кредитом! И не сразу узнала её на вечеринке. Она и есть эта таинственная Милла!? Твоя единственная любовь…
Дальше я не слышу. Рывком, без стука и правил приличия, открываю дверь кабинета большого босса этого заведения. Под взволнованным взглядом Степанова прохожу внутрь и так же рывком захлопываю дверь за собой.
Однажды я уже врывался в эти стены с подобным настроем. Но тогда я просил отпустить меня, расторгнуть контракт. А сейчас я никуда не собираюсь, всего лишь хочу расставить все точки над «и». Избавить себя от общества его дочери. Хватит уже. Финита ля комедия…
Чуть больше трёх лет назад
Милла
— Проходи, Милл. Садись.
Быстро, так, чтобы никто не видел, шмыгаю в кабинет первого тренера.
— Доброе утро, Сергей Иванович, — уверенно сажусь напротив мужчины. — Я по делу.
— Я уже понял, — хмыкает тренер. — Что там Пашка опять натворил?
— Ничего, — такой настрой Иваныча сбивает и расстраивает одновременно. Почему сразу натворил?
— Ничего, — бурчит себе под нос и снова хмыкает, — ну ещё не вечер.
— Почему вы так с ним? — не могу сдержать возмущение.
— А нечего растрачивать себя попусту, — грозно рычит Иваныч, сверкая недобрым взглядом. В один миг его лицо приобретает бордовый оттенок. — Или ты думаешь, я не знаю про клетку?
— А он ничего и не скрывает! — повышаю голос.
— То есть ты на его стороне? Ты поддерживаешь этот… спорт?
— Нет, это я не поддерживаю. Но я всегда буду на стороне Паши.
— А могла бы наоборот мозги ему вправить.
Он даже не знает, о чём просит.
— Сергей Иванович, — говорю спокойно, размеренно, но с нотками мольбы, — не списывайте его со счетов. Он старается. Весь этот месяц, практически не вылезает из спортзала. Он даже бои не посещает.
— Не посещает, говоришь? — тренер отводит взгляд в сторону, несколько секунд разглядывает настенную полку со всевозможными кубками. Но смотрит туда пустым взглядом, просто обдумывает что-то. — Это он тебе сказал?
— Что? — не понимаю.
— Он сказал, что не посещает?
— Да.
— Милл, я сейчас, конечно, лезу не в своё дело, но на что вы тогда живёте? Той зарплаты, что я тебе плачу, не хватит и на половину месяца. Спонсоров у Пашки больше нет…
— Как это нет? — вскакиваю, но под пристальным взглядом Иваныча сразу падаю обратно.
— Спонсоров у него уже давно нет, и если так пойдет и дальше, то и не будет, — тренер говорит так, как будто подводит черту. — Вся его карьера висит на волоске. А он тратит своё время на чёрти что.
— Но он здесь всё время, до поздней ночи задерживается…
Замолкаю. А здесь ли он по ночам задерживается?
Иваныч с пониманием кивает.
— Поговори с ним, Милл. Бой через два дня, и уже в принципе невозможно что-либо поменять, но… Пусть хотя бы понимает, что будет, если он проиграет.
— Что будет? — спрашиваю с тревогой.
— Я не буду его задерживать, — в голосе тренера звучат стальные нотки, — и своё время тоже больше тратить не буду.
— Вы его выгоните? — встаю, но на этот раз не собираюсь садиться обратно. — Да как вы можете? Он четыре года уже здесь.
— Вот именно! — Иваныч тоже на ногах, руками упирается в стол, телом подаётся вперёд, чтобы приблизить ко мне своё гневное лицо. — Четыре года! Четыре! Да за этот срок он уже должен быть чемпионом мира!
— Но он же никогда не проигрывал, — цепляюсь за это как за соломинку.
— Всё когда-то бывает впервые.
— Это не тот случай, — отступаю от стола. Пячусь к двери, разворачиваюсь, — Он и сейчас не проиграет, — бросаю через плечо, выхожу и с силой захлопываю дверь.
Несправедливо. Боже, как же это всё несправедливо.
Но злость на Иваныча быстро утихает, возможно, я даже могу признаться, что он отчасти прав.
Но Пашка… Как он мог врать мне? Он до сих пор участвует в боях? Он обманывает меня!? Говорит, что тренируется здесь, а сам…
Вихрем несусь обратно в зал, застаю Пашку в спарринге с Владом. Они так увлечены, что меня пока не замечают. А когда замечают, Пашка сразу заканчивает бой. Пытаюсь контролировать мимику, не показывать ему, что я злая или недовольная, но у меня это плохо получается.
— Что случилось, Милк-Милк? — это меня спрашивает Влад. Даже ему всё понятно.
— Не называй её так, — рычит Пашка. Подныривает под канаты и приближается ко мне.
Влад остаётся на ринге и явно не хочет участвовать в нашем конфликте. Но я не собираюсь конфликтовать. Всего лишь хочу узнать, какого чёрта происходит?
— Что-то случилось? — спрашивает настороженно Пашка.
— Да, случилось, — говорю спокойно. То есть стараюсь говорить спокойно. — Я только что была у Иваныча, и он всё знает. Он знает, что ты участвовал в боях.
— Но я не делал из этого тайну.
— Он сказал мне… что ты до сих пор в них участвуешь.
— Да? Хм, — кривая полуулыбка на губах, — да что он может знать, этот Иваныч, — Паша не смотрит мне в глаза. Наклоняется, быстро целует в висок. — Не обращай внимания, Милл, — отстраняется. Устремляет взгляд в пол. — Я же сказал тебе, что бокс сейчас на первом месте.
Влад, словно безмолвный свидетель нашего разговора, наблюдает с ринга, и я говорю очень тихо:
— Иваныч сказал, что если ты проиграешь, он тебя вык… отпустит.
Я чувствую, как Пашка напрягается, но лицо остаётся невозмутимым.
— Я не проиграю, — ещё один поцелуй в висок. Лёгкие успокаивающие объятья. — Я останусь сегодня. Ещё потренируюсь.
Ложь.
Бегло смотрю на Влада. И пока друг не видит, его голова покачивается из стороны в сторону. Этот жест подтверждает мои сомнения.
Пашка лжет.
— Хорошо, оставайся, — с трудом выговариваю слова.
Не хочу ругаться. Наша, последняя и единственная сора, до сих пор отдается ноющей болью в сердце.
— Я домой тогда поеду, — смотрю на наручные часы. Рабочий день подошёл к концу.
— Хочешь, я отвезу тебя, Милл? — Влад будто издевается. Паша никогда ему это не позволит.
— Не надо, — жестом останавливаю выбирающегося с ринга Владика, — меня Маша отвезёт, — поворачиваюсь к своему чемпиону. — Во сколько ты вернёшься?
Он пожимает плечами.
— Я не долго, обещаю. Может, пару часиков.
Опять ложь. Пашка всегда возвращается глубоко за полночь.
— Хорошо, — сухо соглашаюсь. Тянусь к его губам и коротко целую. — Пока, — говорю обоим. Смотрю на Влада, жду, что он что-то скажет, помашет рукой, но замечаю его странный обжигающий взгляд на своём теле. Этот взгляд буквально раздевает, проходится по моим бедрам, скользит к груди и только потом останавливается на моих глазах. Какой-то секундный немой контакт, от которого бросает в дрожь.
Да что это с ним?
