14 (27) января 1901 г. Ницца.
14 янв. 1901.
Милая мама, почтовую повестку передайте Арсению*; пусть он получит деньги и снесет их Сергею Яковлевичу Елпатьевскому, живущему в Ялте, в собственном доме — это выше Средина.
Я здоров. Желаю Вам всего хорошего и полного благополучия. Поклон бабушке*.
Ваш А. Чехов.
Чеховой М. П., 14 (27) января 1901*
3256. М. П. ЧЕХОВОЙ
14 (27) января 1901 г. Ницца.
Милая Маша, около 15–20 января ты получишь от Маркса деньги — тысяч пятнадцать*. Положи их пока в какой-нибудь банк. Я собираюсь в Алжир, но ехать туда всё мешает погода. Из Алжира вернусь в Ниццу ненадолго, а потом поеду в Россию, вероятно в Ялту. Здесь очень хорошо, но становится скучно, так как работается очень вяло; да и нездоровится*. Теперь я чувствую себя недурно, но неделю назад было не ахти. Нового нет ничего. Что привезти тебе* из-за границы? Напиши. Действует ли у нас в Ялте водопровод? Была ли ты на репетиции моей пьесы* и — как идет? Боюсь, что скверно. Я хотя и поеду в Алжир, но адрес мой остается прежний, т. е. 9 rue Gounod, Nice. Будь здорова и благополучна, кланяйся Ольге Леонардовне и всем, кто бывает у нас в Москве. Получил из Ялты от Средина длинное письмо*.
Твой А. Чехов.
Деревьев у нас в Ялте много*; это только кажется, что их мало. Лет через 5-10 будет тесно. Увидишь.
На обороте:
Марии Павловне Чеховой.
Москва, Мл. Дмитровка, д. Шешкова. Moscou. Russie.
Алексееву (Станиславскому) К. С., 15 (28) января 1901*
3257. К. С. АЛЕКСЕЕВУ (СТАНИСЛАВСКОМУ)
15 (28) января 1901 г. Ницца.
15 янв. 1901.
Многоуважаемый Константин Сергеевич, большое Вам спасибо за письмо. Конечно, Вы тысячу раз правы, тело Тузенбаха не следует показывать вовсе*; я это сам чувствовал, когда писал, и говорил Вам об этом, если Вы помните. Что конец напомнил «Дядю Ваню» — это беда небольшая. Ведь «Дядя Ваня» моя пьеса, а не чужая, а когда напоминаешь в произведении самого себя, то говорят, что это так и нужно. Фразу «не угодно ль финик этот вам принять» Чебутыкин не говорит, а поет. Это из оперетки, а из какой — не помню, хоть убейте. Справиться можно у архитектора Ф. О. Шехтеля, живущего в собств<енном> доме, близ церкви Ермолая, на Садовой.
Большое Вам спасибо за то, что написали*. Кланяюсь низко Марии Петровне и всем артистам, желаю всего хорошего. Будьте здоровы и благополучны.
Ваш А. Чехов.
Васильевой О. Р., между 3 и 17 (16 и 30) января 1901*
3258. О. Р. ВАСИЛЬЕВОЙ Между
3 и 17 (16 и 30) января 1901 г. Ницца.
Всё занято!*
А. Чехов.
Пока нет, Николай Иванович* обещает заняться сим вопросом.
Вишневскому А. Л., 17 (30) января 1901*
3259. А. Л. ВИШНЕВСКОМУ
17 (30) января 1901 г. Ницца.
Милый Александр Леонидович, большое Вам спасибо за письмо и поздравление*. В III акте, конечно, Вы можете явиться в форменной тужурке*, это так; но почему во II акте Вы входите в гостиную в шубе?* Почему? Впрочем, быть может, это так выходит. Как знаете.
Я жив и здоров, чего и Вам желаю. Не забывайте об авторе*, пишите хоть изредка, сообщайте новости. Сегодня я именинник, но об этом в Ницце никто не знает, и я доволен, я доволен, я доволен*. Желаю Вам здравия и успехов. И все-таки Вам не мешает жениться — на блондинке высокого роста, полной, румяной, которая умела бы печь блины, очень вкусные, и ложилась бы спать в 8 часов вечера. Жму руку.
Ваш А. Чехов.
На обороте:
Александру Леонидовичу Вишневскому. Москва.
Неглинный проезд, мебл. к-ты «Тюрби». Moscou. Russie.
Книппер О. Л., 17 (30) января 1901*
3260. О. Л. КНИППЕР
17 (30) января 1901 г. Ницца.
17 янв.
