его перед фотографией Токуэ-сан.
— Если пакет развернуть, Току-тян сможет увидеть, что это… — предложила Морияма-сан.
Вакана тут же кивнула и дрожащими пальчиками сняла упаковку.
Глаза Сэнтаро округлились. Белоснежная блузка?
— Я не умею шить, так что… просто купила. Это совсем не дорого, но… — Не договорив, Вакана разрыдалась в голос.
Морияма-сан придвинулась ближе к ней.
— Я уверена, сейчас Току-тян очень счастлива, — мягко сказала старушка, взяла блузку из рук Ваканы и, расправив белоснежную ткань, поднесла подарок к портрету.
— Ну? Разве не здорово, дорогая? Вакана-тян принесла тебе блузку, которую сшила твоя мама…
Ее искривленные пальцы нежно гладили плечо девочки, дрожавшее от рыданий.
— Вакана… — сквозь слезы выдавил Сэнтаро. — Спасибо тебе.
Довольно долго все трое сидели не шевелясь. Пока их дыхание не выровнялось, никто не сказал ни слова.
Сэнтаро бросил взгляд за окно. Пока они скорбели, закатное солнце уже успело окрасить траву красноватым сиянием.
Утерев слезы, Сэнтаро посмотрел на пустую птичью клетку. Морияма-сан проследила за его взглядом.
— Току-тян все беспокоилась, сможете ли вы ее простить.
— За канарейку? — уточнил Сэнтаро.
— Ну… да.
Не отрывая коленей от татами, Морияма-сан передвинулась ближе к Сэнтаро.
— Не знаю, стоит ли говорить… тем более после такого подарка… Как вы его называли? Ма́ру?
— Марви, — подсказала Вакана, поднимая голову.
— Да. Так вот… Она решила выпустить Марви сама. Не советуясь с вами. И не знала, как вам это объяснить…
— Да, — кивнул Сэнтаро. — Но в этом письме объяснила.
— Все в порядке, — сказала Вакана. — Конечно, раз Марви хотел летать…
— Сначала он не улетал. Сидел то в саду, то на крыше, вон там… А теперь лишь иногда прилетает поесть!
— Серьезно?! — Личико Ваканы вытянулось, хотя щеки еще блестели от слез. — А я так боялась, что летун из него неважный…
— Ну, что ты! — Морияма-сан гордо дернула головой. — Порхает, как вертолет! Постоянно замечаю его на разных крышах.
— Значит, все-таки полетел?! О, Марви…
— Все его тут понемногу подкармливают.
— Правда?!
Личико Ваканы наконец-то расслабилось. Впервые под этой крышей.
— Ну, разве не здорово? — усмехнулся Сэнтаро. — А ты боялась!
— Наверно, я фанатка контроля.
Морияма-сан неожиданно хохотнула.
— Может, о покойнике так и не говорят, но… Как ее лучшая подруга, я, пожалуй, могу сказать вам все, что я о ней думаю!
— Что, например? — уточнил Сэнтаро.
— Я думаю, она была большой… фантазеркой.
— Фантазеркой??
Сэнтаро с Ваканой озадаченно переглянулись.
— Когда она вручила мне это письмо, — Морияма-сан кивнула на странички, белевшие у портрета рядом с блузкой, — я вовсе не собиралась его читать. Но оно было без конверта, и пара строчек все-таки попалась мне на глаза… Про все эти «миры, которых не существует, пока нас нет»… Она же об этом писала, не так ли?
— Ну да.
— Ох! Опять она за свое. Я сразу подумала, когда эти строчки увидела… А «прислушиваться» к чему-нибудь советовала?
Сэнтаро кивнул.
— Не подумайте странного, — мягко улыбнулась Морияма-сан. — Но такими фантазиями она морочит голову всем, кто ей нравится. «Слушайте шепот бобов», «Луна говорила со мной» и так далее…
— Но лично я очень благодарен ей за это письмо, — осторожно возразил Сэнтаро. — Даже подумал, что надо бы дать почитать и Вакане. Может, это и правда всего лишь фантазии, но мне помогают неплохо!
Вакана зажмурилась и помассировала глаза.
Все еще улыбаясь, Морияма-сан посмотрела на них.
— Не хотите ли прогуляться? — предложила она, поднимаясь с татами. — А заодно и поболтать с Току-тян…
— С Токуэ-сан?!
Глаза Ваканы восторженно округлились.
Глава 29
Пурпурное зарево уже растекалось по небесной лазури, когда они вышли к некрополю, сиявшему на фоне заката, точно маяк.
— Току-тян позвала меня в кондитерскую бригаду после того, как я пыталась покончить с собой… — Вытянув левую руку, Морияма-сан продемонстрировала им старые шрамы. — Я порезала запястье. Но неумело, так что пришлось выживать. А все потому, что больше не могла выносить боль. С тех пор как я заболела, мои пальцы совсем искривились, кожа на руках расползлась, а лицо распухло, да так и не вернулось в норму до сих пор. На голове и лице повылезали гнойники. Для любой женщины это уж слишком… В общем, мне все это надоело, вот я и вскрыла себе запястье.
Шагая к некрополю, она то и дело оглядывалась на Вакану с Сэнтаро и продолжала рассказ:
— Такая боль перекраивает людям психику. Она никогда не стихает, так что некоторые предпочитают умереть… Я была уже на пределе, но почему-то выжила. И тогда Току-тян предложила мне: давай, мол, готовить сласти. «Вместе выживать веселей!» — сказала она. А я уже с ума сходила, потому что не могла даже сдохнуть за этой изгородью, какое уж тут выживание?.. Видимо, я ей понравилась. Потому что сразу начались все эти… «Слушай, открой уши!» — ее любимая тема. Как и все эти заклинания: «Представь себе ветер, что обдувал все эти бобы на пути к тебе…»
— Ну, не знаю, — пожал плечами Сэнтаро. — Если она готовила такой фантастический цубуан, я могу поверить, что ее фантазии — реальность.
— Вот как? Ну что ж… Может, это и к лучшему, — Морияма-сан прошла с десяток шагов, не говоря ни слова. — Поначалу я делала все, как она говорит. Над кастрюлями нависала, прислушивалась изо всех сил. Только ничего не слышала! Никакого «шепота бобов», вообще ничего… А как насчет вас, шеф? Вы когда-нибудь слышали шепот бобов?
Несколько секунд Сэнтаро шагал молча.
— Нет, — наконец отозвался он, покачав головой. — Но думаю, она имела в виду, что мы должны обращаться с бобами так, будто слышим их голоса.
— Ну, разумеется! Это понятно. Да только если ты повторяешь одно и то же слишком часто, от тебя устают… Люди стали называть ее лгуньей. Все начали сторониться ее, и даже в кондитерской бригаде она какое-то время стряпала в одиночку.
