светом. От страха сердце ребят колотилось как бешеное, однако бежать им всё равно было некуда и они молча дожидались своей участи.
Тёмная фигура подошла к ним и остановилась. Это был древний старик, высокий и худой, в длинном одеянии, когда-то бывшем, верно, рубахой, а сейчас представлявшем собою одни лохмотья, седые волосы его ниспадали на плечи и перехвачены были на лбу тонкой лентой, взгляд же был мудрым и добрым. Ребята немного выдохнули и, осмелившись заговорить, обратились к старику:
– Дедушка, а ты кто?
Старик ласково улыбнулся ребятам и ответил:
– Я – Смотритель.
– А откуда ты, дедушка?
– Да вон оттуда, робятки, – и старик махнул рукой в сторону леса, – Там моя избушка стоит. А теперича давайте-ко выбираться!
– Да мы не можем, деда! Не выпускает нас! – затараторили друзья.
– Ничего, со мной выпустит, – ответил старик, – Идёмте. С этими словами он поплыл по тропке и трава не гнулась под ним, Валюшка, Николаша и сонный Егорка поспешили следом.
– Деда, а почему мы выйти не можем? – спросила Валюшка.
– Тронули вы то, чего нельзя было. Пошто полезли раскапывать то, что ведьмачка прикопала?
– Мы нечаянно, это Егорка, он маленький ещё, – ответил Николаша.
– А зачем бабка Фотинья это сделала? – снова спросила старика Валюшка.
– А вот чтобы вас тут оставить и сделала.
– Так как? – удивились Николаша с Валюшкой, – Выходит она нас видела?
– Видела-видела, нарочно и пришла сюда за вами следом, да подклад зарыла. Знала, что полюбопытствуете. А ей только то и надо. Как только вы его тронули, так и морок на вас нашёл, окутал, опутал, стеной оградил.
– Так значит это не калитка не выпускала нас, а мы сами находимся за этой стеной?
– Всё так, – отвечал Смотритель, – Вокруг вас стена незримая. Ну а коль в это время вы на кладбище оказались, то и выйти отсюда не можете. Были бы в избе, так оттуда бы выйти не могли. Дело не в калитке, а в вас самих.
– Постой-ка, деда, – остановилась вдруг Валюшка, – А как же ты сам тогда нас видишь?
– Я-то? – усмехнулся дед, – На то я и Смотритель, чтобы всё тут видеть и всё знать. А после, помолчав, добавил: – Я ведь на границе миров живу. Оттого и вижу оба мира.
Ребята притихли, боясь спрашивать дальше у чуднОго старика, лишь бы вывел их отсюда скорее, лишь бы получилось. Вот все четверо подошли к калитке, Смотритель легонько толкнул калитку посохом и она со скрипом отворилась. Старик вышел наружу и, обернувшись назад, позвал ребят:
– Ну не бойтесь же, выходите.
Валюша первая робко ступила на грань между погостом и миром живых, вытянула ножку за порог, потом вторую, и вот уже стояла она по ту сторону ограды рядом со стариком. Николаша и Егорка, не мешкая, перескочили через калитку и, радостно смеясь, подбежали к Валюшке.
– Спасибо тебе, дедушка! – закричали ребята, обнимая старика, а тот довольно ухмылялся в усы, да гладил их по головкам шершавой большой ладонью.
– Ну что же, ступайте теперь домой, да запомните – никогда не подбирайте что ни попадя, тем паче тут, на погосте. Здесь два мира встречаются – живых и мёртвых. Любят колдуны да ведьмачки это место, могут и подклад сделать и порчу навести, да много чего. Фотинья нарочно для вас всё устроила нынче, увидела, что отправились вы на погост, и пошла следом, да зарыла свою пакость, навела такой морок, что не могли вы отсюда уйти да и вас никто не мог найти.
Хорошо, что я пришёл, иначе остались бы вы тут до полнолунья, а оно уже скоро наступит, через два дня, а там пришла бы старая карга за вами, и забрала с собою на шабаш, хотела она в обмен на вас новый дар себе у бесовской силы выпросить. Да не вышло ничего. Но не бойтесь, теперь она вас не тронет. На-ко вот, Николушка, держи гнилушку, она вам дорогу освещать будет. Ступайте!
Ребята побежали по дороге, но внезапно их осенила мысль и они остановились:
– Деда! – крикнули они, обернувшись назад на старика, – А как же дома-то? Увидят нас?
– Увидят, не бойтесь. Ступайте с Богом! – ответил Смотритель и махнул рукой.
Добежав до поворота, ребята оглянулись в последний раз на старика, чтобы помахать ему на прощание, но на том месте уже никого не было и лишь одинокая высокая сосна стояла, качаясь под ветром.
***
– Бабушка, – спросила Валюшка у старенькой прабабушки, когда спустя несколько дней улеглась вся суматоха, – А кто же был тот старик, который нас спас?
Валюшка, Николаша и Егорка сидели на лавке у двора рядом с бабушкой и беседовали, поджидая пастуха, который вот вот должен был пригнать с лугов в деревню стадо. Вечер опускался на деревню.
Бабушка прикрыла глаза, задумалась, а после ответила:
– Думаю я, что Прошенька это был.
– Как Прошенька? – вскричали дети, – Он ведь страшный и злой?
– Кто вам сказал?
– Ну ты ведь сама сказывала, что в избушке он живёт в дремучем лесу. А разве станет там жить добрый человек?
– Почему же не станет? Сам он так захотел, подальше от людей.
– Отчего тогда ты нам не велела ходить туда?
– Оттого, что много знать будете! – строго ответила бабушка, но после смягчившись добавила, – Давно умер уже Прошенька.
Ребята притихли, ничего не понимая, а бабушка замолчала. Но немного погодя снова заговорила и начала рассказ:
– Слушайте уж, ведь покоя не дадите. Маленькая я тогда была, годков пять может, а Прошенька уж большенький был, лет двенадцать, чай иль поболе. Но с ровесниками своими он не ходил, а всё с нами бегал, с маленькими, в куклы игрался да прятки. Ровня те над ним смеялись, за дурачка держали.
Да он и вправду на него был похож, всё улыбался да бабочек рассматривал, то с цветами да деревьями примется говорить, то в небо уставится и счастливый такой стоит неподвижно, а у самого слёзы по щекам катятся. Что уж он там видел? Бог весть. Однако безобидный был и мы, маленькие, охотно с ним играли.
Прошеньку этого подкинули совсем крохой к избе нашего батюшки, в корзине прямо, ночью на крылечке и оставили. Вышли те утром, а там дитё. Чьё? Откуда? Кто скажет. Так и оставили они мальчишку у себя, вместе со своими ребятишками вырастили, как родного любили. А как подрос Прошенька, так и стали замечать, что блаженной он. Ну что поделать? Не исправишь ведь.
А после и поняли, что вовсе он не простой, однажды увидела мать, как коршун цыплёнка на дворе схватил да понёс, а Прошенька выскочил из избы, голову задрал, уставился в небо, шепчет что-то. Видит мать – коршун когти разжал и цыплёнка выпустил. Упал тот на землю. А толку-то, всё одно, мёртвый уж теперь, один бок когтями крепкими разорван. Да тут вот что и случилось. Прошенька к цыплёнку подбежал, в ладошки его взял, погладил, пошептал, дунул и – цыплёнок-то и ожил! Побежал по зелёной травке к своим!
Диву далась попадья, мужу вечером поведала. И стали они теперь много чудного за Прошенькой подмечать, да всё ведь он доброе творил, зла не делал. Так и время шло, а как исполнилось ему семнадцать лет, поклонилсяон родителям в ноги и сказал отцу с матерью, мол, пойду я в лес жить, спасибо вам, что вырастили, погибнуть не дали. Батюшка с матушкой снова диву дались, ведь они ему сроду не сказывали, что не родный он. Отвечают, мол, куда тебе, сынок, разве ж проживёшь ты один? А он всё своё твердит. Что делать? Ну давай хоть в деревне избу тебе поставим. Нет, бает, в лесу буду жить и всё тут.
Подняли ему избу. Оставили кой-какой скарб. Дровишек немного. Ладно, думают, лес недалёко от деревни, можно и проведать сходить и сам Прошенька в случае чего придёт. Так и ушли. А Прошенька ничего, жить стал, люди диву давались, как такой дурачок сам справляется? Подивились да
