Привязанность моя к вам начинает меня беспокоить. Она до сих пор такого рода, что я не ношу укоризны в совести и готов и впредь сказать Господу моему, что я уже несколько раз говорил в молитве: "Господи, Ты знаешь мою немощь, и Ты сам привел меня к обязанности помогать этой душе, Ты сам и сохрани чувства мои здравыми и прости меня, если я не могу удержать их в строгих пределах". И знаю также, что привязанность моя к вам не есть нечистая, а духовная. Я люблю вашу душу и желаю всем сердцем, чтобы она спаслась.
Я вам говорил уже, что у меня такой характер, что я не мог рисовать иконостасов без того, чтобы они меня всего не занимали. А потому вы на счет мой не пужайтесь. Молите Господа Бога всегда обо мне, чтобы Он не поспустил меня увлечься далее и быть как можно в самой заботливости сердца в мире; но уверяю вас, что вы не заменяете мне Господа моего, на которого я уповаю, и надежда спасения, которую я в нем имею, не оставляет меня.
Если вы и сами заметили, в письмах моих и в других моих действиях с вами, признаки страстной привязанности, благодарю вас всею моею душою, что вы мне это сказали. Ибо это знак, что вы любите меня в Боге, если страшитесь опасности души моей. Делайте это и вперед. Вы ничем лучше не заплатите мне за мою готовность все для вас сделать.
Я не только не боюсь, пиша к вам, предаваться всей полноте чувства, которое я мог когда иметь, но ещё старался сосредоточить оное, ибо вы были в таком положении, что вы бы не приняли ничего от холодного рассудка. Не думайте, однако, любезный друг, чтобы это также было лицемерие. Нет, говорю вам: что вы читали со слезами, то и писано было со слезами.
Я старался сосредоточивать всю нежность сердца, чтобы им заменить порывы скорби. Главная моя цель - к которой я стремлюсь, и чего прошу у Бога, чтобы увидеть вас совершенно с здоровою душою. Эти усилия действовать на вас посредством чувства и беспрестанная о вас заботливость, святая по цели и суетливая по немощи, была причиною худого на меня действия, в том, что я не могу ни о ком другом с усердием молиться, как о вас.
Я знал мою немощь с первой минуты моего с вами сближения, начал ограждать себя опасением, чтобы не увлечься туда, куда не должно. Но если бы собственная моя опасность была и более, то неужели меня не сохранит Господь Бог, видя, что оставить вас одних было бы непростительным для меня грехом. Я должен вас поддерживать хотя словом полезным - даже одним дружеским участием. Вот вам что я говорю теперь по сознанию моей совести перед Богом.
Вы не сделали ещё никакого преступления, и никто другой с вами. За увлечение чувств может осуждать только один Бог, а не люди. Увлечение вашего сердца - есть немощь всем нам общая.
Я уже вам несколько раз говорил и опять повторяю, что крест ваш и страдания ваши для вас бесполезны, потому что вы сами всему этому причиною. Вы тревожились вчера и третьего дня - зачем вы мне сказали, что враг обо мне нашептывал?
Мысль избежать стыда временного (который не имеет места, ибо вы преступного ничего не сделали) посредством крайней гибели души - да будет вам так чужда и ненавистна, как сам диавол - это и мой вам совет.
Н.Д. Фонвизиной
февраля 4, 5 и 6
Не все мне принимать вашу исповедь, примите и вы мою, любезная Наталья Дмитриевна. Я сегодня согрешил непростительно и чувствую, что много прогневал Бога. Мне очень хотелось нынче с вами побеседовать, частию по доброй о вас заботливости, а частию увлекаясь просто удовлетворить своему желанию, ибо немудрено, что собеседования мои с вами могут обратиться в некоторую привычку, тем более что с одними вами я имею только духовные беседы и разговор прямо искренний. Но дело не в этом, а в том, что в эту минуту сделалось это желание нетерпеливым - а необходимость пробыть с братом по принуждению в соборе во время свадьбы, необходимость с ним тащиться медленно по улице, потом хлопотать, чтобы напоить его чаем, и проч. так меня взволновали, что я вышел из терпения - и вместо того, чтобы иметь в виду успокаивать его болезненную раздражительность, разными упреками и досадительными словами возмутил и его и привел в досаду.
Сверх того, осмелился дерзновенно произнести решительный суд на людей, о которых имею самое неосновательное понятие, и даже вопреки собственным опытам и убеждениям. Я по себе знаю невозможность, горячо принимая заботливость о ком-нибудь одном, заботиться в это время о других. Теперь буду умолять вас, милая моя, возлюбленная Наталья Дмитриевна, чтобы вы более не откладывали вашей исповеди далее понедельника и раскрыли бы ваше сердце вполне. Сделайте для меня эту жертву - вы не только заплатите мне сим за мою к вам дружбу - но дадите мне новую жизнь - ибо ваше нерешительное состояние такую мне приносит муку, что я не знаю, когда я дождусь, чтобы увидеть вас вне этой силы вражеской, которая вас давит и связывает вашу волю.
Вы теперь для меня все. Вы теперь для меня отец, и мать, и сестра, ибо я ни об ком другом не могу теперь помнить, пока вы находитесь в таком состоянии. Вы, которая цените так высоко всякого рода любовь, хотя бы она вела к пагубе, не оскорбляйте святого дружества, не ругайтесь над сердцем, которое о вас болит.
Вы сами говорите, что вы не любите середины, но всегда хотите, чтобы у вас было все или ничего. Соберите же всю вашу волю, станьте выше малодушного человекоугодия, уничижите себя совершенным исповеданием. Это уничижение есть самое лучшее место, на котором душа человеческая может только находиться.
Если вам трудно будет многое выговорить словами, то напишите на бумаге - это будет гораздо легче, - но только все, ради Бога, все, не таите ничего. Может быть, у вас есть и ещё что-нибудь, в чем вы и мне не признались, что, впрочем, для меня удивительно, что вы до сих пор не уверитесь, что вы можете говорить со мною, как говорите с собою.
Ваша болезнь для меня то же, что моя собственная, или ещё более, ибо я знаю, что ваш сосуд ещё немощнее и слабее, по слову Апостола. Я не осужу вас, друг мой, но помогу, но теперь дело не в том, сколько вы нагрешили, а в том, чтобы вырваться из-под власти диавола, воспринять свет очей и освободить свою волю из пленения.
И чего вы страшитесь? Взгляните на всю вашу прошедшую жизнь. Не представляются ли вам все люди, которые с вами в ней встречались, как тени, которые прошли мимо вас. Их уже нет, а вы остались сами с собою. Так промелькнут и все другие. Никого не унесешь с собою. Каждый несет свое бремя, каждый явится один на судилище Божие.
Н.Д. Фонвизиной
февраля 11
Вот ваше нерешительное положение наконец решилось. Что же будем делать, друг мой любезный? Знаю, что это вам тяжело и горько - сужу по себе, ибо и я лишаюсь в вас единственного сокровища, в котором я находил отраду для моего сердца. Но что же, говорю, будем делать? Неужели будем роптать на промысел Создателя? Нет, милая моя, добрая моя Наталья Дмитриевна. Прославим лучше Его святое имя - и душою, и сердцем, и устами.
Пространство и время не могут разлучить союза душ. Не забывайте и меня в молитвах ваших, а я думаю, что никогда вас не забуду. Душа ваша будет для меня столько же драгоценна, как своя собственная. Я со слезами с вами разлучаюсь, но буду надеяться, что с радостию вас встречу. В залог нашей дружбы я не хочу от вас ничего вещественного, ничего земного. Мне оно не надобно. Я буду спокоен и утешен и разлучусь с вами в полной надежде на свидание, если получу от вас верное обещание хранить даже до последнего вздоху ту же веру и то исповедание, в которых душа моя надеется обресть жизнь вечную.
Верьте в милосердие Божие. Вверяйте все его святому промыслу, вашу жизнь, вашу душу, ваши чувства, ваше спасение, вашу кончину.
Будьте в руках Божьих как младенец - будьте довольны всем, что случится, - верьте, что все, что не от вас зависит, приходит от Бога и есть самое для вас лучшее, что только может случиться. Но ропщите на людей, которые наперекор вашей воле на вас действуют - они орудия Божьи в отношении к вам, и потому вы должны на них смотреть святым оком, вы обязаны за них молиться, потому что через них Бог доставляет вам иногда большую пользу, нежели через друзей.
Старайтесь возвратить сердце ваше ко всем святым обязанностям, которые возложены на вас по теперешнему вашему состоянию. Не чуждайтесь обязанностей непорочного брака - это не мои слова, а апостольские: жена, отдавай мужу должное. Тем, что вы будете исполнять это по послушанию к Богу, получите награду жены, которой обещано спасение за непорочное чадорождение. Когда приедете в Тобольск, выберите себе духовника, помолившись усердно Богу, с осторожностью. Для сохранения постов и других уставов церкви - постарайтесь мало-помалу, не нарушая послушания к мужу, своею ласкою и кротким поведением извлечь из него добровольное на то согласие - вы будете иметь тогда от этого двойную пользу. Не тяготитесь повиновением, когда привыкнете к нему, то оно заменит вам многие добродетели. Старайтесь избегать светского знакомства, по к которому приведут вас обстоятельства вашей жизни будьте терпеливы, не отказывайтесь подарить им некоторую часть времени, только из угождения к ним, не поддевайте их насмешкам над другими (это давно мне в вас не нравится, хотя оно более происходит в вас от детскообразного нрава). Лучше вам в таком случае помолчать и показаться нелюбезными - тем скорее вас оставят, которые не будут одного с вами духа, а может быть, и сами переймут ваше доброе молчание.
