Я вам давно говорил, что главная ваша болезнь - в изнеженности воображения. Вы и сами это чувствуете. Я выпишу вам наставления из опытов святых отцов - которыми вы можете воспользоваться в свое время. Говейте непременно всяким постом - от этой обязанности никакие внешние обстоятельства вас не удержат. Чтобы получить на это согласие мужа, то это так важно, что оно стоит того, чтобы и у ног у него валяться.
Вам горько, чувствую это и знаю, всею душою моей чувствую, потому-то и хочу, чтобы вы искали облегчения там, где его только найти можно. Дайте мне на все это обещание и требуйте от меня всего, что я могу для вас сделать. Во-первых, я обещаю вам делать все, чтобы с ним сблизиться ещё более и употребить все мои силы ему на пользу.
Во-вторых, если Богу будет угодно устроить положение брата, я буду молить Бога, чтобы он устроил, если это будет полезно для вас, мне путь в Тобольск. У меня давно лежит к нему сердце, а с тех пор как вы будете там, он будет для меня отрадным местом. Итак, Христос с вами.
Н.Д. Фонвизиной
февраля 15
Что это вы, моя милая Наталья Дмитриевна, имея живую веру - и опыт в том, что молитва все может сделать, если будем просить чего себе и другим на благо, - имея все это в своих руках, вы сами себя мучаете понапрасну. Вы имеете сильную привязанность - и вас никто не заставляет изгонять её вон, обратите только её в вечную, а не временную - употребите всю вашу горячность на молитву о спасении той души, и она будет ваша, если в этой жизни она вам ещё не откликнется, то в будущей, куда мы так должны живо переноситься, как бы уже были там, она оценит во всей полноте все, что вы для неё сделаете.
Мы узнаем тогда все, что друг для друга делали, - тогда мы не так будем судить, как судим теперь, теперь мы по неразумию услуги телесные или ласки изнеженной плоти иногда предпочитаем всему прочему.
Там молитвы, которые мы приносим друг за друга втайне, будут иметь в глазах наших единственную цену - ибо верьте, что ни один вздох, ни одна слеза, которую мы принесем Владыке нашему Богу за других, не пропадет напрасно. Молящийся за другого с любовью прежде сам насыщает себя сим небесным чувством.
Старайтесь сделать это чувство для себя постоянным - и вы нигде не почувствуете разлуки, и чем сокровеннее будут ваши о сем моления, тем душа ваша будет увереннее в утешении.
Все наши изъявления любви по плоти суть только одни бездушные звуки, которые теряются в воздухе.
Святое внутреннее общение душ в молитве, когда мы любезное нам вверяем Вечному и Благому Богу со всею уверенностью, которую сам Он отдает нам в то время, что Он от нас приемлет его, чтобы осветить и возвратить нам его в свое время, гораздо полнее, существеннее, питательнее удовлетворят душу, нежели внешнее обращение, которое как скоро прекращается, тот же час оставляет в сердце какую-то томительную пустоту и скуку; оно иначе и быть не может, ибо душа наша, будучи существо духовное, может только насыщаться духовною любовью к Богу и в Боге.
Если когда-либо о ком вспомните с любовью - об отошедших или ещё на земле странствующих, - сейчас обращайте это чувство в молитву: сим вы не только сделаете из него самое лучшее и святое употребление, но и упрочите его для себя - потому что Господь, видя, что вы употребляете его на пользу, преисполнит вас такою же ко всему любви, что сосуд ваш не только будет всегда полон, но от переизбытка своего будет переливать и в других ту воду жизни, которою вы сами будете насыщены.
Когда вспомните и обо мне, помолитесь, чтобы врачество, которое я вам предлагаю, чаще употреблял и сам, ибо мои немощи весьма похожи на ваши потому, может быть, я их так и понимаю. Вот и теперь я вам советую, а сам тоскую, что разлучаюсь с вами, а потому и в отношении отъезда вашего по чувству я пристрастный для вас советчик. Но по уму, предпочитающему выше всего вашу пользу, скажу вам одно: если вы имеете довольно уже преданности и силы искать существенного для вас утешения в Боге и можете вырваться отсюда без отчаянной печали, то чем скорее вы удалитесь от видимости, тем легче вам будет привести в должные пределы томящее вас чувство. Но если чувствуете себя, что вы ещё на это слабы, то подождите еще, пока не почувствуете, что преданность к Богу и молитва сделаются для вас ощутительнее.
Только не начинайте никогда и вперед ничего опрометчивого, по какой-то минутной вспышке, не помолясь и не попрося благословения Божия. Это для вас вредно - на что это похоже: то давай ехать, то опять валяться в ногах "батюшка мой, останься", как вы делали. Впрочем, не осуждая вас это говорю, голубушка моя милая, ибо знаю, что вы не знаете, куда кинуться, чувствую это и понимаю. Однако эти романтические вспышки вы бы, кажется, имели уже довольно сил оставить, тогда как вы раз уже нашли, что вам должно радоваться.
Что же касается до ваших романтических бредней и щекотливостей, которые вы заимели из поганых книг, - то вам уже непростительно при вашей вере, что переносите их и на небеса и думаете, что там ходят все парочками, как голубчики. Выкиньте, пожалуйста, из головы весь этот вздор.
Перед тою любовью, которая таит в себе все то, что мир называет любовью, есть такая грязь, на которую и взглянуть вам не захочется. Здесь мы все как узники - каждый сидит в своей телесной подвижной тюрьме, - и только в окошки, т. е. через чувства друг на друга поглядываем. И там и самобытность каждого не уничтожится, и разделение прекратится.
Прибавлю ещё к утешению вашему и то, что чем менее получим мы взаимности здесь за свою полезную горячность от другого, тем более получим её тогда, как все тайное сделается явным, и сокровенные наши воздыхания и слезы, известные теперь одному Богу, обнаружатся.
Желаю, чтобы слова мои приносили вам какое-нибудь утешение.
Н.Д. Фонвизиной
февраля 25
Любезная моя Наталья Дмитриевна, неужели вы думаете, что меня с вами сблизили привлекательные в вас качества? Доказательством тому, что это неправда, служат два с половиною года, которые я провел в одном с вами городе и считал вас одною из верных рабынь Христовых - хотя иногда внутренне и скорбел, видя некоторые беглые в вас недостатки.
И чем более был убежден, что вы идете и без меня надежным путем, тем менее был расположен с вами сближаться, ибо из одного только утешения, которое доставляет христианское общение, я бы никогда и теперь не осмелился с вами сблизиться, чтобы не подпасть произвольному искушению врага превратить небесное в земное. Но вы сами знаете, что печальное совсем для меня обстоятельство показало мне, что вы находитесь в таком горестном, безотрадном и, что всего важнее, опасном состоянии, что надо было быть не христианину, а отступнику, чтобы не принять полного участия в вашем положении.
И потому, милая Наталья Дмитриевна, знайте, что я ищу вас не потому, что вы хороши, но именно потому, что вы худы, - и чем более увижу в вас худого, тем неутомимее буду искать вас. Поставьте и вы себя на мое место. Если бы кто-нибудь заставил меня по принуждению перед вашими глазами идти около такой пропасти, в которую я всякое мгновение мог бы свалиться и погибнуть. Неужели бы вы могли хладнокровно отойти прочь и остались бы спокойны, не дождавшись того времени, как моя опасность бы миновала нас быть этого не может.
Как же вы хотите, чтобы я имел в виду одно только свое спасение отошел от вас прочь. Нет, я этого не могу сделать. Если я столько несчастлив, что при всем моем старании не могу приобрести вашей доверенности и помочь вам, то хотя бы со слезами на глазах буду смотреть на вас и ожидать от Господа моего Иисуса Христа милости, когда Он пронесет эту беду мимо вас. И чего же я от вас прошу, милая моя Наталья Дмитриевна, друг мой любезный? Ничего для себя - мне ничего вашего не нужно. Мне только одно нужно, одно только меня может утешить, одно обрадовать, одно успокоить, когда я увижу вас во вражде с дьяволом и в союзе с святыми силами у ног Отца моего небесного.
Когда я это увижу, тогда я оставлю вас - тогда соглашусь расстаться с вами на 1000 лет. Ибо буду уверен, что могу наконец быть всегда с вами. Если я был столько грешен и бессилен, чтобы помочь вам, то хотя одною неотступностию и докучливостию, наконец, вас тронул - возвратил вас на тот путь, на котором вы были гораздо далее, нежели я, ибо вы с самого малолетства Его познали, а я только на 24-м году возраста и то как раб, принужденный Его взыскать, под оковами и замками.
Я хотел было ещё вам написать, но оставлю до другого раза - более не успею, хочу идти к вам, а уже восьмой час.
Христос с вами, моя милая. Будьте снисходительны ко мне грешному - не бойтесь моей опасности. Господь, видя, что я ищу, сохранит меня и помилует, а вы с намерением, я уверен, не захотите губить меня.
Н.Д. Фонвизиной
февраля 26
Воображение наше есть та утонченная способность нашего организма, которая составляет связь души с телом, или, лучше сказать, тела с душою. Оно граничит с умом и чувством души.
