У тебя дома. И если я выиграю, то заберу у тебя из дома любую вещь, какую захочу. Идёт?
В назначенный час к Вовке домой пришёл Сергей.
— Ну, что? Ты готов? — Спросил. Словно это не ему, а тебе надо было за несколько часов до этого объедаться зелёными стручками неспелого гороха и прислушиваться к тому, как они медленно дозревают у тебя в животе. Вовка молча кивнул.
— Тогда айда на чердак?
— Зачем на чердак?
— А вдруг мать придёт. Она же не оценит научной важности нашего эксперимента.
Залезли на чердак. Там было невыносимо жарко и пыльно. Сергей снял штаны и встал на четвереньки.
— Теперь надо ждать — скомандовал он.
— А долго?
— Откуда же я знаю…
Несколько минут показались вечностью. Пот заливал глаза. Рубаха плотно прилипла к спине. Вовке стало казаться, что Сергей всё так и задумал. Что никакого опыта не будет и он просто ждёт, что Вовка сдастся. Ну, нет, не дождётся!
— Приготовиться! — скомандовал испытуемый. — Поджигай!
Вовка зажёг спичку, поднёс её к выхлопному отверстию. Полыхнул факел. Это было так неожиданно, что от испуга экспериментатор выронил спичку. Она упала на дощатый пол, покрытый трухой пересушенной соломы и продолжала гореть. Вот тебе на! Когда разжигаешь костёр — полкоробки изведёшь прежде, чем займутся сухие листики. А спички гаснут и гаснут от малейшего дуновения, а то и просто так. А тут упала и продолжает гореть. Солома занялась. Вовка попробовал затоптать её, но быстро понял, что тушить огонь босой ступнёй не вполне сподручно. Пока мальчишки стягивали рубахи, полыхало уже изрядно. Пришлось потрудиться, чтобы отстоять дом. Надышавшись дыма, с ожогами и в саже они спустились вниз за водой, чтобы пролить чердак.
— Ну, что, я выиграл? — спросил Сергей.
— Угу. — признал оппонент.
— Забираю любой предмет, который захочу?
— Ну, да. Как договаривались.
Серый подошёл к портрету отца и протянул за ним руку.
— Нет! Это не тронь! — завопил Вовка.
— Но ведь ты проиграл. А значит должен. А долг положено отдавать, хоть умри.
— Тогда я лучше умру.
— Как знаешь… — Серый развернулся и ушёл.
На другой день на общем сборе Серый сообщил:
— Сегодня вечером мы будем печь картошку. В золе.
— А где же мы её возьмём, Старый? — последовал незамедлительно вопрос.
Серого иногда называли "Старый". Хотя он и не был самым старшим по возрасту в их ватаге. Но это было скорее не прозвище, а титул, — признание его права на власть.
— Где, где? В Караганде! — уточнил он. — Сейчас я пойду за ней на станцию. Кто со мной?
Вызвались все. Cерый откуда-то узнал, что будет проходить товарный поезд и он сделает на станции остановку. Но там в это время полно народу и украсть картошку прямо на станции не получится. На полном ходу на поезд тоже не залезть. Остаётся одно — поймать момент, когда состав ещё не наберёт полный ход, но уже отойдёт достаточно далеко от людных мест.
— "Зак-рой под-ду-ва-ло и си-фон" — прочитал Вовка табличку возле устройства для перевода стрелок, напоминающего огромную кувалду. Книги читать он ещё не мог, но с вывесками и разного рода заголовками уже справлялся.
Никто из пацанов не смог бы догнать поезд уже почти набравший скорость, а Серый смог. Он зацепился за край низкобортной платформы, на которой горкой возвышался бархан из картошки, закарабкался на неё и начал быстро выбрасывать корнеплоды на насыпь. Времени у него было немного. Через минуту скорость может быть такой, что можно будет сломать себе шею, соскакивая вниз. Но он спрыгнул с ловкостью каскадёра, умело кувыркаясь вокруг своей оси. Так хоть синяки и ссадины тебе обеспечены, зато переломов можно избежать. Все шли в это время по насыпи, прочёсывая кустарники и траву и собирали урожай.
Когда костёр догорел и зола созрела для запекания картошки уже стемнело. От реки повеяло прохладой. К Вовке подошла Валька и попросила его помочь найти её маленькое круглое зеркальце, которое она потеряла в траве.
— А где ты его посеяла? — спросил он.
— Возле во-о-он той копны сена.
— А что ты там делала?
— Захотелось побыть одной. Пока я там сидела оно выпало из кармана платья.
— Эх, растяпа! — пожурил Вовка, но помочь не отказался.
Минут двадцать они наощупь перебирали траву. Присели отдохнуть, облокотившись на копну.
— Картошку наверное всю давно съели — посетовал Вовка.
— Хочешь, сбегаю принесу? — предложила Валька.
— Да ну её. Всё равно ничего не осталось уже.
Валька села рядом и, прижавшись к мальчику, положила свою голову на его худосочное плечико. А ведь она была намного выше него. Он откинулся, закопавшись в сено и крепко обнял её.
Он не чувствовал ни возбуждения, ни влечения, — эти ощущения ему были неведомы и недоступны. Он не чувствовал даже любопытного желания потрогать её. Хотя нормально развитым мальчикам это любопытство было знакомо с ранних лет. Зато он чувствовал тепло. Необычайно приятное тепло, исходящее от неё.
Доброта, забота, доверчивость смешались в единую субстанцию, материализовались в виде незримой лучистой энергии и, не проходили насквозь как нейтрино, а наподобие солнечных лучей застревали в нём, согревая. Ничего подобного он не испытывал ранее. Всё случается с нами когда-то впервые. Вот и сейчас он ошибочно думал, что так и должно быть. У всех и всегда.
В назначенный час Вовка пришёл домой, чтобы мамка накормила его супом. Она специально для этого прибежала с работы. А когда он выскочил снова на улицу, то никого из ребят найти не смог. Пробежав несколько улиц, встретил Василия Ивановича.
— А где пацаны, дядь Вась, ты не видел?
— Да минут пять назад промчались как угорелые. Чуть не затоптали.
— А куда побежали?
— Немец подбитый вот так пролетел… — он показал рукой. — Колёсами едва крыш не касался. Во-о-он там, видать, упал.
— Эх, дядя Вася! — с укоризной произнёс Вовка. Словно инвалид был виноват в чём-то. И побежал туда, где должен был упасть самолёт.
Выбежав в поле он сразу увидел горящий истребитель с крестами и всех ребят суетившихся вокруг него. Главная добыча досталась Серому. Он в копоти дыма пытался вытащить из кабины убитого лётчика. Там богатства — на всю жизнь хватит. Кожаная куртка, шлемофон, комбинезон, сумка, пистолет. Всего не перечислить. Мишка сначала помогал ему, но не выдержав ожогов, отступил. Серый один старался. Вот уже верхнюю часть туловища выволок, да ноги как-то застряли. "Ну, ничего, сейчас я ему помогу. Добежать бы только быстрее. Я ведь должник его. Стерплю любую боль, а долг отработаю" — подумал Вовка. Но добежать он не успел. Шагов сорок-пятьдесят ему оставалось.
